– А я не современник этого мира. Я из еще более далекого будущего… из двадцать первого века. Тогда, как и в 70-е годы, провинции Восточного берега пытались объявить самостоятельность. У них снова не получилось – это в нашем мире. А в вашей ветке реальности, провинции всё-таки стали независимыми, причем, еще в конце двадцатого века. Ну вот, я и пытаюсь кое-что подправить, поэтому я здесь – так сказать, заслан сюда. Моя миссия – проехаться на этом поезде до залива и посмотреть, к чему привела борьба за освобождение республик в параллельном мире, дабы остудить горячие головы из региональных правительств.

Поезд катился и катился. Виктор рассеянно смотрел в окно. День был пасмурным, серое небо либо свет на показавшуюся вдали лагуну. Но дно бывшего водоема отсвечивало серой тиной и соляными отложениями – вода испарилась, оставив лишь небольшие лужицы да гниющие отбросы.

Когда-то здесь должны были построить хороший порт – удобную гавань для судов. Вот и длинный мол, уходящий далеко меж сухих полей бывшего озера, а еще дальше – занесённый песком пролив, но его уже некому прочищать…

А рельсы кончаются у самой кромки бывшего берега. Отсюда прямо на суда должны были перегружать товары, привезенные поездом из глубин континента. Но свободная торговля Верхних провинций пересохла как ручей. А Восточные провинции исчезли навсегда, оставив пустые станции вдоль вымершей железной дороги – как памятник людскому тщеславию и авантюризму…

* * *

Двое в плащах, развевающихся от теплого ветра, стояли на берегу высохшего залива. За их спиной замер локомотив, перед которым заканчивались рельсы – буквально в шаге от обрыва. А двое всё смотрели вдаль, где за далеким перешейком, неразличимый отсюда, волновался океан.

Юноша произнес:

– Рельсы остались позади, и мы словно готовы вернуться домой – нет, не в родительский дом за горами на востоке, а на подлинную родину на северо-восток отсюда.

– Тебе снилась наша снежная страна? – спросил Виктор. – Впрочем, сейчас там нет снега. Пока здесь стоит прохладная субтропическая зима, там настоящее лето. Всё наоборот в южном полушарии.

– Всё наоборот, наоборот, – шептал Альберт, глядя на восток.

– Так и в нашей прежней стране однажды внушили, что всё наоборот. А потом представления людей опрокинулись еще раз – когда они, на собственной шкуре, поняли что та, якобы правда – не правда. Да и поняли эту истину далеко не все.

– Я не сказал вам… Виктор, у меня тоже никого нет. Моя мать погибла от малярии – поселенцам власти не успели выдать хинин. Старший брат погиб в стычке с индейцами. А мой отец работал на ферме день и ночь, надорвался, и быстро угас. Но ферму так и не спас, ее отобрали кредиторы. Продав вещи, оставшиеся после описи имущества, я собрал небольшую сумму на дорогу. Но она привела меня к океану смерти. И нет пути назад.

– Не бойся и не жалей. Это путь честного человека. Мы сделали всё, что могли, – произнёс Виктор.

– Это был билет в один конец… в самом ужасном значении этого выражения, – вздохнул Альберт. – У меня не осталось денег на обратный путь, да и некуда возвращаться. А здесь странная пустота.

– Таков конец параллельного мира, выведенного в лаборатории. Он как пересохшая ветка на дереве. Когда миры заканчиваются, события в них приводят к катастрофе, затем время словно бы останавливается и местность пустеет. Подожди, чуть. Сейчас меня эвакуируют на магистральную ветвь реальности. Тебе повезло – ты уйдешь со мной, Альберт.

В ГОРОДЕ УТРЕННИХ ФОНТАНОВ

1. ЛЕСНОЙ ЧЕРТОГ

Под утро я проснулся и сразу выглянул в окно.

Пустой город пробуждался, постепенно заполняясь жизнью и светом.

Над пятиэтажными домами и над зелеными деревьями вдоль дорог и в парках расстилалось огромное синее небо, и висело в нём летнее солнце. Все это я уже видел, – думал я. – Но теперь вижу иными глазами, вновь как детстве. Теперь это уже не моя сказка. Сейчас всё идёт по заданной программе.

