Я не поднимаю шум, — заметила я. — Я спрашиваю. А в твоих отсеках — граждане.

— Нет. Граждане живут в Радче. А псе, что снаружи Радча, — они нечистые и по большей части почти не люди. Можно сколько угодно называть себя радчааи и носить перчатки, будто главное — не прикасаться к нечистым вещам, но это ничего не меняет. Вы — не граждане, вы нечисты по определению, и ни один чиновник не подпустит вас к Радчу на десять тысяч километров, сколько бы вы ни мылись и сколько бы ни постились.

— Ну конечно, — ответила я здраво. — Я же вспомогательный компонент.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Мы вскоре выйдем из шлюзового пространства в твоей системе. — Призрачная система была для «Титанита» чем–то вроде дома последние несколько тысяч лет. — Надеюсь, что ты поделишься с нами информацией о том, что происходит на Атхоеке. Мы можем также отправить тебя назад, к самому себе, если захочешь.

Тишина. Я знала, что «Титанит» дышит, я едва могла это разглядеть, но в остальном он был абсолютно неподвижен. Затем он сказал:

— Мое возвращение не планировалось.

— Я так и предполагала.

Пять вернулась в каюту, подошла к нам. Поправила мои подушки, взяла наши чашки.

— Я хочу выяснить, удалось ли мне повредить какие–нибудь из кораблей Анаандер. И если так, я хочу попытаться причинить еще больший ущерб. Мне нужно знать, что происходит на Атхоеке, чтобы все спланировать.

— О, кузина, — ответил «Титанит», — мы сидим тут, спорим, не можем найти общего языка, а затем ты просто проникаешь мне в душу. Мы должны быть семьей.

Мы вышли в Призрачную систему, не вполне черную тьму шлюзового пространства сменил солнечный свет (единственная звезда Призрачной системы была немного меньше, тусклее и моложе, чем солнце Атхоека), лед, скалы и одинокий сигнальный маяк шлюза. Я сидела на своей койке, в своей каюте. Я могла бы занять место в командной рубке, но сейчас была вахта Экалу, и, кроме того, врач на самом деле очень волновалась из–за того, что я покинула медчасть. Если ее хотя бы отчасти успокаивало, что я оставалась в своей каюте, вместо того чтобы попробовать дотащиться до командной рубки, то так мне и надо было поступить.

Пока Тайзэрвэт не сделает то, что она планировала, через ретранслятор этого шлюза будут идти только официальные передачи. Тем не менее даже они могли оказаться полезными. Я вышла на связь через корабль.

Я предполагала, что придется разбираться в потоках несущественного трепа, чтобы найти то, что хотела. Но на самом деле по всем официальным новостным каналам беспрестанно говорилось только обо мне. Я — мятежная предательница, отнюдь не гражданин, даже не человек. Я — «Справедливость Торена», поврежденная, безумная. Коварная, вводящая в заблуждение, я сбила с толку высших чиновников администрации системы и базы. Что я сделала с остальной частью самой себя? Как склонила к преступной деятельности «Милосердие Калра»? Но все это лишь досужие рассуждения. Я и «Милосердие Калра» чрезвычайно опасны, и о любых наших появлениях какими бы сомнительными или неопределенными они ни казались — следовало сообщать незамедлительно. Любой, кто скрывал информацию или прятал меня, объявлялся врагом Радча. Самого человечества.

— Ты только посмотри, кузина, — сказал наконец «Титанит» в своей гостевой каюте. — Это продолжается уже целых два дня, и я так завидую, просто сил пет. Это просто нечестно. Я был врагом Узурпатора три тысячи лет, а ты — всего лишь выскочка, но три новостных канала посвящены исключительно тебе. А музыкальные и развлекательные каналы прерывают передачи каждые пять минут, чтобы напомнить всем об идущем шоу «Справедливость Торена». Могу лишь сделать вывод: твой трюк причинил реальный ущерб, — и беру назад свои слова насчет того, что это было глупо.

Я слушала это вполуха, разбираясь в сообщениях в поисках другой информации. Глава службы безопасности Лузулун ушла в отставку, и ее сменила заместитель. Ее преосвященство Ифиан всегда относилась ко мне с подозрением и пыталась удержать Атхоек в лоне здравых радчаайских ценностей, хотя и не назвала имен чиновников, которых заподозрила в том, что они поддались мне. Официальная позиция, казалось, заключалась в том, что все, кто поддержал меня, были введены в заблуждение либо ими манипулировали. Неформально, конечно, я могла сделать вывод, что моим прежним союзникам по меньшей мере грозит утрата положения или влияния. Ни Баснаэйд, ни Юран не упоминались.

