— Подходят, — сказала я. — Вы родились с глазами этого цвета.

Ее губы задрожали, и слезы наполнили глаза. Я добавила:

— Но какой бы другой цвет вы ни выбрали, он тоже будет вашим. — Это не помогло ей сдержать слезы. — Так или иначе, — добавила я, — все будет в порядке. Ваши препараты действуют?

— Да.

— Ваши Бо знают, что им нужно делать. Вы знаете, что вам нужно делать. Теперь ничего не остается, как сделать это.

— Я забываю, что вы можете все видеть. — Видеть все чувства, ее реакции, как мог корабль. Как корабль мог показать это мне. — Я забываю, что вы можете смотреть прямо в меня, а затем, когда вспоминаю, я просто… — Она умолкла.

— Я не смотрю, — сказала я, — в последнее время стараюсь не смотреть. Но мне не нужно смотреть сейчас. Вы не первый молодой лейтенант, которого я встретила, знаете ли.

Она коротко, хрипло выдохнула.

— В этом было столько смысла. — Она засопела. — Казалось таким верным, когда я об этом подумала. А теперь кажется невозможным.

Так оно и бывает, — заметила я. — Вы уже это знаете. Вы уверены, что не хотите чаю?

Уверена, — сказала она, вытирая глаза. — Я направляюсь к переходному шлюзу. И я терпеть не могу писать в скафандр.

Я сказала строго:

— Выпрямитесь, лейтенант, и вытрите лицо. Она вытянулась и отвела плечи назад. Снова потерла глаза руками в перчатках. — Сеиварден идет.

— Сэр, — сказала она. — Я понимаю насчет вас и лейтенанта Сеиварден. На самом деле. Но неужели она должна быть такой снисходительной задницей?

— Наверное, нет, — сказала я. Открылась дверь, и вошла Сеиварден. — Свободны, лейтенант.

— Сэр, — сказала Тайзэрвэт и повернулась, чтобы идти.

Сеиварден усмехнулась ей.

— Готова отправиться, детка?

— Никогда, — сказала Тайзэрвэт, глядя Сеиварден прямо в глаза. — Не называй. Меня. Деткой. — И большими шагами вышла из каюты.

Сеиварден приподняла брови.

— Нервы? — Ее это явно позабавило, но не обошлось и без любопытства — миссия Тайзэрвэт держалась в тайне, почти вся подготовка проходила скрытно. Не для меня и не для корабля, конечно, это было бы невозможно.

— Она не любит покровительственного отношения, — сказала я. Сеиварден в удивлении прищурилась. — Ну, и нервы — тоже.

Она снова усмехнулась.

Так и думал. — Ее лицо посерьезнело. — Я за пистолетом. — Я не шелохнулась. — Если бы не нога, Брэк, ты была бы лучшей для твоего замысла и тебе не пришлось бы никому отдавать пистолет.

— Мы уже говорили про это. С тобой. С кораблем. — С врачом.

«Я знаю, как будет, — сказала она. — Ситуация накалится, и вы забудете о том, что нога не выдержит сильного напряжения. Или вы будете это помнить, но вам станет все равно».

И если бы дело было только во мне, я бы отправилась сама. Но теперь речь идет не только обо мне.

— Если ты потеряешь пистолет, я, вероятно, не проживу достаточно долго, чтобы тебя простить. — Я могла бы отправить Сеиварден на базу Атхоек с обычным оружием. Но пистолет Пресгер даст ей наилучшую возможность убить Анаандер, в броне или без нее, с охраной из вспомогательных компонентов или без. Если она потерпит неудачу и лишится пистолета, если Анаандер в конце концов овладеет им, результаты могут быть катастрофическими.

Сеиварден криво улыбнулась.

— Я знаю.

Я повернулась, открыла крышку скамьи, что была за мной, достала коробку с пистолетом. Поставила ее на стол и открыла. Сеиварден протянула руку и вынула кусок черноты в форме пистолета. Извлеченная из коробки, эта вещь тут же слилась но цвету с коричневой перчаткой лейтенанта.

— Осторожно с ним, — предупредила я, хотя мы уже говорили об этом раньше. — Переводчик Зейат сказала, что он был создан для уничтожения радчаайских кораблей. Проникновение на один и одиннадцать сотых метра — лишь побочный эффект. Применяй его осторожно.

— Тебе не нужно напоминать мне, — сказала она, убрав пистолет в куртку и вынув из коробки два магазина.

— Если «Меч Гурата» действительно пристыкован к базе Атхоек, ты же не захочешь пробить его тепловой щит?

Группа Сеиварден собиралась за той юной Анаандер Мианнаи. Мы не узнаем, где находится тиран, пока база (как мы надеялись) нам не скажет. Я думала, что она, скорее всего, либо во дворце губернатора, либо — на борту «Меча Гурата».

