— Следующий глагол — это «dare», что означает «давать».

Оборачиваюсь, не успевая записывать, и дергаюсь, потому что «что-то теплое» оказывается пальцами Дика. Он не пишет глаголы, он вытянул руку вперед, лег на нее, а пальцами касается моей спины.

— Перестань, — шепчу ему и возвращаюсь к лицезрению доски.

Сеньора Веспуччи разбирает уже глагол «знать», а я еще тот не переписал. Тороплюсь, пачкаюсь в чернилах и снова вздрагиваю, потому что Дик касается моей спины увереннее, настырнее. Проводит пальцами линию, это почти поглаживание.

— Эй, — приходится обернуться опять. — Хватит трогать, я не могу сосредоточиться.

Дику пофиг, он даже глаз не открывает, засранец, еще уснуть поди надумал.

— Мистер Уорт, подскажите мне глагол «выбирать», — требует учительница, отвлекая меня от Дика.

— Эм, scegliere, — почти спрашиваю, а не отвечаю, и, к моей радости, она принимает ответ и начинает расписывать формы.

Так и проходит всё время с глаголами. Дик не перестает водить пальцами по моей спине, а я напрасно пытаюсь отвлечься от этого. В какой-то момент даже бросаю переписывать с доски, просто чувствую только эти пальцы, которые словно с иголками на кончиках, иначе не объяснить покалывание.

— Тест легкий, но оценки будут учитываться, — сеньора Веспуччи раздает единичные листы.

«Tu che programmi … per domenica?» — читаю первый вопрос, и тут же четыре варианта ответа: «hai, ha, hanno, ho».

Да, действительно легкий, щелкаю механическим карандашом и заношу руку для галочки, как…

— Подскажешь? — тихо так, и дыхание опаляет ухо.

— Ты знаешь итальянский лучше меня.

Не отвечает и не отодвигается, его дыхание я по-прежнему чувствую кожей, и кровь приливает к лицу такая же жаркая, как его выдохи.

— Non sono sicuro, — и наконец Дик перестает нарушать мое личное пространство.

Non sono sicuro? Я даже не знаю перевод, хотя, вроде бы, это значит «Не уверен».

Поворачиваюсь к нему и вижу, как он прищуривается, это почти флирт. Черт, он что, вздумал меня закадрить? Серьезно? Та хватка на бедре, многозначительное от гея «отсосал», «только ты и я, Рэнди», дыхание в ухо…

Я сейчас взорвусь хохотом, мои губы растягиваются в улыбке, и, забывая про тест и сеньору Веспуччи, шепчу ему:

— Не купить, так соблазнить, Дик? — хмыкаю. — С Мартином у тебя больше шансов, я, знаешь ли…

— Отвернись, — грубо и задиристо. — Отвернись, мать твою. — а теперь злобно.

Немного офигеваю от такой эмоциональной перемены Дика, и приходится прикусить себе язык.

*

Почему меня?

Почему он не стал уламывать Мартина? Или кого-то другого, например, из параллели… а еще лучше — из класса помладше. Дик ведь у нас общешкольный авторитет, какой-нибудь впечатлительный бы обязательно поддался.

Так почему он взялся за меня?

Подползаю к компьютеру и захожу на Фейсбук, стараясь выкинуть Дика из головы, но не выходит, прямо как тогда на итальянском… чувствую его касания так явно, будто он и сейчас это делает.

Почему же я?

В раздражении закрываю браузер и бьюсь лбом об стол.

========== 6-ая глава ==========

«Приходи за школу. Сейчас». Читаю сообщение от Дика и даже не знаю, что ответить на эту наглость. Ну вот с чего он так уверен, что я послушаюсь?

Закончился урок истории, который проводил мистер Адамс, так как мистер Ноуфорт еще не выздоровел, а значит, время ланча. И если Дик вздумал провести обеденный перерыв за школой… то причем тут я?

— Кто пишет? — Джефф пытается заглянуть в экран, и я поспешно запихиваю телефон в карман.

— Мама, попросила сейчас прийти домой, — чёрт, Дик заставляет меня лгать, но это в первый и последний раз, — не знаю, зачем.

— Хм, кажется, пахнем серьёзным, — друг хмурится. — Пообедаешь дома?

— Выходит, да, — если вообще пообедаю, бли-и-ин. — Ладно, к английскому вернусь.

Мы расстаемся, и Джефф уходит в столовую, а я спускаюсь вниз, выхожу из школы, чтобы обогнуть её и увидеть Дика. Только вот вижу я не одного его.

