Старков первым ворвался в хорошо освещенный небольшой зальчик. Его встретили выстрелом. Бросившись на пол, он дал очередь по потолку. Вслед за ним ворвались разъяренные Иван и Фролов, очередями из автоматов они ранили одного из троих, находившихся в зальчике, одного убили, а уже знакомый им Жорж Анжапаридзе поднял руки.

— Волоки живых на улицу, — приказал Старков.

Когда они проходили мимо лежавших в лужах крови охранников, один из них застонал и пошевелился.

Старков застыл, хорошо понимая, что нужно делать. Но он молчал, теряя драгоценные секунды. Тогда Фролов хладнокровно в упор расстрелял лежавших на полу. Старков увидел, как поползли вверх брови Олега, и резко сорвался с места.

— За мной, — хрипло выкрикнул он.

До леса было всего ничего. По дороге к ним присоединились Дима и Борис.

На старую стоянку не пошли.

Двигались молча. Только раненый мафиози скрипел зубами от боли и ненависти. Анжапаридзе молчал.

Но толстый Жорж оказался наименее выносливым, а его товарищ был тяжело ранен. Старков шел за ним и видел крутой затылок, сильные широкие плечи и слышал хриплое дыхание:

— Все, — сказал мафиози, обернувшись, и глаза его сверкнули по-волчьи желто, — больше идти не могу. Кончайте здесь.

Станислав Юрьевич оглянулся вокруг. Они стояли на поляне, а над ними светила жуткая осенняя луна.

— Вообще-то, мы не хотели стрельбы, — сказал Старков, — нам нужны ваши деньги.

— Деньги? — оскалил зубы мафиози. — Деньги, брат, не у меня, и если я даже позвоню, то никто мне их не привезет.

— Почему не привезут?

— Я тебя узнал по голосу, — вдруг завизжал Жорж, — какие тебе деньги нужны, сука, ты же меня обчистил дочиста!

— Дайте закурить, — попросил мафиози.

Фролов поднес ему ко рту сигарету. Тот благодарно кивнул.

— Лопухнулись вы, ребята, с нами. Нас выкупать некому, и голову мы вам дурить не будем. Вам только спасибо скажут, что вы нас с Жоржиком убрали. Так что…

Старков увидел, что Фролов легко скинул с плеча автомат.

— У-ы-ы, — тихо завыл Анжапаридзе.

Мафиози выплюнул сигарету и постарался разогнуться. На его белой рубахе чернели следы крови.

— Ну, — сказал Фролов.

— Денег вы не получите, — ответил храбрый мафиози и оперся спиной о березку.

Старков, хоть и готовился услышать выстрелы, но все равно очередь из «Калашникова» заставила его вздрогнуть.

— Пошли к станции, — приказал Старков.

Шли молча. Иногда Старков поднимал голову и смотрел на луну. Не зря ее называют холодной. Луна за время существования человечества видела столько преступлений, что свет, от нее исходящий, кажется жутким. И Старкову снова полезли в голову мысли, что он маленький и ничтожный человек и никто не дал ему права распоряжаться чужими жизнями.

Его догнал Фролов и, видимо, что-то хотел спросить, но Старков устало вымолвил:

— А вы, Фролов, с удовольствием занимаетесь этим… — он недоговорил, но и так все было ясно.

— Я с удовольствием занимаюсь этим, — сказал отчетливо Фролов.

В его голосе не было агрессивных интонаций. Не было никакого вызова в его тоне, но Старков почему-то зябко передернул плечами.

До самой станции никто не произнес ни слова. Молча переоделись в спортивные костюмы, запрятав снаряжение в рюкзаки, и вышли к железнодорожной платформе маленького городка.

Темень стояла кромешная, и только на платформах горели фонари. Да еще светился коммерческий ларек.

— О, капиталисты, — заржал Иван, — день-ночь все торгуют. Станислав Юрьевич, купим винишка, по стаканчику примем. Мужиков помянем и согреемся.

Многолетняя привычка нести ответственность за вверенных ему людей вернула Старкову присутствие духа.

Из соображений безопасности пить сейчас не следовало, но Старков чувствовал, что алкоголь необходим его людям и ему самому.

Торговавшая в палатке милая молодая женщина, увидав угрюмую толпу мужиков, идущих к ларьку, заметалась в нем, как птица в клетке, но деваться ей было некуда, и она затихла, испуганно вглядываясь в темноту.

