В общем, была пятница, было почти семь вечера, и я набрал ему:

— Алло? — встревоженный не его голос. — Алло? Кто это?

Первой реакцией было сбросить звонок, а потом я передумал.

— Эм, думаю, в телефоне я записан, — «интересно, кстати, знать, как записан», — подумал, и добавил: — А вот кто вы?

— Вы записаны как «Тачка», не уверен, что это ваше имя, — голос засмеялся, нежно так, — а я Якоб, парень Мюррея, которому вы позвонили.

Ага, парень, который содержит такого великовозрастного балбеса, как Хэкрет. Уму непостижимо! Двадцать первый век!

— Мое имя Сэмюэль, я его, эм, приятель, — прикусил себе язык. — А могу я услышать самого Мюррея?

— Конечно, только сейчас он принимает душ, но скоро выйдет. Вы уж извините, что я принял звонок, просто стало очень интересно…

— Да что вы, не надо извиняться, — сказал это издевательски, но Якоб принял за чистую монету.

— Надо-надо, — пропел он и добавил: — А не вы ли тот самый новый знакомый, с которым Мюррей занимается машинами?

А Мюррей занимается машинами?

— Эм, да, эм, скорее всего, это именно я, — помню, как нахмурился и понадеялся, что проблем нам это не прибавит.

— О, как здорово, Мюррей говорил про вас столько хорошего, — и я чуть не засмеялся в голос от этих слов, неужели он правда про меня говорил? — Ой, — дальше послышался шум.

— Что случилось?

— Не могу найти ту самую розовую рубашку, — Якоб звучал расстроенно. — Мы собрались завтра к нашему другу на вечеринку, и я хотел Мюррея одеть именно в неё…

Вот только этого мне тогда слушать не хватало! Я сжал челюсть с такой силой, что зубы заныли.

— Тебя тут Сэмюэль зовёт, — послышалось сразу, как прекратился шум. — Это ведь тот человек по машинам, да?

Судя по голосу, Мюррей был на приличном расстоянии, но я всё равно его услышал, быть может потому, что действительно хотел услышать:

— Сколько раз я просил не трогать мой телефон, — дальше шли ещё какие-то слова, но их нельзя было разобрать, — …надеюсь.

— Ох, ты не знаешь, где твоя розовая рубашка? — Якоб был уже не так близко.

— В стирке, — телефон был в руках у Мюррея, — и сходи в сад, перекрой наконец воду.

— Мюррей? — рискнул напомнить о себе.

— Да? — он выдохнул, и думаю, в этот момент Якоб покинул комнату.

— Я подумал и решил, что хочу встретиться, — помню, что тогда поднимался по лестнице на второй этаж, так как запнулся и чудом не упал.

— Не удивил, совсем не удивил, — его бархатный смешок, — когда?

— Ну явно не завтра, вы ведь идёте на вечеринку, — сел на верхнюю ступеньку и вытянул ноги.

— Выходные вообще заняты, но можно ночью, — пауза, — У Якоба дела, и он уедет примерно в два ночи до раннего утра.

— То есть мне подъехать к двум к тебе? — в принципе, это было очень удобно, а отоспаться я легко мог и днём.

— Лучше к трём, — утвердил он.

— Слушай, а… — мне хотелось ему сказать это на расстоянии, — а что если я захочу купить тебя?

— М-м-м, я думаю, об этом стоит поговорить при встрече, — ещё одна пауза, — ведь, кажется, я тогда погорячился… Якоб меня устраивает, да и встаёт ребром вопрос: нужно ли это тебе?

Не успел даже ответить, что нужно, как он сбросил звонок со словами:

— Ладно, увидимся ночью.

Так я и остался растерянным, сидящим на ступеньке с пикающим телефоном мне в ухо.

И вот сейчас, опять же я понимаю, как расчётливо он действовал. Нет, он тогда не погорячился, он тогда намеренно подкинул мне идею и потом дал задний ход, оставив меня с этой идеей в голове. Мюррей сначала нажал, а потом отступил, и, знаешь, это очень верно для достижения цели. Он прекрасно знал, чем это всё закончится, а для меня каждый шаг был неожиданностью. Хотя этот каждый шаг и делал я сам.

— Да, это чувствуется. — К. хмурится, и видно, что ей совсем не нравится та извилистая дорога рассказа, которой я веду. — И всё же интересно он поступает… и когда он решил поменять Якоба на тебя? Сразу после знакомства с тобой или позже? Или вообще просто хотел оставить Якоба изначально, и ты подвернулся?

