Как ни странно, Мюррей заплатил за ночлежку сам. «Халупа» обошлась примерно в баксов восемьдесят, и тётка в очках, которая даже не взглянула на нас (ведь книга в тысячу раз интереснее ночных гостей), пробурчала:

— Второй этаж, направо, — и дала ключи.

Кровать, светильники, одна обшарпанная тумбочка и старый телевизор, казавшийся сломанным (ну, такая рухлядь просто не могла работать).

И помнишь мою фантазию? Мол, Мюррей будет брать меня за копейки в дешёвом отеле всю ночь? К черту эти жуткие фантазии, которые (о мой Бог!) пугают, когда начинают воплощаться в жизнь.

— Может поедем ко мне? — я поморщился, когда потрогал белое, жутко накрахмаленное постельное бельё. — Или в нормальный отель в городе?

— Неженка, — Мюррей стянул футболку через голову и кинул её на пол.

— Ты бы лучше не бросал вещи, подцепишь чего…

— Замолчи, — после ситуации с Якобом он так и не смог расслабиться. — Раздевайся и залезай на кровать.

Мюррей расстегивал джинсы, а я молча принялся за себя. Снял галстук (да-да, сам не знаю, зачем вообще его надевал), рубашку тоже снял и ремень, брюки, ботинки, носки, трусы… ну, в общем, весь разделся и, постаравшись свернуть одежду поаккуратнее, я положил её на тумбочку. Потому что даже шкафа с одной вешалкой не было.

Надеюсь, ты понимаешь, К., что этот мотель был целенаправленно для бродяг-одиночек или вот для таких как Мюррей, которому лишь бы присунуть.

Лёг в постель, накрылся простынёй и чуть ли не умирать приготовился. Мне было так обидно и холодно. Подушка под головой была очень жёсткая и неприятно пахла, про матрас я вообще молчу.

И пока я там собирался с силами, чтобы не разреветься, Мюррей погасил свет.

— Я не должен быть здесь, — сказал я, чувствуя, как матрас прогибается под Мюрреем, — не должен. Это всё какая-то нелепость, такого не должно происходить со мной.

Он не ответил на мои причитания. Просто лёг на меня, согревая таким приятным, тяжёлым, тёплым телом и поцеловал. Мои губы сразу же приоткрылись, пропуская его язык, и возбуждение начало поступать в пах.

Мюррей был очень нежным. Аккуратно ласкал меня, спускаясь руками всё ниже и не прекращая целовать. Губы, кажется, уже горели, когда я начал тереться своим твёрдым членом об его, и тихонечко постанывать. Руки блуждали по его телу, стараясь притянуть как можно ближе, и когда я раздвинул ноги, открывая ему доступ, Мюррей взял и отодвинулся.

Встал на колени, возвысился надо мной, а я ничего не понимал в тот момент… ведь настроился на медленное и ласковое соитие.

— Разомлел? — насмешка; он наклонился, чтобы провести рукой по моей щеке, и едва хлопнул по ней.

Подвинулся ко мне, и это было настолько опасно, что, повинуясь инстинкту, я приподнялся, но Мюррей пихнул меня обратно в подушку.

— Что ты… — но договорить я не смог, всё осознав.

Перекинув ногу через меня, он буквально взял мою голову в заложники. Его член находился прямо перед моим лицом.

Мюррей навис надо мной, упирая руки в стену, и так похабно улыбался, что меня всего окутал страх.

— А теперь бери в рот, — немного опустился и провел членом по моим губам.

Руки ухватили его за бёдра, чтобы отодвинуть, но, наверное, скалу легче было бы убрать, чем Мюррея. Тем более этим действом я только разозлил его:

— Руками помогай себе в рот заталкивать, — ещё раз провел членом по моим губам, — и не беси меня.

Я смотрел ему прямо в глаза, пытаясь донести до него мысль, что не хочу так, что не моё это — вот таким вот образом… но Мюррей повторил:

— Не беси, — ткнул головку члена мне в сомкнутые губы.

Играть было опасно, а уж попытаться выбраться из положения ещё опаснее. Я не разрывал с ним зрительного контакта, когда едва приоткрыл губы и сомкнул их вокруг головки. Немного посасывал, и Мюррея устроило мое повиновение — он опустил одну руку вниз и поставил подо мной подушку таким образом, чтобы моя голова приподнялась.

