– Завтра мы узнаем много интересного, господин Эшке. И, прежде всего, лично о вас… Дамы! Господа! Прошу всех оставаться на своих местах и не делать резких движений!..
Полутемный зал, три силуэта возле открытых дверей, за ними – еще двое. Все в штатском, но полицию всегда узнаешь.
– А вы, господин Эшке, прекращайте ваш цирк!
Вольфанг Иоганн Эшке крепко обиделся.
Цирк, говорите?
Глава 2
Цирк доктора Эшке
Фрауэнфельд. – Каучуковый шарик. – «Среди туманных гор, среди холодных скал…» – «Титаник-вальс». – Вечерняя Звезда и Блистающий Славой. – Крючья и веревка. – Письмо Снежной Королевы. – Герда.
1
Сигарета никак не хотела загораться. Потом все-таки зажглась, задымила – и лопнула прямо возле указательного пальца.
– Arschgefickter Weihnachtsmann![36] – рассудил горный стрелок Хинтерштойсер.
В штаб батальона Андреас забежал после ужина. Уго Нойнерн уже поджидал – отвел в сторону и объяснил, что делать, предварительно уточнив сумму, полагавшуюся ему за хлопоты. Сошлись на сорока марках, и Хинтерштойсер мысленно похвалил собственную бережливость. «Десятка» в прибытке, совсем неплохо!
Писарский план был прост. Вечером, после отбоя, вражина-обер-фельдфебель отбудет из части по семейным делам и вернется лишь на следующий день к вечеру. Замещать его станет тоже фельдфебель, но обычный, без «обера». Этот ничего не разрешит, но и запрещать не будет, а отправит по начальству – прямиком в батальонный штаб. Все прочее Нойнерн брал на себя – и разрешение на отпуск в связи с женитьбой, и нужные числа на бланке. Не три дня, как обычно, а целая неделя!
Писаря – люди незаменимые, никто их не любит, но все им должны.
Хинтерштойсер план полностью одобрил, хотя и знал, что недели не хватит. Все равно спохватятся и начнут искать. Но не сразу, а это уже неплохо.
Ударили по рукам. Андреас, считай, от чистого сердца воздал хвалу писарской мудрости. Нойнерн, слегка возгордившись, заявил, что отпуск – дело нужное, однако простое, на месяц ареста. А вот за кое-какие сведения – прямиком из штаба дивизии – легко и под трибунал угодить. Хинтерштойсер, конечно, свой в доску, ему знать положено. Но – только ему!
Андреас поклялся всем, чем можно и нельзя, выслушал…
…Скушали, называется, салатик!
Судеты отменялись. Заявления на отпуск было велено отложить в отдельную папку и запечатать, полк же готовить к выступлению в совсем ином направлении. Причем немедленно, даже до получения официального приказа.
Фрауэнфельд…
Писарь не был силен в географии, но рассудил здраво. Австрия, южный сосед! Недаром ее поминают в каждом номере «Фолькише беобахтер». Причем если раньше писали на третьей полосе, то в последние дни – исключительно на первой. Через неделю с небольшим – плебисцит по поводу «аншлюса», долгожданного объединения с Фатерландом, значит, пришло время выдвигать войска, пока австрияки (знаем мы их!) не раздумали. Гор там хватает, посему стрелкам самое место в первом эшелоне.
Хинтерштойсер спорить не стал, однако в отличие от мудрого писаря географию знал неплохо.
…Эйгер – горная вершина в Бернских Альпах, высота 3970 метров над уровнем моря, находится на территории кантона Берн, Швейцарская Конфедерация. Фрауэнфельд – столица кантона Тургау, что на северо-востоке все той же Швейцарской Конфедерации. От немецкой границы – всего ничего: до Меррисхаузена «железкой», затем до Шаффхаузена, а дальше – по шоссе, не промахнешься. В Тургау гор, считай, и нет, а вот южнее… Вперед, горные стрелки!
И что же выходит? Они с Курцем убегают, а за ними вдогон – целый полк? Или даже не полк? Слух-то из штаба дивизии приполз!
Хинтерштойсер достал новую сигарету, помял между пальцев.
Лопнула…
– Verdammte Scheisse!
Рассудил: надо обязательно рассказать Курцу. Дьявол с ней, с клятвой!..
…Рассказать? А кому от этого легче станет?