— Я понимаю. — Голос Сеиварден был спокойным. — Послушай, Брэк… Мне жаль, что иногда я — такое ничтожество. Мне жаль, что единственный лейтенант, что у тебя остался, — именно тот, которого ты никогда особенно не любила.

— Все в порядке, — солгала я.

— Нет, — сказала она. — Но так уж вышло.

С этим действительно спорить не приходилось.

— Не валяй дурака.

Она улыбнулась.

— Ты придешь поговорить с нами, прежде чем мы отправимся? Мы проведем сейчас последнюю проверку оснащения и выйдем на корпус.

— Я собиралась. — Закрыла коробку, оставила ее на столе и направилась к двери. Когда я проходила мимо Сеиварден, она потянулась к моей руке. — Мне не нужна помощь при ходьбе, — сказала я.

— Просто показалось, что ты пошатнулась, сказала она извиняющимся тоном и последовала за мной в коридор.

— Просто протез приспосабливается к растущей ноге. — Я никогда не знала, когда он это сделает. Еще одна причина, по которой я не могла идти с ним в бой. — Иногда это продолжается несколько минут.

Но больше протез меня не беспокоил, и я дошла до переходного шлюза без происшествий, даже нимало не хромая.

— Я не отниму у вас много времени, — сказала я, когда две Амаат Сеиварден, Тайзэрвэт и две ее Бо оторвались от того, чем занимались, — проверки клапанов своих скафандров — и повернулись. — Полагаю, мне нужно было бы выступить перед вами с некоей мотивационной речью, но у меня таковой нет, и, кроме того, вы заняты. Возвращайтесь невредимыми.

Я хотела сказать кое–что еще Тайзэрвэт и ее Во, но, поскольку слушали Сеиварден и ее Амаат, было бы рискованно даже намекнуть на то, что планировалось сделать. Вместо этого я положила руку в перчатке на плечо Тайзэрвэт.

— Есть, сэр, — сказала она. Никакого следа былых слез в голосе. — Ясно, сэр.

Я опустила руку. Повернулась к Сеиварден и ее Амаат.

— Есть, сэр, — сказала Сеиварден. — Мы вернемся.

— Хорошо, — сказала я. — Занимайтесь своим делом. — Снова посмотрела на Тайзэрвэт и ее Бо. — Я полностью уверена во всех вас. — Повернулась и оставила их заниматься проверкой клапанов и карабинов креплений.

Экалу была на вахте в командной рубке. Когда я вошла, она поднялась с единственного кресла.

— Сэр, — сказала она, — доложить не о чем.

Конечно. Мы все еще находились в шлюзовом пространстве. Снаружи корабля не было видно пи зги, и так будет продолжаться, пока мы не выйдем из шлюза в системе Атхоек.

— Сядьте, лейтенант, сказала я. — Я здесь не для тога, чтобы принять вахту. — Мне просто не хотелось сидеть в своей каюте и нить чай. — Я прекрасно чувствую себя стоя.

— Разумеется, капитан флота, — сказала Этрепа Четыре у пульта. — Но мы все будем чувствовать себя лучше, если вы сядете. Прошу вашего великодушного снисхождения, сэр. — Нет, не Этрепа Четыре, которая никогда бы не заговорила так со мной и которая сейчас запаниковала до тошноты от того, что это сделала.

— Честно, корабль.

— Честно, капитан флота. — У Этрепа Четыре слегка закружилась голова от облегчения при виде моей реакции. И все же ее подташнивало. — События начнутся нескоро, с таким же успехом можете и посидеть.

Лейтенант Экалу взялась за рукоятку рядом с креслом.

— Я собиралась просить чаю, сэр.

— Я прекрасно чувствую себя стоя, — сказала я, садясь в кресло.

— Да, сэр, — сказала Экалу. Ее лицо было лишено всякого выражения.

Через два часа мы вышли из шлюзового пространства в систему Атхоек. На кратчайшее мгновение, которого «Милосердию Калра» было достаточно, чтобы бросить взгляд на движение вокруг базы Атхоек. Удушливо плоская даже-не-черная тьма исчезла, и возник настоящий космос: внезапная, цельная глубина. Свет, и тепло, и все вдруг реальны, база Атхоек сияет в солнечном свете, сам Атхоек, приглушенно-белый с голубым, а затем это исчезло, стертое удушающей плоскостью шлюзового пространства. Сеиварден и ее Амаат, Тайзэрвэт и ее Бо, уже снаружи, на корпусе, в скафандрах, пристегнутые, в ожидании, вздрогнули от этой яркости, внезапно возникшей и так же внезапно исчезнувшей.