– Я серьёзно.
– И я – серьёзно. По-моему, это лучшие снеговики всех времён и народов. И тебе за них – приз!
Он обхватывает Машку за плечи и приподнимает так, что её ботинки повисают в воздухе. Она болтает ими слегка, потом спрашивает невозмутимо:
– Всё?
– Знаешь, как в средние века пытали хорошеньких еретичек?
– Нет.
– Девушку хватали и приводили в темницу.
– И?
– И тогда самый уродливый инквизитор начинал лобызать её прекрасное тело. Её ушки, её щёчки. Её холодный сопливый носик…
– И?
– И она стонала, бедняжка. Она плакала, она извивалась в его ужасных объятиях. Она звала на помощь А он всё не унимался, подонок. Он опускался всё ниже, к её трепетным губкам и шейке. Он сладострастно терзал их…
– И?
– Терзал, так сказать…
– И?!
– До тех пор, короче, пока она во всём не признавалась.
– Я признаюсь, господин инквизитор.
– В чём же?
– В любви.
– К кому, несчастная?! Отвечай немедля!
– К одному местному Пьеро, господин инквизитор.
– Подробности, мне нужны подробности!
– Он длинный и худой, господин инквизитор. Он очень добрый и доверчивый. У него детские глаза. Однажды я шла по Неопалимовскому переулку и мы повстречались случайно. И мне показалось, что если он не позвонит мне на следующий день, я буду самой несчастной Коломбиной на свете…
Крылов устраивается на низком кирпичном выступе и усаживает её к себе на колени. Она обнимает его за шею и утыкается губами в висок, продолжая что-то нашёптывать. В плотном небесном войлоке вдруг возникает окошко, сквозь которое всё отчётливей проступают звёзды и месяц – очень тонкий и яркий. В его свете громадные снеговые шапки, лежащие на дальних и ближних крышах, внезапно вспыхивают и становятся похожи на облака. И чем дольше Крылов их разглядывает, тем сильнее ему кажется, что и их с Машкой крыша вдруг обернулась таким же лёгким облаком, которое плывёт сейчас среди звёзд, серебрясь боками и истекая каплями талого снега. Тук-тук. Тук-тук-тук.
– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…
– Ты меня прости, Шишкин. Ладно? Я тебя очень прошу!
– Буду резать, буду бить… Да за что же, господи?
– За квартиру. Мне тогда нужно было брать ордер и не слушать никого. И мы б давно уже жили по-человечески…
– Ты просто очень любишь своих близких, Алёша. Вот и всё. Ведь любишь же?
– Люблю.
– А раз любишь – значит доверяешь. А если человек любит и доверяет – разве его можно винить? И когда ты решил уступить матери и отчиму – разве я тебя осуждала? Я только сказала, что мы теперь полностью зависим от них. От того, как они к тебе по-настоящему относятся…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