2
Свет в зале доктор Эшке включил сам. Гости все-таки, да и распределительный щит как раз за спиной.
Да будет!..
Сгинул полумрак, выжженный желтым огнем. Ничего не прячем, все на виду!
…Зал, полный народа (кто сидит, кто уже встать успел), кафедра, рядом с нею – стол, на нем – алоскоп, серый корпус, витой провод. Рядом – графин при стакане. Дальше – стулья, за ними стена.
Экран – белое полотно, огнетушитель, распределительный щит. Левее – четырехугольный репродуктор тяжелой темной жести. Нужен зачем? «Сила через радость» молодежь уму-разуму учит, чтобы по жизни верной дорогой шла. Как в таком деле без репродуктора? «Внимание! Внимание! Воздушная тревога!..»
Левее, ближе к окну – еще одна дверь. За ней – комнатушка, где гости верхнюю одежду оставляют. Не спрятаться и не убежать, разве что сквозь стену.
Лектор – синяя мантия, капюшон до самого носа. Правая рука под пологом, в том самом кармане, что оттопырен с излишком.
Гости.
Впереди толстяк в дорогом черном костюме, чуть дальше, у двери и за дверью – остальные, плотью пожиже, костюмами поплоше.
Доктор Эшке поправил капюшон, дернул стеклышками очков.
– Прошу в наш цирк, майне геррен!
Толстяк скривил физиономию, но приглашению внял, сделав шаг вперед. Огляделся, поднял руку, блеснув камнем в дорогом тяжелом перстне.
– Дамы и господа! Из зала выходить по одному, не толпиться, сопротивления не оказывать, приготовить документы для проверки!..
Переждал шум, ухмыльнулся и только потом поглядел назад.
– Фокус! – кивнул ему доктор Эшке. – Следите за руками!..
Толстяк хотел было высказаться, но только и успел, что рот открыть. Так и замер, отвесив челюсть.
– Ай! – выговорила дама в третьем ряду.
На докторской ладони – черный, как ад, шар. Небольшой, с мяч для тенниса. Увесистый. По ровной поверхности – трещинки-паутинки.
– Бомба! – рассудили на пятом. – Инопланетная!..
Вот уже и вскочили, сейчас заорут, рванутся к дверям…
Рука с черным шаром взметнулась вверх:
– Успокойтесь, господа, – стекла очков сверкнули, отразив желтый электрический огонь. – Это всего лишь каучук. Сырой, а если по-научному – невулканизированный.
Поднял повыше, ударил голосом:
– Фокус очень простой, господа. Объясняю…
– А-а! – начал было толстяк.
Доктор резко повернулся:
– Вам бомба нужна? Друзья, наш гость хочет…
– Не надо! Не надо! – выдохнул зал. – Фокус! Фокус, пожалуйста!..
Вольфанг Иоганн Эшке улыбнулся:
– С удовольствием!.. Итак, это обычный натуральный каучук…
* * *
– Хорошо, – не стал спорить Марек. – Я подожду.
Письмо от мистера Мото требовалось передать немедленно, причем лично в руки, однако молодой человек уже успел изучить здешних китайцев. Упрямые, хоть из пушек в упор стреляй. Его «немедленно» для этих крепких худых парней – пустой звук. Наставник Дэн занят – и точка. Жди – и терпи.
Он оглянулся по сторонам, надеясь увидеть если не стул (откуда ему здесь взяться?), то хотя бы табурет. Да где там! Сарай сараем, разве что пол подметен и циновками выстлан.
– Если хотите, можете пройти в зал, – без особой охоты предложил особо желтый крепыш. – Наставник Дэн не будет возражать.
В зал так в зал. А точнее – в самую глубину сарая. Хорошо хоть не дворцом назвали!
Китайцы, что с них взять?
В «восточную мудрость» Марек и прежде, в школьном детстве, не слишком верил. Были б мудрыми – делили бы меж собой Европу, а не терпели чужаков в собственном доме. Красиво болтать все мы горазды! И прочее, чем иные европейцы восхищались, ему было не слишком по душе. Вот, скажем, сарай, удел великого и знаменитого наставника Дэна. Чем в нем занимаются эти ребята? Говорят, учатся друг другу руки-ноги ломать. Дело полезное, но разве так тренироваться надо? Сядут на циновки, глаза закроют – и рассуждать начинают. Пролезла, мол, корова, через дыру в заборе, а хвост застрял. К чему бы это?
