Ну какой же неподражаемый в своей преданности песик…

Приняв теплый душ и как следует поразмыслив о комфортабельности этого времени, я вытерлась мягким темно-синим полотенцем, оделась, расчесалась. Лицом я, в принципе, немного похожа на себя прошлую, такой же аккуратный нос и высокие скулы. Но прошлое лицо все же было более резким, с впалыми щеками, оно мне так нравилось, а у этого черты более плавные. Ну и ладно. В конце концов, все это временно.

— Вы уходите? — поник Вада. Будь у него собачьи уши, он бы их точно грустно повесил. — А можно мне с вами, госпожа?

С одной стороны, не думаю, что моим родителям будет приятно познакомиться с двадцатишестилетним парнем, вроде рабом, а вроде и любовником своей шестнадцатилетней дочери. С другой стороны, он та-ак долго, безумно долго ждал меня, дождался наконец. Будет жестоко оставить его одного ждать еще одной встречи, чересчур жестоко. Он же спать не сможет, будет все думать, а не приснилась ли я ему опять. Нет, я так не могу.

— Пойдем, — легко согласилась я.

Моментально оживившись, парень бодро поскакал одеваться. Тихо смеясь, я встала в дверях спальни и скрестила руки на груди, облокотившись плечом на косяк. Быстро вставив ремень в джинсы, Вада натянул черную футболку, пригладил волосы и, вроде бы, был готов идти.

Приблизившись к тумбочке, я взяла свой перстень. Он отлично сел на средний палец, где я его в прошлой жизни и носила. Будучи мужчиной, я обычно с трудом протискивала в него мизинец, а то и вовсе носила на цепочке на шее. Ошейник, ни капли не изменившийся, не потершийся и не потрескавшийся в местах вероятных сгибов, я снова заморозила. Целее будет, потому что его предназначение не столько в демонстрации рабского статуса, сколько в основанном на древней магии оборотней сдерживании обращения в полнолуние. Где я найду еще одного мага-оборотня, которые в прошлой жизни уже были невероятно редки, если с этим что-то случится?

Повернувшись к Ваде, я задумчиво прищурилась. Не думаю, что он позволяет себе в другой ипостаси бегать по городу и кидаться на людей, скорее всего, носит ошейник в полнолуние. Но он принадлежит мне, и я хочу видеть знак этого. На шею надеть как-то нелепо в современных реалиях, думаю, вызовет слишком много ненужного внимания. Попробовав намотать кожаную полоску ему на запястье, я осталась довольна — всего четыре оборота и можно застегнуть на последнюю дырочку.

— Простите, что не носил его, госпожа, — смущенно почесал нос парень, — Я боялся, что другие могут его повредить.

— Другие? — разгладив плотную кожу, я полюбовалась получившимся массивным браслетом.

— Другие оборотни, госпожа, — его голос сорвался, когда я скользнула ладонью выше, к локтю, — после войны они стали с-свободны и ненавидят все следы рабства.

— А ты? — усмехнулась я.

Вместо ответа Вада бухнулся на колени, склоняя голову, а потом все же сипло пробормотал:

— Я ваша собственность, госпожа, и горжусь этим.

========== Часть 11 ==========

Проснувшись, я спокойно и сладко потянулась. Сегодня вечером прилетит уже Синий, Красный ночью будет здесь. Сложнее всех добираться Зеленому, но и он обещался послезавтра уже увидеться. Представляю, как они уже успели по мне соскучиться, бедолаги, за столько-то лет…

Повернувшись на бок, я улыбнулась. На полу, забавно свернувшись клубочком и обняв подушку, дрых Вада. Моя кровать для двоих неприемлемо узкая, я никак не могу пожертвовать своим комфортом, а больше ему и спать особо негде. Когда я предложила ему просто поехать домой и встретиться уже утром, он та-ак мило погрустнел, что я не смогла его прогнать. В конце концов, мой щеночек ведь столько ждал, бедный мальчик, надо его баловать. Так что ему просто выдали запасную подушку и на этом успокоились. Родители переживали, не замерзнет ли он и прилично ли вообще укладывать гостя на полу, но трогательно стесняющийся такой заботы оборотень даже от подушки пытался отказаться и убеждал, что может поспать в подъезде, чтобы никому не мешать.

