— Ты зря себя накручиваешь, — успокоил его Мирон. — У меня тоже сильные ограничения на использование «1703» вне черты Петербурга. Поэтому я и говорю, что нам нужно избавляться от этого посредника.
— Мы так долго пытались налаживать связь с Fatum, чтобы потом искать способ, как её обойти?
Все посмотрели на Совергона. Миша стоял в стороне с закрытыми глазами. На раскрытой ладони перед ним дрожала синим пересветом подвеска. Мирон пробормотал, что для этого им нужен тот самый код, которым Fatum связывается с ключами.
Маленькие синие искры отрывались от стен и слетались в колючий клубок над ладонью Совергона. Множество искр сходились в воздухе в нити, которые сплетались в тугой моток над ладонью: он висел в воздухе, покачиваясь, и вертелся. Он был величиной с кулак, когда что-то внутри его оборвалось и клубок рассыпался искрами. Подвеска погасла, и Миша бессильно рухнул вниз.
— Не могу! — пожаловался он. — Как вы это делаете?
— По крайней мере, у тебя хоть что-то получилось, — Гена пожал плечами.
С неба шёл мелкий снег, самые сильные рывки ветра заметали его под крышу разрушенной больницы. Миша встал, решительно сжал руки в кулаки, и сказал, что попробует ещё раз.
Алфавит предупредил, что уходит спать — ночью ему сменять людей на другом месте. Джарахов предложил Гене собрать ребят из «КЛИККЛАК`а» и где-нибудь посидеть над листочками с шифром. Когда и куда исчез Иллюмейт, не заметил никто. Мирон попрощался с оставшимися, напутственно желая Мише разобраться с собой. Он оставил друзей на развалинах и пошёл искать место, где его никто не потревожит.
Ему тоже требовалось разобраться с собой.
За последнее время много всего произошло. Ивангай забрался на верх градирни Правобережной ТЭЦ, свесил ноги вниз и, скучая, жалел, что высота трубы, откуда вид на город открывался бы куда шире, была для него недосягаема. Из трубы валил грязный дым.
Они перевели станцию на мазут и испортили фильтры, но это было меньшее из зол. Внизу ходили молодые инженеры, следившие за состоянием оборудования. Они позволяли Рудскому приходить сюда, но не могли обеспечить полную безопасность или автоматизацию работы станции.
— Ничего не понимаю, — говорил Ивангай, когда ему пытались объяснить, как работает оборудование. — Но полагаюсь на вас, — улыбался он.
В близлежайших районах никто не жил — это тоже необходимая мера безопасности. После минувших событий люди на поверхности оставили свои дома и переместились ближе к центру. Ходило мнение, что на поверхности никого не останется, однако произошло обратное: ребята из подземки стали выплывать наверх, предлагали свою помощь и принимали решение остаться. Окраины города стали пустовать. Изредка там появлялись люди, и ещё реже — небольшие компании. В свободные минуты они обычно собирались в каком-нибудь из пустых баров и отдыхали. Исключением не стал и бар «1703», восстановленный одним из первых и, к счастью, пострадавших весьма относительно.
— Эй, что это тут у вас? — Олег ЛСП склонился над столиком, где Тирэпс и Электромышь, натаскавшие книг из библиотеки на соседней улице, искали похожие иероглифы. Мышь предположил, что они могут найти что-то похожее в древних языках, Гаутер и Похоронил ему не поверили, но за отсутствием других идей решили попробовать.
— Присоединишься? — тусовка основы «Версуса» за соседним столом, завалив книгами уснувшего Эрнесто, шикнула на ЛСП, чтобы тот был потише.
— Подбуханного креатива нам и не хватало, — Старуха прыснул и отправил ЛПС за барную стойку.
— Если он принесёт свежие мысли, то почему бы и нет? — Джубили зевнул.
— Иди проспись, у тебя сегодня ночная смена, — предложил Костя.
— Обязательно. Сегодня ночью вы ведь снова спать не дадите?
— Нам всем надо отдыхать.
— Когда же этот кошмар закончится?
— Есть подозрение, что никогда.
Рики вытянул книгу в красном переплёте из-под Эрнесто, который собрал все книги в мягкой обложке в одну стопку и водрузил на них голову. Теперь же, разбуженный, он был недоволен.
— Никогда, если мы это не закончим, — договорил Фарафонов и остальные, молча согласившись, вновь принялись за работу.