— Олег, — сказал Фролов, — у тебя личико типичного русского мальчика, тебя баба не запомнит, иди возьми…

— А что брать? — тихо спросил Олег. — И на что?

— Вот тебе денежки, — сказал Иван, доставая пачку смятых бумажек, — купи водочки и закусить.

Молодой человек оказался сообразительным и вернулся не только с водкой и закуской, но и с пластмассовыми стаканчиками, которые заботливые торговцы припасли для своих клиентов.

Тут и электричка подошла абсолютно пустая. Сели, в вагоне выпили по стакану, закусили. Лица у всех были мрачными.

— Да, — сказал Иван, — на туристов и членов экологических экспедиций мы не похожи. Надо тяпнуть еще по одному, тогда хоть на алкашей станем похожи.

— Хватит, — сказал Старков.

— А чего вы расстроились, ребята, — неожиданно громко сказал Рекунков, — ну, осечка. Бывает. Вы б меня в курс дела ввели, может быть, и обошлось бы. Я так понял, что мы имели дело с моей бывшей клиентурой.

— Поздно об этом говорить, — прервал его Старков, меньше всего ему хотелось сейчас обсуждать происшедшее.

Домой добрались только на следующий день. Старков не заночевал, как обычно, в Москве, предпочел остаться с ребятами.

Приехали усталые, разбитые, злые. Легли спать, но спать не могли.

— Теперь я понимаю, почему тебе, Ваня, так не понравился Фролов, — сказал Дима.

Иван промолчал. Не мог же он сказать, что в этот раз Фролов ему очень понравился. Более того, с таким парнем он шел бы на дело с куда большим удовольствием, чем со Старковым. Не будь его, что делать Старкову? И раненого добить не смог бы, и мафиози оказались бы на свободе. И еще Ивану понравился Рекунков. Станислав Юрьевич поручил ему наблюдать за людьми Дубцова — он и наблюдал. Крутые ребята и этот бывший мент, и молодой парень, что был с ним. Как азартно светились в электричке глаза у Рекункова! Вот уж кого все эти приключения не удивили и на чью нервную систему никак не подействовали!

— Выпить надо, — сказал Иван, — иначе не заснем. Я съезжу куплю.

— А чего ехать, у нас полный бар, — простодушно заметил Дима.

— А жрать чего будем? — зло возразил Иван.

— Яичницу сделаем.

— Меня уже тошнит от яичницы.

Старков поднялся с разложенного кресла-кровати, подошел к бару, достал свою любимую водку «Абсолют» и, налив полстакана, одним глотком выпил.

Дима ошеломленно смотрел на эту сцену. Таких пустых глаз у Старкова он никогда не видел.

— Не по-людски делаешь, Станислав Юрьевич, — перешел на «ты» Иван, — кто ж в одиночку ее, проклятую, хлещет, когда компания есть.

— Виноват, — сквозь зубы ответил Старков, глядя куда-то в стену, поверх голов своих соратников.

Пили много, до одури. Но Старков так и не мог уснуть. Перед глазами его все плыло. Иногда вспыхивали золотые и оранжевые круги.

— К черту! — говорил он и грозил неведомому врагу. — Мы еще повоюем.

— Повоюем, комбат, повоюем, — где-то над ухом гремел бас Ивана, — ты только поспи.

Но и сон получился дурацкий. И во сне все плыло и качалось. Один раз Станиславу Юрьевичу представилось, что он на корабле. Он услышал явственно, как пробили склянки и огромный усатый боцман со свистком на груди рявкнул: «Право руля».

«Эй, боцман, — хотелось сказать Старкову, — ты же не капитан. Твое дело свистеть в дудку. Ты не за свое дело взялся».

«Это ты не за свое дело взялся, — внятно ответил усач и тут же громко прорычал: — кому сказал, гады, право руля!»

…Он не знал, что, пока он разбирался с боцманом и другими обитателями своих снов, прошли целые сутки. За это время полупротрезвевший Иван привез свою темноволосую полную «колхозницу» с гитарой, а Дима съездил за Ниной.

— Ну ты хорош, — сказала Нина, увидев его. И рассмеялась в первый раз за все время их короткого знакомства.

Однако накинула куртку и села в «Ниву». И опять рядом с машиной увидел Дима толстяка в спортивной шапочке.