Первым на нарах начал шевелиться Истомин. Кузнецов любил поспать, поскольку делать это в жизни приходилось не так часто. Да и при таких нагрузках, все-таки основное бремя, по организации этой экспедиции, ложилось на него, было не мудрено, что он только дойдя до нар, падал и начинал храпеть, без всякого перехода. И будить его всегда было опасно.

Шевеление стало уже более явственным. Истомин выбрался из спальника, сел и начал оглядываться по сторонам. Ситуация прояснялась с трудом. Из вчерашнего вечера он мало что помнил.

- А когда я уснул, ты Яша не помнишь.

И потом без всякого перехода добавил.

- Дай попить, чего ни будь, а то в горле совсем пересохло. И какое сегодня число, мне же на работу надо.

Он ему протянул флягу с водкой.

- Новости у меня, хорошие с одной стороны. До Джурича быстрее пойдем, налегке практически. Бензин сэкономим. Ну это только с одной стороны.

- А что так?

Следователь с удивлением смотрел на влагу, взвешивая ее в руках.

- Егорыча здесь будем хоронить, тут кладбище мансийское старое и он ко мне ночью приходил.

Истомин посмотрел на флажку и на нарах на долго замолчали.

Топоры стучали по переменке, сначала Кузнецов, потом чуть погодя капитан. Ильдус уже час возился в лесной землянке, он несколько раз возвращался на поляну и потом снова исчезал. Не смотря нвсе свои татарские корни, к похоронам, тем более на священной земле, где прожил несколько лет, он относился со всей серьезностью. Иногда капитану казалось, что он сам стал похожим, на тех мансийских шаманов, похороненных здесь.

Следователь сидел за столом и молча пил. Ум следователя, который много лет, несмотря на постоянные возлияния, работал в прокуратуре, отказывался понимать все происходящее.

- Я вернуться не смогу. Без трупа.

Он уже в который раз, скорее для самого себя повторял одно и то же предложение. Фляжка в руках уже была на половину пустая и следователь вроде бы начал свыкаться с мыслью, что в прокуратуру он приедет с "пустыми руками".

- Мы тебе говорим, ехали, буран в полынью попал, утянуло под лед. До весны искать не будут, да и потом, ни кто не спохватиться. Да и тебя пошлют ведь снова это преступление века расследовать.

Дядя Миша закончил обтесывать нос лодки и сел передохнуть.

- Я за всю историю ни разу, здесь ни одного водолаза не видел. Хочешь, свой буран утоплю для полноты картины. На Лопье в самом большом месте, как раз напротив избы, там яма большая.

- Вот ты Сверчок и ты Саныч представьте, захожу я в прокуратуру, и спрашивают меня - где труп? Я им что отвечаю, в устье Лопьи ищите. Они говорят хорошо, а как он туда попал, ведь своими ногами он ходить уже не мог.

Старый зэк почесал затылок.

- Скажешь, что дорогу перемело, ехали в объезд. Я подтвержу.

Вместо гроба они использовали старую деревянную лодку, ее год назад прибило течением к берегу. Она простояла лето, наполненная, мутной жижей и только осенью, когда уровень воды в Южной Кельтме упал, ее удалось вытащить на берег. Беглый зэк не знал, как ее можно использовать. Несколько раз принимался ремонтировать, но тут же бросал, а сейчас вот пригодилась.

Нужно было аккуратно отрезать нос, и снять сидения. Дерево во многих местах было трухлявым, и сама конструкция в любой момент могла развалиться. Такой работой они занимались впервые, и каждый имел самое примерное представление о том, как это делается. В деревне, конечно, хоронили людей много раз, через поле, начинавшееся за последним забором. Отдельно стояло "тюремное" кладбище. Здесь имена на крестах писали редко, часто просто стоял номер, который зек носил в личном деле, на телогрейке, а за тем, уносили в могилу.

Чаше всего их просто заворачивали. Кого то, кто отошел в более светлый мир, в тюремном лазарете, выносили в простыне. Пахнувшей карболкой и чем-то химическим, навсегда отбивавшим желание ложиться в постель. На ней всегда была печать. В домах, бабушки, заранее, чувствуя скорые похороны, сами заказывали у местного плотника гроб, и тот еще долго стоял в сарае. Напоминая всем о неизбежности скорой кончины.

