— То есть с большим количеством острых приправ, — опять не удержалась я от искушения показать свою осведомленность.

— Да. А что, собственно, случилось?

— Когда ты получил свою пиццу в последний раз?

— В понедельник, но…

— Что «но»?

— Мне привезли совсем не то, что я заказывал, хотя дареному коню, как говорится…

— Ты не стал жаловаться, как я понимаю?

— Я же говорю…

— Что ж, комиссар, — обратилась я к Эрику Катлеру, — вы разрешите мне объяснить господину Гретту смысл вопросов?

— Да, я думаю, он должен знать, ведь попытку могут повторить, — согласился комиссар.

— Что вы все загадки загадываете? — вдруг занервничал Гретт. — Объясните, наконец, при чем здесь мои кулинарные предпочтения?

— Дело в том, Робби, — я старалась настроить тон на успокаивающий лад, — что заказы перепутал парнишка, который развозил пиццу.

— Допустим, но почему это так волнует полицию? — продолжал недоумевать Гретт.

— Твой заказ доставили по ошибке в мою контору, я тоже в понедельник вечером решила заказать «Патриссию».

— Тебе привезли мою пиццу? Вот это совпадение! А я удивился, что ты так хорошо знаешь мои вкусы… — На несколько секунд Роберт отвлекся от своих страхов и недоумений.

— Если бы ты съел то, что предназначалось тебе, мы бы сейчас с тобой не разговаривали, — наконец произнесла я главное.

— Что ты хочешь этим сказать? — еще больше, если это было возможно, удивился Гретт.

— Я, между прочим, только сегодня выписалась из больницы, где находилась по причине тяжелого отравления после того, как отведала очень небольшой кусочек предназначенной тебе острой пиццы, — завершила я наконец свои откровения.

— Да не может быть! Кому это нужно?! Да и как?

— На эти вопросы мы и ищем ответы, — вклинился в нашу беседу комиссар Катлер.

Он перехватил инициативу и начал задавать свои вопросы, которые, если честно, я уже совсем не слушала, как и ответы на них. Просто мои мысли ушли в сторону от того, о чем сейчас вел речь комиссар.

Пока беседа продолжалась без моего участия, я могла обдумать полученную информацию. Меня все время беспокоил вопрос о выборе яда. Почему именно аэролизин? Ведь человек, использующий это лекарство, должен располагать сведениями о его свойствах. Может, он врач? Или страдает астмой и поэтому знает этот препарат?

— Послушай, Робби… — Я не помню уже, кого из двух мужчин я прервала таким образом на полуслове. — Ты знаешь, что такое аэролизин?

— Да, — почему-то смутившись, ответил Гретт. — Я принимаю это лекарство уже лет пять, но при чем здесь моя астма?

— Вот как?! — воскликнула я, обращаясь к комиссару. — Ну совсем бред! Почему тогда именно этот препарат избрали в качестве орудия убийства? Ведь наверняка у Робби реакция на его действие значительно слабее!

— Меня пытались отравить аэролизином? — Гретт произнес свою реплику напряженно, словно мысли его зацепились за какое-то важное воспоминание.

Я это сразу почувствовала и даже практически догадалась в тот момент, о чем он подумал. Но мне нужно было, чтобы Робби назвал имя.

— Ты кому-то говорил, что принимаешь такое лекарство? — показала я, что улавливаю направление его мыслей и воспоминаний.

— Вот именно, причем сказал ему, что эти таблетки из спасителя могут легко превратиться в убийцу, достаточно превысить дозу, например, в три раза.

— А этот парень себя явно подстраховал, — прокомментировал комиссар. — В лаборатории сказали, что в пицце было как минимум две упаковки аэролизина.

— Нам пора услышать имя человека, с которым Робби поделился информацией, — перевела я разговор на главное.

— Да откуда я знаю его имя? Мне стало плохо в мастерской, я попросил парня, который в это время готовился к съемкам, чтобы он мне подал упаковку с таблетками, которая всегда лежит в ящике моего стола. Одна упаковка у меня обычно в кармане брюк, но в тот день я забыл ее дома. Для таких случаев у меня в столе есть запас.