Я не ожидала услышать подробных описаний своей атаки на корабли Анаандер, не говоря уже о том ущербе, который могла причинить. Но возможно, будет хоть какой–то намек, что–то в подтексте. С другой стороны, вероятно, «Титанит» был прав сам по себе этот поток официальных сообщений и его интенсивность, похоже, говорили кое–что о той угрозе, что я собой представляю.

Лейтенант Экалу в рубке еще не дала экипажу команды отбой. Она изучала изображение системы, которое показывал ей корабль.

«Титанит», — сказал «Милосердие Калра» в представшую взглядам пустоту, — где ты?

Неподалеку, — ответил вспомогательный компонент «Титанита» из гостевой каюты. — Подержи пока сегмента. — А затем добавил: — В любом случае здесь приятнее.

Экалу сказала из командной рубки:

— Мы — в Призрачной системе. Лейтенант Тайзэрвэт, можете приступать.

— Благодарю, лейтенант, — отозвалась та из своей каюты.

Дверь моей каюты открылась, и вошла Сеиварден. В форме.

— Разве вам не следует находиться в медчасти? — спросила я.

— Меня выпустили из медчасти, — ответила она самодовольно. Села рядом со мной на койку. Оглядела крошечную каюту, бросила взгляд на дверь и, уверившись в том, что Калр Пять нет поблизости, подтянула ногу в ботинке, чтобы сесть, скрестив ноги. — Три минуты назад. И я — не на препаратах. Я сказал врачу, что больше в них не нуждаюсь.

— Ты пойми, — я следила отчасти за Тайзэрвэт, которая сидела, скрестив ноги, на своей койке с закрытыми глазами и устанавливала через корабль соединение с ретранслятором, — именно препараты вызывают ощущение, что тебе нет больше в них нужды.

В каюту Тайзэрвэт вошла Во Девять, тихо мурлыча: «О дерево, съешь рыбку».

Рядом со мной на моей койке Сеиварден быстро придвинулась. Потянула слегка за рукав куртки, будто поправив. Прильнула ко мне.

— Ты и доктор. Я уже знаю. Я уже делал это прежде, помнишь?

— И с успехом.

Мое плечо ощущало тепло плеча Сеиварден. Личный состав подразделений — во всяком случае, те солдаты, что не находились в командной рубке, только начинали прислушиваться к официальным выпускам новостей и смотреть их. Меня окатывали их злость и негодование, к которым примешивался стыд, — в конце концов, они были радчааи. И власти Радча обвиняли их в предательстве.

Забывшись, Сеиварден издала «ха!», ее это явно забавляло.

— На сей раз все прошло не так плохо. Прежде всего, я продержался гораздо дольше. И я так и не принимал кефа. Ну ладно, я хотел. Но я не принял. — Я не стала напоминать, что, как бы ей ни хотелось, она не смогла бы этого сделать. — Я говорил об этом с врачом. — Она легла чуть ниже и положила голову на мое плечо. — Я не хочу менять одну зависимость на другую. И я довольно хорошо справился. — Несмотря на ее небрежный тон, она с опаской ожидала моей реакции.

— Корабль, — сказала я, — я понимаю, что ты делаешь. Но боюсь, лейтенант Сеиварден хочет от меня того, что я не могу ей дать.

Сеиварден вздохнула. Приподняла голову над моим плечом, чтобы взглянуть мне в глаза.

— Мы с лейтенантом говорили об этом, — сказала она за корабль. — Вы правы, она хочет того, что вы не можете ей дать. Но на самом деле любому, кто вступает с вами в какие бы то ни было отношения, придется отчасти корректировать свои ожидания. В конце фразы Сеиварден слегка хмыкнула. Снова опустила голову на мое плечо. — Мы с кораблем говорили об этом.

— Когда вы сидели на препаратах и все казалось прекрасным?

— Главным образом до этого, ответила она поразительно спокойно. — Послушайте, я в любом случае не получу того, чего мне хочется. Побыть может, мне достанется хоть чуть–чуть, вот так. — Она смущенно заколебалась, а затем продолжила: — Может, между вами и кораблем и мне осталось чуток. Кораблю я нравлюсь, верно? Он так сказал. И вы говорите главным образом о сексе. А ведь я могу получить его в других местах, сам по себе.