- Нашел.

Из леса выбежал Ильдус, неся в руках сверток. Он постоял несколько минут у порога, рассматривая его содержимое, и за тем скрылся в избушке.

- Ладно, пошли, нам еще яму копать. Земля, на берегу, наверное, насквозь промерзла. Там еще корни кругом, так, что до вечера провозимся. Похоронить Егорыча нужно сегодня, что бы уже завтра дальше ехать. А то нашего следователя с вертолетами искать будут.

Место они узнали сразу. Две сосны росли одна напротив другой, чуть дальше берег резко обрывался и открывался изумительный вид на Южную Кельтму. Даже было видно, что там за кромкой деревьев начиналось бескрайнее болото. Это место было очень красивым, под стать тому, кто здесь скоро обретет покой. Нижние ветви двух деревьев густо облепили вороны.

- Эх, не стать мне начальником отдела ни когда. Связался с вами.

С этим словами старший следователь Чердынской прокуратуры, раскрывший не один десяток дел и свято веривший в учение Маркса и Энгельса, скинул овчинный тулуп, в котором находился уже несколько дней и первым начал долбить мерзлую землю на старом мансийском кладбище. Копая могилу для отшельника, покончившего жизнь самоубийством. Остальные стояли и улыбались. После первого удара лома, вороны резко с пронзительным карканьем взмыли в воздух.

Поминки

Теперь его лицо закрывала маска из лосиной шкуры. Ильдус, специально для такого случая, вырезав ее по форме лица, на месте глаз, рта и носа были блестящие бусины. Две красных и одна, почему то зеленая. Где, все это отыскалось, в небольшом хозяйстве беглого зэка, было непонятно. Но ни кто не задавал лишних вопросов. Из отблесков костра, горевшего прямо на поляне и растопившего вокруг себя достаточно снега, казалось, что покойник постоянно меняется выражение лица. Блики света, плясали на теле, лежащем на столе под навесом.

Егорычу, уже после смерти достался пуховый плащ, его привез сюда капитан в один из рейсов. На голову отшельнику надели шапочку, со знаменитой "Лыжней России 2014", а ноги украшали латаные во многих местах до дыр валенки. Новые зимние сапоги, Ильдус, по молчаливому согласию, взял себе.

После того, как была закончена могила, покойного отшельника переодели. Ни Истомин, ни Кузнецов и уже тем более капитан в этом участие не принимал. Только дядя Миша суетился рядом, хотя пользы от него ни какой не было. Ни кто толком, не понимал, что происходит. Важно было, что бы на покойнике не было той одежды, в которой он ходил на рыбалку или охоту. Говорят, если на умершего надеть "штормовку" или старый ватник, то удачи в лесу или на реке уже ни кому не будет. . Поэтому на него одевали старые тряпки. И вообще, из всех присутствующих, только один Ильдус понимал, что здесь происходит. Видимо насквозь пропитался воздухом этого места.

Ближе к ночи мороз перевалил за отметку в минус тридцать градусов, водка уже не брала. А сумерки наступали с пугающей быстротой. Все ждали, когда из-за туч выйдет луна. В остальном все уже было готово. Яму выкопали на удивление быстро, и это не смотря на то, что земля была мерзлая, и от двух деревьев рядом тянулось много корней. Следователю показалось, что они роют не перемерзший суглинок, а первосортный жирный чернозем, по консистенции похожий на сливочное масло.

Все тактично молчали, еще об одном желание покойного, связанно с жертвоприношением, но здесь до конца ни чего понятно не было. Вороны, сначала облепившие все деревья, просто так в руки не давались, а использовать ружье не хотелось. Поэтому этот вопрос оставался открытым.

На столе, в голове стояла эмалированная тарелка, в нее высыпали рыбную консерву и положили несколько кусков хлеба. Банка валялась рядом. На другой стороне возвышался граненый стакан, полный водкой до краев. Из таких, могли пить только покойники, не пролив ни капли. После небольшой паузы, Ильдус еще раз пошел по кругу, вокруг стола. В его руках была дымившаяся березовая чага. Так продолжалось несколько кругов, и застыл, с поднятой чагой в изголовье. И вдруг неожиданно из облаков показалась круглая луна.