— Ты хочешь сказать, что это был… не знаю, как вы называете мужчин этой профессии… — замялась я.

— Так же, как и женщин, он действительно пришел пробоваться, но я его отбраковал, — объяснил Робби.

— И за это он решил тебя отравить? Чушь! — в сердцах воскликнула я. — И где его теперь искать? Ведь сказанное тобой он мог поведать твоему врагу…

— Какие у меня враги? А имя можно выяснить у секретарши. Она регистрирует все пробы… — успокоил нас Гретт.

— Итак, коллега, подведем первые итоги, учитывая то, что сообщил ваш приятель, — обратился ко мне Эрик Катлер, когда Роберт покинул кабинет.

— Он мне не приятель, а всего лишь предполагаемый клиент, — пожалуй, излишне нервно возразила я.

— Ну-ну… Не всякого клиента вы станете называть Робби, даже если он и представится вам Робертом.

— Не стану спорить, мы были знакомы с Греттом раньше, но не виделись больше десяти лет, — оправдалась я и почувствовала, что краснею.

Комиссар не стал углубляться в эту тему и перешел к фактам и вопросам:

— Что мы знаем о покушении на вашу жизнь? Первое, что можно сказать с большой степенью вероятности, — то, что вы отравились по ошибке. Получили отравленную пиццу вместо Гретта. До этого момента все вроде вполне логично и понятно. О том, что Гретт принимает аэролизин, а заодно и об опасных свойствах этого лекарства, знал некий Икс, имя которого мы, впрочем, можем узнать у секретарши рекламного отдела издательской фирмы «Папирус». Что касается убийства Моник Саммерс, то тут мы не продвинулись ни на шаг, новый факт все только запутал. Пистолет нам тоже не слишком помог. Хранил его Гретт в ящике стола в мастерской. Он был не заряжен. Когда его похитили, неизвестно.

Следующий день принес сразу несколько сюрпризов, но о главном лучше рассказать подробнее. Утром мы собрались в полицейском управлении, поскольку именно туда стекалась информация по делу.

Мы узнали имя парня, которому Гретт рассказывал про свое лекарство. Его звали Ори Стентнер. Комиссар решил пригласить Стентнера в управление, так как времени ездить по городу не было, а поручить разговор с ним кому-нибудь Катлер не хотел. Робби должен был подтвердить, что это именно тот человек, о ком он нам рассказывал.

Но в кабинете появился еще и Дэвид с очень интересной новостью: в Мервике скончался один из самых богатых людей в мире, Чарльз Криз. Он умер своей смертью в окружении близких и в том почтенном возрасте, когда смерть ни у кого не может вызвать подозрений. Это событие не заставило бы Дэвида разыскивать меня с самого утра, если бы не одно обстоятельство. Завещание уже обнародовали, и его текст попал в газеты, поскольку оно было не совсем обычное. Господин Криз был бездетным вдовцом, но у него остались две сестры, а также восемь племянников и племянниц. Свое состояние он разделил почти на равные части между наследниками. Таким образом, после его смерти все наследники стали очень состоятельными. Но самое главное, что среди наследников оказалась и Моник Саммерс. Странное совпадение, но кому нужно было убивать девушку? Доля каждого из получателей завещанных денег, конечно, возросла после ее смерти, но не настолько, чтобы идти на убийство. Не думаю, что это приемлемый мотив. Но тем не менее ситуация сложилась так и, на мой взгляд, с каждым новым фактом все больше запутывалась.

А нас ждал еще один сюрприз. Мы бурно обсуждали мешанину фактов, когда комиссару доложили, что его срочно хочет видеть молодая женщина. Она располагает, по ее словам, важной информацией по делу об убийстве Моник Саммерс.

Когда посетительница вошла в кабинет, мы сразу поняли, что услышим весьма необычную информацию, так как девушка была почти неотличимо похожа на убитую Моник. Если она хотела произвести на нас впечатление, то у нее, несомненно, получилось. После несколько затянувшейся паузы первым заговорил комиссар:

— Назовите, пожалуйста, ваше имя.