— А теперь принимай, — шепнул и немного толкнулся вперёд.

Это было глупо, но я попытался остановить проникновение языком. Он хрипло рассмеялся и вынул член, чтобы снова толкнуть. Я пытался сжать посильнее губы, пытался выпихнуть его языком, я много чего пытался, пока он не схватил меня за волосы и не зафиксировал мою голову получше.

Он недолго меня трахал в рот, но ему доставляло это сильное удовольствие. Я видел. Видел, как задирается голова, прикрываются глаза от наслаждения… и слышал его стоны, но ещё лучше я слышал, как член скользит и чувствовал его. Это было непередаваемо… то, как член погружался в меня всё глубже, и я только таял от этого, позволяя. Пока головка не уперлась мне в горло, и толчки Мюррея не стали грубее.

Рвотный рефлекс заработал, и я начал давить на бёдра Мюррея, показывая, что не могу принять его член. Но Мюррея это только бесило, а, как ты помнишь, бесить его он мне не советовал.

Подушечками пальцев он погладил мои мокрые губы, сжимающиеся кольцом вокруг его члена, и усмехнулся со словами:

— Хватит жалеть себя.

Мне хотелось ответить ему, что это насилие и я больше не могу, но мой рот был слишком занят.

Прикрыв глаза, я начал посасывать твёрдый и мокрый от моих слюней член, и толчки прекратились. Мюррей просто получал удовольствие от неуклюжего сосания, и так тяжело вздыхал, когда я сглатывал накопившуюся немного горьковатую слюну.

Он очень хотел запихнуть мне член в горло, и я знал, что это неминуемо. Ласки моего языка просто не могли заменить… как же это называется? Эм, «заглотнуть член», да? В общем, Мюррей хотел, чтобы я это сделал, и я мог хоть сквозь пол провалиться, но сделать это. Поэтому я только оттягивал момент, когда начну давиться Мюрреем.

Когда я понял, что он не собирается снова толкаться в меня, я одной рукой начал ласкать его яички, а другой просто сжал член у основания. Я думаю, что правильно тогда сделал, потому что это давало мне больший контроль.

— Хватит, — Мюррей отодвинулся, но я не спешил оставить его член без внимания.

Ласкал головку и посасывал, и только когда Мюррей отодвинулся ещё сильнее, позволил члену покинуть мой рот.

— Какая красота, — улыбнулся и пальцами подцепил ниточку из слюны и его естественной смазки, тянувшуюся от моих губ до его члена.

Это была действительно красота, и я привстал. Мне просто очень хотелось продолжить, и я не мог удержаться, да и не видел причин, чтобы останавливаться.

Мюррей хрипло застонал, когда я сам насадился ртом на его член и начал усиленно сосать, чтобы меня не отогнали. Он поглаживал мою голову, давая понять, что я правильно погружаю его в себя всё глубже, а мне и хотелось глубже. Почему-то мне казалось, что я плохой, раз не могу принять хуй полностью; что я жалок, раз не могу нормально ублажить, и именно поэтому Мюррей остановил меня тогда, сказав «Хватит». А это значило, что если я приму в горло, то Мюррей позволит мне сосать.

Меня трясло от похоти каждый раз, когда под языком чувствовалась напряженная витиеватая венка, и бёдра инстинктивно раздвигались, предвкушая острое наслаждение в заднице.

Мюррей начал толкаться, и в этот раз я уже не пытался притормозить его и уж тем более отпихнуть. Зажмурившись и перестав дышать в попытке совладать с рвотным рефлексом, я чувствовал, как твёрдая плоть запихивается в меня. Горло раздирало и, конечно, я закашлялся, буквально подавился хуем.

Наши игры пришлось прекратить, и Мюррей, оставив меня, смотрел, как я откашливаюсь.

— Ладно, больше не будем тебя мучить, — смиловался он, только в тот момент мне это было уже не нужно.

— Нет, — голос был явно не мой, такой скрипучий, и то, с какой болью мне давались слова… — Я хочу, чтобы ты трахнул меня в рот, — пришлось остановиться и прокашляться опять, — Я хочу уметь принимать до конца.

Мюррею понравился мой ответ, он так улыбался, протягивая ко мне руку, чтобы погладить по плечу.

— Я обещаю, что научу этому, но на сегодня уже достаточно, — пальцы легли на мой рот, не давая ответить, — а теперь ложись и раздвигай ноги.