- Да вы в городе в своем ни когда вверх, то и не посмотрите. Вот я как то в Перми у друга был. У него квартира была с балконом. Вышел я на этот балкон, постоял, плюнул вниз и вернулся обратной. Вот скажи, зачем вам там балконы?

Кузнецов то же перевернулся на спину и уставился в небо, а следователь проговорил.

- Наверное. Ни когда не замечал, у нас все больше направо, или налево, смотришь, когда дорогу переходишь. А на работе, вообще у тебя из-за плеча стараться подсмотреть, а ты постоянно за спину смотришь, оглядываешься.

Кузнецов промолчал и сказал.

- Да говно у вас работа. Ты вон и бухаешь каждый день, не от лучшей жизни ведь.

- Я может, и пью, но работу свою выполняю. Хотя сейчас с Егорычем, как не очень получилось.

Он вздохнул и задумался.

- Чего тебе с Егорычем.....

Кузнецов отвлёкся на секунду, встал с нагретого ложа. Две лыжи обложил лапником, что бы, не так дуло. Перевернул бревно, горевшее в костре, на другую сторону, и лег обратно.

- Успокоился он насовсем. Хорошо ему сейчас, грехи хоть и есть, но расплатился за них сполна. И подробности той предсмертной записки знать не хочу. Помнишь, все места себе не находил, то на неделю в лес уйдет, то мастерит что-то. Да и не от лучшей жизнь в Усть - Каиб уехал. Поживи там один, особенно зимой.

Они, почему то замолчали. Каждый задумался о своем. И в эти минуты, Истомин любил представлять. Как камера медленно отъезжает вверх, такое бывает в фильмах, а пленка обязательно должна быть черно - белой, и ты видишь как постепенно, огромный костер становиться все меньше и меньше. За тем на огромном, бескрайнем черном пятне тайги он становиться маленькой точкой, но не теряется совсем. Как и два человека, лежащие друг, напротив друга в заснеженном лесу.

Ему снилась река. Лось стоял на другом берегу и ни как не мог перебраться. Хоть, до воды можно было пройти, без всяких проблем, он не спешил это делать. Несколько раз он пытался зайти в спокойную темную воду, но лед под ногами всегда крошился. У берега он был очень тонкий. Упав в воду и поработав всеми четырьмя конечностями лось выбирался уже, практически обессилившим, обратно. Снова кружил у брода и предпринимал еще одну попытку. После третьей или четвертой, он, провалился окончательно, и его понесло прочь от берега. Через несколько минут он скрылся за поворотом.

Но сам сон не закончился. В центре оставался все, тот же участок реки, с небольшим изгибом в начале и наплывным островом в конце. Его всегда собирает весной, когда бурая от глины вода, вперемешку со льдом, приносит мусор из леса. За долгую зиму у корней его скопилось много сухих веток, еще больше наломал весенний ледоход. Оборвав с берез всю бересту, и спустил ее в них по течению, в одну бесформенную кучу. Чиркни спичкой и лесной пожар обеспечен. Все это, на время собирается посреди реки, на большом плавучем острове.

Именно этот участок и остался, а лось уплыл. По берегу, где он спускался, понемногу осыпалась земля. Шуршание было слышно едва, едва, его перекрывал шум воды, которая постоянно перебегала перекаты. Она приятно убаюкивала, и становилось так тепло, что хотелось сбросить одеяло.

Завод

Истомин проснулся первым, он едва смог продрать глаза. Утренний туман лежал на поверхности. Чуть выше, от земли буквально на метр, уже было видно елки, снег и лыжню, убегавшую вдаль. А ниже все тонуло в непонятной, молочной мгле. За ночь практически полностью остыл костер, темные, обрызганные бока сугробов, затягивало свежим снегом. А уголь и остатки обгоревшей елки затягивало снежной порошей.

Рядом лежал Кузнецов, заснул он, скорее всего, совсем недавно, всю ночь подкидывал дрова в костер. Истомин перевернулся на другой бок и улыбнулся. Он не помнил, как сам уснул, а Серега старательно подбрасывал дрова, чтобы ни кто не замерз.

Сначала он встал на колени и с трудом разогнул спину. Ночевка в холодном лесу не пошла на пользу. Болело все, колени, спина и почему то кисти рук. Особенно ныли ноги, вчера они пробежали за сохатым минимум 15 километров, последние три пришлось ползти в гору. Следователь хоть и и занимался в прошлом лыжами, даже для него это было слишком.