— Вот поэтому я и называю Мюррея моей вещью, — пожимаю плечами и думаю съесть ещё кусочек шоколадного десерта. — Он не часто говорит мне ласковые слова, не признаётся в любви, но знаешь, я же тоже так делаю.

— Но ты ведь платишь ему до сих пор, да?

— Нет, у нас нет условной цены, — беру в руки ложечку и втыкаю в десерт, — я просто покупаю ему то, что ему нравится, кормлю его и сплю с ним.

— А как ты думаешь, он любит тебя?

— … я же сказал, что он мне ничего подобного не говорил, — отодвигаю десерт, — слушай мой рассказ и сделай вывод самостоятельно, как сделал вывод я.

— Ага, — К. поспешно кивает, и я могу продолжить:

— В общем, я не долго сидел ещё в странном ступоре, но успел переименовать его в телефоне с «Хэкрета» на «Мой». Не знаю, быть может, это заслуга взявшего трубку Якоба, или нечто другое, не знаю уже. Наверное, мне стало так спокойнее, и я смирился с желанием его получить любой ценой. В конце концов, я из тех людей, кто может себе это позволить. Ещё одна дорогая вещь… хотя я не знал, дорогая ли.

Взялся просматривать какие-то документы, в которых плохо понимал содержимое, и хотел уже пойти немного поспать, как телефон подал сигнал.

«Я тебя хочу».

Естественно, это написал «Мой», и это было так странно приятно. Сначала я нахмурился в ожидании подвоха, а потом улыбнулся («всё равно никто не видит»).

Понятия не имею, что спровоцировало Мюррея на такое сообщение, но…

«Ты такой классный, и сам мне подставляешься», — пришло следом.

Я тогда подумал, что, быть может, он пьян? Или выпил немного, а повело?

«У тебя такой голос… тебе хочется член в глотку запихать».

Уже думал позвонить ему и потребовать объяснений внезапной страстности, но сообщения сыпались как из рога изобилия. На часах было десять.

«И я ведь запихаю, ты же такой послушный и похотливый».

«А потом мы займёмся твоей задницей, не подготавливай её, я сам хочу тебя раскрыть».

«Не могу уже ждать, так давно хочу насадить тебя…»

«Бля, будешь принимать долго и стонать на каждый толчок».

Мне становилось горячо, а значит, с его шутками пора было кончать. Иначе я мог сорваться и не дождаться трёх ночи.

— Да-а… — Боже, я чувствовал его возбуждение всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

— Что у тебя за приступ? — надеюсь, мой голос звучал ровно.

— Вспоминаю о тебе, пока Якоб готовится… — лёгкий стон и моё понимание того, что он медленно дрочит.

Хотелось сказать, какой он урод и козёл и … но у него в руке был твёрдый член, который мне так понравилось сосать. И только об этом я и мог говорить.

— Я тоже хочу тебя… — встал из-за стола и покинул кабинет, который на самом деле мне не особо-то нужен — … и твой член.

— Знаю, и я на самом деле очень рад, что ты согласился, — Мюррей лукавил, не особо-то и стараясь, кстати. Совершенно очевидно, он знал, что я соглашусь, но, наверное, стоит сказать спасибо, что он не стал меня этим знанием унижать. — Это ведь неправильно, что мы так долго знакомы, а ты ещё не попробовал и не почувствовал меня как следует.

— А как следует? — открыл дверь спальни и, закрыв за собой, приложился к ней спиной. Его голос так возбуждал меня, и то, каким я себе его представлял в этот момент…

— Это тебе ещё предстоит узнать на практике, — сдавленный стон, — мы ведь уже обговорили составляющие встречи… Ты хорошо стараешься и заслуживаешь мой член… очень хорошо стараешься… хотя сейчас мне кажется, что просто с ходу тебя трахну.

Знаешь, К., мне кажется, это был момент его настоящей сути. Я к тому, что эти его слова в тот вечер особенно правдивы, или мне хочется так думать. Эти его слова… шли действительно от правды внутри него, думаю, ему хотелось меня так сильно, и он не преувеличивал. Быть может, это было что-то вроде размышлений вслух. Будто он тщательно планировал, как всё произойдёт, чтобы всё было с лучшим, точнее с его исходом в конце. Но его расчётливость столкнулась с вполне естественной жаждой тупо оттрахать. И это был какой-то момент борьбы… Ну серьёзно, это напоминало не диалог, а монолог.