– А теперь смотрите, – и с этими словами техник бросил на дно банки небольшую фалангу.
Забыв о дармовом лакомстве, муравьи мгновенно сориентировались и всем скопом набросились на своего заклятого врага. Паук, как жерновами, перемалывал тела насекомых, но количественный перевес противника решил исход поединка. Через несколько минут лохматый верзила затих, а через час в бесформенном месиве трудно было угадать живое существо.
В детстве я слышал от одного старателя всякие небылицы о дикой Сибири. Но меня поразил рассказ о том, как приговорили к смерти вора из их бригады. Они посадили преступника на муравейник голой задницей. Через полчаса подвыпившая братва подобрела и сняла с кучи негодяя. Два месяца после этого человек провалялся в больнице, и только чудом не умер. А бывали случаи и похлеще, и через сутки от наказанного оставался только скелет. Чистый и отполированный, как стёклышко.
За время, пока мы обслуживали учения, я закончил зарисовку о Панкратове и по возвращении на базу отослал её в редакцию. Вскоре она была опубликована, и жюри определила мне премию в сотню рублей. Это была приличная сумма, рекордная среди моих прежних полученных гонораров.
Прошло три месяца, сын заметно подрос и стал узнавать своего папу. Глазки приобрели осмысленное выражение, и улыбка всё чаще стала появляться на его личике, когда я склонялся над ним или брал его на руки. Светкино молоко он сосал с удовольствием, и она жаловалась, что он больно кусается.
– Весь в меня, – горделиво шутил я. – С детства к женской груди неравнодушен. Мать сосал до пяти лет, хотя она и мазала соски горчицей, чтобы отучить меня от затянувшейся привычки. Но твои лучше, – нежно ласкал я Светкины барханы.
Она притворно охала, получая наслаждение и становясь мягкой и податливой, словно какая – то сила парализовала её волю к сопротивлению.
– Знаешь, – сказала она в порыве откровения после бурной ночи, – когда ты тискаешь мою грудь, у меня в голове какое – то помутнение возникает.
– Твой намёк понял, – рассмеялся я и лизнул её открытый сосочек. – Так хорошо?
– Очень! – и она скользнула мягкой, бархатной ладонью вдоль моего тела, добралась до ушастика и поощрительно потрепала его пальцами:
– У, какой он у тебя ленивый.
– Не скажи, – не согласился я. – Просто он тоже соскучился по ласке. Особенно по поцелуям.
– Да – а, неужели, – недоверчиво произнесла она и стала покрывать моё тело отрывочными поцелуями сверху вниз. Я немедленно возбудился, и приятель мой восстал и вознёсся в небо, как Эйфелева башня, и Светка водрузилась на её макушку и нанизала себя, как на шампур.
– Ах, – с наслаждением прошептала она, закинув руки на затылок, – ах, – причитала она, всё более мощно вгоняя в себя негнущийся стержень, – я не вытерплю этого, я закричу!
В исступлении я ласкал её напрягшиеся груди, скользил ладонями по телу и облапывал её попку, до боли сжимая в порыве страсти. Словно по клавишам фортепиано, я перебирал её рёбра, чувствовал, как это её возбуждает, и амплитуда её движений возрастает с риском потерять вершину любви. Божественное наслаждение, если учесть, что на мне восседала женщина, которую я хотел со второго класса. Интересно, получают ли они сексуальное удовлетворение, сидя верхом на жеребце? Что за глупый вопрос!
Однако ласк, которых мне очень хотелось, я не получал. Неужели не научилась в свои двадцать пять лет? Или я не научил?
Скупые на нежность женщины и не подозревают, как много теряют в интимных отношениях с мужчиной. Осторожные, вкрадчивые прикосновения к местам эротически чувственным могут раскрепостить партнёра, поощрить на откровенное выражение чувств и на живое стремление удовлетворить любое желание. В его подсознании складывается образ восхитительной соблазнительницы и остаётся надолго, если не навсегда. Спросите любого пожилого человека, о чём он грезит по ночам, одиноко ворочаясь в холодной постели. Будьте уверены, – о той, которая подарила ему когда – то жар своего сердца и букет нерастраченной нежности.