Выйдя к остановке, я увидел, как по улице медленно ехал старый отечественный микроавтобус. За лобовым стеклом рядом с водителем горел маленький зеленый огонек.

Напротив меня микроавтобус остановился. Сам того не ведая как, я сел в него. В салоне никого не было. И я тронулся в путь.

Теперь уже не встретишь старых советских микроавтобусов. Но еще в конце девяностых их можно было увидеть разъезжающими по городским маршрутам. В годы детства, в восьмидесятые, я тоже видел маршрутные такси, но ими пользовались редко. Лично я в те годы никогда на них не ездил. Да и мало их было…

Микроавтобус вез все быстрее и быстрее, водитель, выезжая из центра города дал сильнее газу, и замелькали за окном привычные виды – улицы и дома города.

Наконец, проехав по широкой и пустынной автостраде, микроавтобус подъехал к длинному крупнопанельному дому и остановился. Я вышел из салона. Вокруг как будто бы играла тихая музыка. Я увидел в отдалении девушку в красном платье, шедшую мне навстречу, и еще несколько человек прохожих…

Это было как во сне, как кажется впоследствии, настолько все необычно получилось. Вот он вход в завороженное место – вход без дверей, куда не ведет ни асфальтовая дорога, ни тротуар. Надо лишь пройти по земле, покрытой бурьяном и камнями…

Я поднялся к краю горной гряды. Сквозь сосны едва проглядывала цепь новостроек. По сторонам, куда ни кинь взгляд – холмы, покрытые лесом, пожарные просеки, а в ложбинах и на пологих склонах возводят остовы красных кирпичных многоэтажек.

По этим холмам должна была пройти Окружная железная дорога, – вспомнил я. Тогда бы сотые микрорайоны получили бы новый стимул к развитию. И вместо остановки «маршруток» я мог бы дойти до ближайшей станции пригородного трамвая.

Что-то мелькнуло между соснами – на соседнем холме, справа от меня. Я решил рассмотреть поближе сооружение, на вершине, благо, холм справа был не очень высокий…

И вот я добрался киоска, стоящего на пятачке вершины. Отдышавшись от быстрого подъема, я обогнул его. «Неужели киоск работает?

Но вместо витрины или ставен на ней, я увидел нишу как на павильоне автобусной остановки. Внутри ниши у стенки протянулась узенькая скамейка. В самом деле, остановка. Поднял глаза кверху и прочитал надпись:

Ост. «Лесной чертог». Марш. № 1, 2.

И рисунок на этой же вывеске – слева от надписи… силуэт трамвая с проводами над ним!

Я взглянул по ту сторону павильона. Там и в самом деле пролегали рельсы. Они уходили вправо и влево, спускаясь по обе стороны холма. Но раньше я их не замечал!

С соседнего холма послышался шум. Оттуда спускался вагон красного цвета. Нырнув в ложбине меж холмами, трамвай стал подниматься наверх, прямо к моей остановке!

Красный цвет трамвая наиболее безопасен, издали предупреждая людей. На улицах города реклама давно закрасила борта трамваев в синие, белые и зеленые цвета. Но в лесу в любой момент из-за поворота у холма, затенённого темно-зеленой хвоей сосен, может вынырнуть вагон, обманув зазевавшихся путников, разморенных лесной тишиной…

Когда двери трамвая задвинулись, я прошел по пустому салону и занял место на двойном крытом кожей сиденье – придвинувшись ближе к окну как в детстве. Прижавшись щекой к стеклу, я смотрел на лесной пейзаж. Конечная остановка маршрутных такси почему-то совсем скрылась из вида – словно ее никогда и не было… Я даже узнал грунтовую поляну, на которой минут десять назад стояло с полдесятка микроавтобусов.

И я понял: меня взял на борт пригородный трамвай, линию которого еще не проложили по этим холмам…

Я еду в край, где увижу то, что должны были повстречать все наши сограждане – как и было запланировано четверть века назад. Но люди возжелали иного. У них отняли уже уготованное им.

2. НАД ТУМАНОМ. ГОЛОС В ДИНАМИКЕ

Трамвай ехал дальше, по вершинам холмов. Пол под ногами гудел. За синим стеклом кабины водителя смутно угадывалась чья-то фигура.