Протянув руку, я ласково почесала ему за ухом. Подорвавшись, брюнет заморгал спросонок, диковато-напуганным взглядом окидывая окружающее. Если бы он слышал, ему бы наверняка было проще.

— Кстати, — я невольно улыбнулась, когда парень расслабился и подался к руке, — в этом времени нет ничего, что позволило бы тебе слышать?

— Н-нет, госпожа, — виновато потупился Вада, — обследование выявило, что я слышу только ультразвук. Простите, мой дефект вам мешает, да?

Ну, я бы даже не назвала это дефектом… Это ведь значит, что у него слух лучше, чем у любого из оборотней, верно?

— Не такой уж страшный дефект, — заверила я, — да и ты хорошо его компенсируешь, так что все нормально.

Тихонько постучав, в дверь заглянула мама.

— Вставай, Полин, поедем с тобой в новую школу, — тяжело вздохнув, я пожалела, что должна получить образование. Тогда вон никто никого ничему обязательно не учил. И читать-то немногие умели, не говоря уже о точных науках или изысканиях. Не могу же я сказать, что неплохие знания фундаментальных основ мироздания перешли ко мне по наследству от прошлой инкарнации, верно? — папа нас подвезет по пути на работу.

Еще раз потянувшись, я села и потерла лицо. Ладно, это не худшая из забот. Большая часть моего золота и прочих накопленных и уцелевших вещей хранилась у Красного, но я попросила еще вчера это просто все продать. Материальные ценности для меня не имеют большого значения. По мере проведения аукционов он пообещал переводить мне деньги. Деньги… Если верить тому, что я помню, ничего особенно не изменилось — миром правят они. Вернее, люди, у которых их много. Но увеличилось значение самих вещей — бренды и модели стали почти культом. Глупо немного, но, может, это просто с высоты моего возраста. В могилу все равно все уходят ни с чем, как и приходили в этот мир.

— Вада, у тебя есть деньги? — поинтересовалась я, выбирая из шкафа черные вещи.

— Да, госпожа, накопилось несколько м-миллионов, — пробормотал, опустив голову, полукровка.

Ну хотя бы он ни в чем не нуждается, отлично. Хотя какая интересная формулировка…

— Накопилось? — придирчиво осмотрев темно-синюю блузку, я сочла ее достаточно близкой к моему цвету.

— Я работал, госпожа, и господа Цветные очень щедро платили мне, если я выполнял их поручения в этой стране, — не понимаю только, почему интонация извиняющаяся? — а тратил я немного, поэтому накопилось.

— Можешь одолжить мне немного? — запустив пальцы в темные пряди, я в первый раз не услышала довольное поскуливание. Вада смотрел на меня с глубоким шоком. — Когда решится вопрос с моим наследством, я их тебе верну.

— Я не понимаю, — дрожаще прошептал Вада, — госпожа, они ведь не мои, у меня ничего не может быть своего, они для вас только, я не могу…

— Давай так, — перебив нервные излияния, я обхватила его лицо ладонями, — хорошо, пусть эти деньги мои, но я хочу, чтобы ты ими распоряжался сам, как хочешь. Понятно? — кивнув, явно обеспокоенный необходимостью принятия решения парень сглотнул. — Что бы тебе хотелось купить?

Вот, вот это мой щеночек — застенчиво прячет взгляд и еле слышно бормочет:

— Я бы хотел вас порадовать как-нибудь, госпожа. Можно мне купить вам какой-нибудь подарок?

Неисправимый, совершенно неисправимый, но такой милый…

— Можно, — улыбнувшись, я потрепала его по волосам, — я сейчас буду заниматься делами, может быть, пару часов, так что у тебя будет время выбрать, — парень поник, но тут ничего не поделаешь, в школу он со мной ходить вряд ли сможет, — потом возвращайся домой, я тоже туда приеду.

— А что я должен делать, если закончу раньше вас? — уточнил он, робко протягивая руку и самыми кончиками пальцев касаясь моего плеча. Пугливо отдернув кисть, оборотень быстро глянул на мое лицо, проверяя реакцию и взволнованно облизывая губы. — М-можно?

Кивнув, я только усмехнулась, когда подушечки его пальцев скользнули по моей руке к локтю. Так нежно касается, и все еще спрашивает, хотя вчера уже довольно смело позволял себе иногда тронуть мои пальцы, словно убеждался, что я здесь, из плоти и крови. С ним.