Нежность и ласка, оброненный во – время комплимент – это и есть пища для души, мощнейший катализатор для раскрытия потенциальных возможностей человека, его творческого начала. Если угодно, эволюция человека и развитие цивилизации произошли благодаря и во имя любви к женщине. Это так.
Но вот парадокс: мы любим и ненавидим, лелеем и презираем, обожествляем и проклинаем одновременно. Редкий мужчина согласится, что живёт ради любви, однако представим на минуту, что её нет, и смысл жизни будет потерян.
Но это – так, лирическое отступление.
…Поздней осенью, как раз к празднику Великого ноября, нам, наконец – то, дали квартиру в Пролетарабаде. Высоченные потолки и толстые, метровые стены из привозного булыжника, способные выдержать многомесячную осаду целой армии, надёжно защищали от зноя и холода. Единственное неудобство – это печь, которую надо было топить. В Узбекистане самым популярным топливом считается саксаул, каменное дерево, которое тонет в воде и от которого тупилось лезвие топора, и я раскалывал обухом. Разжигали его дровами, зато горел саксаул лучше любого антрацита. Светлана, как ребёнок, радовалась новоселью, быстро перезнакомилась с соседями, и в свободные вечера, во дворе под сенью деревьев, мы устраивали посиделки, делились новостями, сплетнями, травили анекдоты и потягивали кислое пиво. За стеной нашей квартиры расположилась семья Гвозденко, техника по профессии, выпивохи и балагура по призванию. Красавица жена Наташа гоняла его в хвост и в гриву, к этому он давно привык и на все её выступления реагировал спокойно и снисходительно. На службу техник наплевал, про будущее мыслил скептически. А на моё робкое высказывание о замене в другой округ откровенно развеселился:
– Дорогой мой, – рассуждал он, категорически взвинтив указательный палец вверх, – ты видел максимально раздвинутый циркуль? Так вот, расстояние между ножками – это ворота в Туркестанский округ, а точки соприкосновения ножек – это и есть выход. Так что привыкай, акклиматизируйся, отсюда ещё никто не уезжал. Разве что в ящик сыграешь…
Неожиданно заболел Серёжа. Красная сыпь по всему телу и высокая температура нас перепугали.
– От перегрева, – предположили врачи, и на семейном совете мы приняли решение отвезти его на Урал. Через три дня я остался один. Никогда не думал, что климат может стать причиной разлуки…
На торжественном построении по случаю сорок четвёртой годовщины Октября зачитали приказ, по которому мне присвоили звание старшего лейтенанта…
Не успел я поднять рюмку за здравие, как пришлось выпить и за упокой.
Разбился Володя Шутов, мой самый близкий друг и верный товарищ, с которым я бок – о – бок прожил добрых пять лет.
Судьба – злодейка распорядилась с ним жестоко и несправедливо. Он вылетел на разведку погоды с заместителем командира полка по лётной подготовке подполковником Бадоляном. Первоклассный воздушный волк, Бадолян был общим любимцем не только за непревзойдённое мастерство в технике пилотирования, но и за добрый нрав и сердечную отзывчивость. Никогда и никого он не давил своим авторитетом, и отношения его с подчинёнными были на равных.
Володя считал большой удачей, что летает с человеком, слава о котором гремела по всему Союзу. Ему по – доброму завидовали все лётчики – штурманы, ожидая, что со дня на день парень пересядет на левое сиденье командира экипажа.
В облаках у них отказал двигатель, и несущие лопасти пошли вразнос. Командир приказал Шутову и технику покинуть машину, а сам остался. На высоте около полутора тысяч метров, подчинённые выполнили приказ, но у Шутова парашют не раскрылся. А Бадолян посадил машину и остался жив. Он настолько был потрясён нелепой гибелью правого лётчика, что подал рапорт на увольнение .
Владимира Шутова похоронили. Проводили в последний путь с соблюдением воинских почестей, с троекратным салютом из карабинов. Женщины рыдали, мужчины скорбно молчали, дети смотрели на смерть с недоумением.