Стемнело в этот день рано. Занятые постоянно, люди просто не замечали смены дня и ночи, и только когда на улицах загорались жёлтые огни, все могли на пару-тройку часов расслабиться, перед тем, как вновь приняться за работу.
Или не сделать этого. Слава, разбитый, но уже не пьяный в стельку, как несколько часов назад, потому что алкоголь теперь на него не действует, а если и действует, то ненадолго, снова брёл по улицам. Вообще-то он понимал, куда шёл, и путь его лежал в одно конкретное место, но всё же Карелин предпочитал думать, что он идёт туда не потому, что он хочет, а потому, что так получается.
Так получилось. Люди исчезли. Так просто получилось. Из ниоткуда появилось механическое сердце Fatum. Никто из них не был виноват. Так получилось. Было очень удобно так думать. Вообще Слава за последние несколько часов думал так много, что теперь делать это ему просто не хотелось. Он завернул за угол, подошёл к панельному дому, ноги сами привели его к двери на втором этаже. Он толкнул её вперёд. Как обычно, она была не заперта.
Сразу же смолк шум в квартире. Из комнаты в коридор высунулся Светло. Сначала осторожно, а затем, подталкиваемый кем-то, просто грохнулся на пол. Молчание длилось каких-то пару секунд, и это была последние пару секунд тишины в этом доме. Фаллен громко заорал:
— Славка! — и без промедлений бросился ему на шею.
Букер ещё долго трепал Карелина по волосам, свеча позолоченными грилзами такого же цвета. Замай что-то разъярённо ему предъявлял, но лишь для приличия, потому что не мог злиться на самом деле. Витя СД отнимал котёнка от своего лица, которое зверёк едва не расцарапал, Микки смеялся над ними из прохода.
Берсерк и Инки переглянулись:
— Дела… — прошептал второй.
Слава смотрел в пол, чувствуя себя безмерно глупым. Букер навалился ему на плечо, стаскивая Фаллена. Тот случайно словил переброшенного Замаю Гену, и они сразу же подружились. Котёнок мяукнул во весь голос и Слава наконец-то поднял глаза.
— Я дома, — неслышно прошептал он.
***
Сцена вытянулась высоко вверх. Она шла красными звёздами по периметру и представляла собой всё тот же торец рухнувшего здания — незамысловатую конструкцию абстракционизма, ставшую за эти дни чем-то символичным и особенным для всех. Внесли малейшие изменения: её укрепили и сделали нормальный подъём в задней части. Кроме этого, «MAD» и «1703», прекративший капризничать, смели один ряд домов вокруг, расширив пространство, где могли находиться люди. На предложения сделать это где-то поближе к центру города, все отвечали, что площадь давно стала для них чем-то особенным, поэтому предложений такого рода возникало очень мало.
— Отлично поработали, — ударившись кулаками, Мирон и Миша смогли выдохнуть с облегчением.
— Моя очередь, да? — усмехнулся Гена, подходя к сцене.
— Протяни дольше шести песен, — Мирон пожелал ему удачи.
— Конечно!
Им непривычно было видеть большую часть своей тусовки в толпе. Но сегодня за сценой кроме Мирона остались Рудбой, Илюмейт и старички основы «Версуса». Рэнделл и Лизка утащили Совергона к остальным; сегодня его помощь здесь была не нужна.
Сегодня они могли позволить себе отдохнуть. Поэтому сцена шла красными звёздами «FIVE» по периметру, а Рики Ф, Алфавит и Хэви заполнили её пространство наверху. Пятиконечные правильной геометрической формы звёзды, красные — огромные, и белые с переливами сиреневого — меньше, пульсировали под ногами толпы, появлялись и гасли, поднимались в верх, где ползли по стенам, словно отпечатки световых пушек.
— Эй, детка, тебе нужен кто-то, кто больше не будет смотреть с чужих фото!.. — музыка била из нового оборудования, привезённого с разваленных магазинов на разрушенной территории.
Софиты светили в небо. Ивангай с крыши ближайшего здания смотрел на толпу и качал головой в такт музыке. Подобно пузырькам, рвущимся к поверхности из щелей глубоководных скважин, тоненькие дорожки белоснежных искорок с углов домов и прочих ограждений взвивались к небу. На крышу соседнего здания, подальше от толпы, выбрался Женя Баженов. Внизу в толпе прыгал Джарахов. Он не отбегал от сцены, потому что должен был на неё сегодня наконец-то взойти. Разношёрстная масса людей перемешалась. Ивангай готов был поклясться, что видел в ней одну знакомую золотую макушку, но она исчезла так же быстро, как и появилась.
