Удивлённая, Ленка подняла голову... И вдруг её плечо стиснула крепкая хватка. Не больно, но прочно - как тиски, и развернула её туловище почти на сто восемьдесят градусов. И прямо перед собой она увидела огромные глаза Агни, тёмные в полутьме. Вот они оказались ещё ближе, вплотную, и к Ленкиным губам прижался чужой рот. Будто что-то взорвалось у неё в горле, в голове, в груди. Сердце больно, со всей дури ударилось о рёбра, вдавилось в глотку и вдруг сладко заныло. К её губам прижимались чужие, незваные, нежданные, но такие родные. И это вдруг показалось единственно правильным. Потому что через рот, струясь по горлу, по всему телу разлилось тепло, равномерно и уверенно, будто она стала сосудом, который наполнили горячей водой.

- Не говори мне больше, что естественно, а что нет, - прошептала она, когда чужие-родные губы столь же целомудренно, как и припали, отстранились от её рта.

Она знала, что ни у каких соков из счастливой семьи она не найдёт на дне такого тепла, какое дарило непонятное существо, незаметно ставшее ей ближе всех.

***

Ей снился сон. В нём наступал Новый год. Стол ломился от угощений, сверкал город за окном. Пора было садиться за еду, но едва Ленка подошла, как бабушка стала собирать тарелки и убирать их обратно в сервант.

- Ты чего, ба? Я же только хотела сесть...

- Так отметили уже, - ответила бабушка.

Она потерянно стояла перед опустевшим столом. Как же так, праздник прошёл, а она не заметила... Она же хотела, чтобы они отметили его все вместе, она бы познакомила ба с Агни... а где Агни?

Она заглянула в свою комнату, потом в коридор. В конце лестничного спуска мелькнула смутная тень.

- Агни!

Она промчалась вниз по ступенькам, пролетела лестничные спирали всё быстрее и быстрее, выскочила из подъезда. Над головой взрывались салюты, по улицам шатались развесёлые пьяные компании.

- Агни!

Она очутилась в центре города, на мосту через замёрзшую реку. Весь город праздновал, всюду ходили люди, всюду, кроме этого места. Весь мир отмечал новый год жизни, а она была одна и далеко от дома.

- Агни!.. Где ты?!

Ленка заморгала. Отчаянный крик, во сне обдиравший горло, наяву превратился в едва различимый шёпот, руки вместо отчаянного сжимания железных перил бессильно лежали на простынях со слабо согнутыми пальцами.

- Где ты...

- Я здесь.

На пороге бесшумно возникла бело-ало-чёрная фигура с дымящейся кружкой в руках. Агни присела на край кровати и протянула Ленке кружку.

- Мой урок начинается через двадцать минут, поэтому мы не сможем выйти из дома вместе. Но мы сможем увидеться в перерыве.

- Да, - широко улыбнулась Ленка и с благодарностью приняла кружку с горячим свежезаваренным чаем. - Конечно, увидимся. Пожалуй, я уже скучаю.

"И какое счастье, что ты ещё здесь. И будешь здесь вечером. И каждый вечер", - хотела добавить она, но застеснялась.

***

Она тихонько закрыла дверь, чтобы не слышно было лязга ключей, и осторожно пошла обратно к себе, но всё оказалось напрасным. В прихожую вышла бабушка.

- Лена? Ты разве не ушла?

- Нет. Я... я мусор выбрасывала, - привычно придумала Ленка, и вдруг ей стало противно. Почему она врёт, как средневековая девица, скрывающая любовника в гардеробе? Сколько, в самом деле, можно скрывать Агни? Её Агни... такую замечательную, странную, такую близкую. Сердце сладко сжалось от предвкушения и скорого облегчения.

- Ба, не уходи никуда сегодня вечером.

Бабушкины брови коротко поползли вверх от необычной просьбы.

- Да куда ж я пойду, я всегда дома вечером...

- Знаю, знаю, это я так, - торопливо перебила её Ленка, словно боясь передумать, - просто на всякий случай. Хочу тебя вечером кое с кем познакомить.

Мгновение удивления, недоверия, радости на бабушкином лице. Она, точно не веря своему счастью, негромко ахнула.

- Леночка! Неужели... А кто это?

- Вечером узнаешь, - улыбнулась Ленка. И хотя бабушка не могла этого видеть, улыбку в голосе она услышала. Искреннюю, давно забытую, счастливую.

Пресекая возможные дальнейшие расспросы, Ленка отправилась умываться и собираться, чтобы в кои-то веки не бежать со всех ног и всё равно опаздывать. Сегодня ей хотелось на работу. И даже утро стало бодрым.

***

Когда у тебя праздник - не календарный, а праздник в душе, - кажется, что весь мир тебе улыбается. Конечно, на самом деле он остаётся тем же серым, холодным и неприветливым, но у тебя в глазах маленькие солнечные линзы счастья, и тебе всё равно, какая она, та объективная реальность. Существует даже предположение, что объективный мир - фикция и иллюзия, и всё вообще субъективно.

Сегодня Ленке казалось, что у неё день рождения. Не тот унылый, в октябре, с которым никто не поздравил, кроме бабушки, а тот, из детства, когда были друзья, когда была мама. Когда казалось, что случится что-то волшебное и всё лучшее впереди. Забытое и непривычное ощущение.

Она драила пол, старательно промывая каждый угол, словно кто-то мог оценить её работу. Никто, конечно, не заметит, едва прозвенит звонок, десятки и сотни равнодушных подошв затопчут её труд, но это не обескураживало. Ей хотелось трудиться ради самого процесса.

И она с нетерпением посматривала на светящееся табло часов. Настолько часто, что совершенно не запоминала информацию, и, едва отведя глаза, вновь вскидывала взгляд вверх - а вдруг уже?.. Но время тянулось, как растаявшая жвачка за каблуком. "Отпрошусь сегодня пораньше, - нервными рыбками вились мысли, - а станут возникать, приду после семи и быстро тут всё помою. Или завтра пораньше приду. Да какая разница!". Конечно, можно было наврать про бабушку, про то, что надо к врачу, про что угодно, но врать почему-то не хотелось. Да и незачем было, если можно просто сказать: "Мне нужно уйти, отработаю позже" - и никаких проблем. Имеет право, как всякий человек. И не нужны никакие оправдания ни перед собой, ни тем более перед кем-то чужим, кому до них вообще нет никакого дела.

А ещё она сегодня то и дело подкрадывалась к двери кабинета, в котором сегодня Агни вела уроки. Никто не кричал, не смеялся, не возился, слышался лишь её негромкий голос, спокойно отмерявший информацию, и Ленка поразилась, как ей удавалось так легко поддерживать дисциплину с её минимальными социальными навыками. Даже подумала, что не так уж это и сложно, она и сама, пожалуй могла бы... Но она стояла здесь, в коридоре, а не там, и держала не мел, а швабру. Впрочем, эта мысль надолго не задержалась, уступив место огромной радости за подругу.