Наконец он разогнулся совсем и встал, чуть выше кромки тумана. В районе пояса, была видно четкая граница, за ней уже виднелся лес. Днем все выглядело по-другому. И перелесок и болото в солнечном свете, уже не казалось таким мрачным.

Очень хотелось пить, он сделал два больших глотка из фляжки на поясе и только, на третьем понял, что там не вода, а водка. Он нагнулся обратно в туман и начал большими горстями есть снег. Белый и рассыпчатый, он был очень вкусным. Когда он выпрямился снова, то сразу увидел лося. Тот, стоял в каких-то десяти метрах и завороженно смотрел, куда-то вдаль. Огромный хозяин зимнего леса. С ветвистыми рогами, возвышался над туманом и даже не взглянул на двух охотников. Кузнецов во сне с шумом перевернулся с одного бока на другой. Животное выглядело точно так же, как и во сне следователя.

- .ля. Только и успел прошептать Истомин.

Он посмотрел на фляжку и снова на лося, животное ни куда не делось. Патронташ и ружье были рядом, но следователь боялся шелохнуться и спугнуть зверя. Хотя в этом замершем Северном величие было что-то непонятное.

Сохатый не спеша начал спускаться к реке, все повторялось, точь-в-точь, как во сне. У самого берега Южной Кельтмы, сугробы спускались прямо к застывшему берегу. Животное тяжело, переваливаясь с бока на бок и проваливаясь, практически по брюхо, начало спускаться к воде. Где-то, ближе к средине реки, было видно чистую воду. Она журчанием выбегала от куда-то из подо льда, и через несколько метров исчезала снова. Таких промоин на реке можно было насчитать с десяток.

Истомин в липком тумане, очень осторожно пробрался к спящему Кузнецову и рукой, начал нащупывать патронташ, и где-то рядом должно было быть ружье. Но руки натыкались на снег, брошенную одежду, лыжи и, ни как не хотели находить оружие. Наконец, рука нащупала ледяной ствол и вытянула наверх ружье. Со вчерашнего дня оно было заряжено пулями.

Но следователь заворожено смотрел на огромное животное. Он медленно встал всеми четырьмя ногами на лед и стал переходить на другой берег. Если по снегу лось двигался уверенно, то здесь каждый шаг делал осторожно. Как бы решаясь куда вступить и перед этим пробуя поверхность на прочность, передними ногами. Внезапно, как и должно быть, лось провалился, на поверхности были видны только рога, затем, показалась голова, и он поплыл вниз по течению. Через несколько минут он добрался до другого берега и кроша лед, начал выбираться. А затем и вовсе - скрылся в лесу. Об утреннем госте, напоминал изломанный лед и следы на снегу.

- Ну что же ты гад не стрелял? Внезапно раздался над ухом голос Кузнецова.

Как он подошел, следователь даже не услышал. Он зачарованно смотрел на то место, где несколько секунд назад был лось.

- Такого зверя упустили, видел рога какие. Я бы у себя в гараже повесил.

Он говорил беззлобно, как бы сам, понимая, что такое животное было нельзя убивать. По наитию, сам до конца не веря в происходящее.

- Нельзя его было Серега убивать. Нельзя. Я это сразу почувствовал, как только его увидел.

- Да понимаю я. А где это мы? А понял, завод кирпичный, ночью его и не увидел из-за бурана. Это нам старик повезло очень.

Туман, как неожиданно появился, так же быстро ушел куда-то в низины, и они сразу увидели развалины, до половины засыпанные снегом. Прямо из холма торчали остатки кирпичных стен и остов строений, чьи очертания из-за снега не угадывались совсем.

- Капитан рассказывал, что это были остатки старого кирпичного завода, строили его как раз рядом с местом добычи уникальной глины. Очень красного цвета, на кровь похожа. Старый карьер начинается через несколько километров, вон в ту сторону.

Кузнецов показал рукой, куда-то в сторону леса.

- Здесь ее обжигали, стояли огромные печи и дальше хотели вывозить на большую землю, с торговыми судами. Но канал закрыли, и бизнес у местных купцов накрылся, говорят, что завод так и не успел поработать. Даже где-то под снегом продукция не вывезенная осталась. Лежит с начала прошлого века.