Подхожу осторожно, еще не осознавая, в чем дело, и под ложечкой засасывает эмоцией, подозрительно похожей на страх. Пит, стоящий ко мне спиной, рядом с ним Кенни, теребящий лямку рюкзака, Дик, привалившийся к стене школы и смотрящий в небо, задрав голову, и… Мартин, на чьи плечи Арти закинул руку. Ни один из них в принципе не предвещает ничего хорошо, а то, что с ними Мартин, вообще делает картину мрачной.

— О! — Пит оборачивается, замечая меня. — А вот и Уорт! Как ты и просил, Мартин.

У Мартина в глазах непролитые слезы, да и вообще выглядит он неважно. Хуже, чем обычно, хотя и обычно он плох. Черт, неужели это что-то вроде очной ставки? Кем я сюда приглашён? Свидетелем?

— Подойди ближе, Рэнди, — Арти подзывает меня и кивает на Мартина. — Нам тут птичка шепнула, что Мартин треплется, якобы Дик у нас педик.

Похоже, с трудом сглатывающего и прикрывающего глаза Дика замечаю только я.

— Ага, — Кенни усмехается, — а когда мы захотели его потрепать немножко, он сказал, будто ты можешь поручиться, что это не клевета.

Доигрался, Дик? Допросился «маленьких услуг»? Неужели ты не понимал, что вот этим и кончится?

Дик словно слышит мои вопросы, он опускает голову и впивается в меня требовательным взглядом. Чего ожидает от меня? Сострадания?

Мартин, конечно, тоже хорош, смотрит на меня жалобно, а я вижу только подлого болтуна. Ведь на свете куча историй про людей, которым отрубили языки, повырывали языки, посжигали языки… так почему сплетники еще не перевелись? Эх, надо бы преподать урок.

— Что? — встаю рядом с Питом и стараюсь не смотреть на Дика, который такими темпами дыру во мне прожжёт. — Дик гей?

— Представь себе, — Пит фыркает, словно ему подсунули очевидную чушь. — Так что, Уорт?

— Скажи им, Рэндал, — умоляет Мартин. — Ты ведь знаешь, скажи им…

Боже, Мартин, они всё равно тебя изобьют. А я Дику обещал не сболтнуть, а я… а я… снова из-за него совру, блять, Дик упорно втягивает меня в цикл лжи… втягивает… нет, давно втянул.

— Э-э-э, — пожимаю плечами, — бред какой-то.

— Хах! — Пит хлопает в ладоши, услышав ожидаемое. — Ну вот, Мартин, прокол! — Подскакивает к побелевшему Мартину и шипит ему в лицо: — Что, позавидовал нашему Дики, крысёныш? Да? Да? Отвечай!

Мощный удар под дых выбивает из Мартина всё: и дыхание, и мужество, и крепость духа. Впервые вижу, как парень моего возраста плачет, трудное зрелище. И ведь если бы я сказал, что Дик правда гей, то получил бы сейчас вместе с Мартином. И мне так же бы орали, что я крысёныш.

Арти надавливает на плечи Мартина, и тот валится на колени, всё еще с надрывом сопя и сгибаясь. Его очки с толстыми стеклами падают, ну хоть не разбиваются, вроде бы.

Мартин запомнит, что надо держать чужие секреты глубже, чем собственные, на всю жизнь — и это та причина, по которой я смолчал. Наверное.

— Будешь еще трепаться, тварь? — Пит наслаждается чужой болью рьяно и бьёт Мартина по щеке, как пса. — Будешь? А? Не слышу?

Я тоже не разбираю, что там Мартин шепчет, но уверен, что это отказ от своих слов.

— Бля, дай я, — Кенни не терпится распустить руки. — Дай! — отодвигает Пита в сторону и сам бьёт Мартина по щеке.

Это всё довольно грубо и мерзко, но пока еще не тянет на небо в клетку.

— Ты у нас поди педрила, а? — ржет Кенни и хватает Мартина за жирные волосы, задирая его голову. — Дрочишь на Дики, гомик, признавайся! — Аж слюни летят в лицо «гомика», опорочившего их лидера.

— Эй, хватит, — раздается внезапно, и мне кажется поначалу, что это Дик, но разочарованно понимаю, что это Арти. — Он перед Диком виноват, вот пусть ему ноги и целует, чтобы вымолить прощение.

Мартин стоит на коленях, покачиваясь, и его волосы всё еще в жесткой хватке Кенни.

— Отличная идея, — Пит ухмыляется, — отпусти его, пусть ползёт.

И Кенни нехотя всё же отпускает Мартина и отходит, открывая путь к Дику, который продолжает стоять у стены и не планирует двигаться.