– Гадина ты и стерва, – процедила сквозь зубы девочка, и вдруг поняла, что зря теряла время, чтобы дождаться Соболеву. Все равно та никогда не признается в том, что специально разбила кокошник, чтобы вывести соперницу из игры. К тому же, из-за проигрыша теперь уже сама Люба ведет себя так же, как Женька, с самого начала конкурса. – Но все равно, прими мои поздравления с честной победой. Надеюсь, она тебя устраивает.

Журавлева подхватила сумку и пакеты и направилась к выходу, не ожидая, что Женька метнется за ней. Соперница преградила ей путь. Лицо Женьки потемнело от гнева, губы дрожали:

– Погоди-ка, «Аленушка»! Ты на что это намекаешь, а? Думаешь, если бы я не разбила кокошник, ты бы выиграла конкурс? Очень смешно! Ты даже не приехала вовремя, чтобы проверить «минусовку»! Ты не смогла допеть до конца и попросила, чтобы выключили музыку! От твоей вялости, твоего равнодушия, меня тошнит, Журавлева. К тому, что случилось с твоей песней, я точно не причастна. Признайся, хоть сейчас признайся, что ты вообще не хотела выступать! И победа тебе не нужна. Вот она тебе и не досталась… А для меня эта победа – всё! И это не деньги, и не слава, нет. Это – мой билет в модельный бизнес! Возможность выбрать любое агентство, и подписать любой, самый крупный, контракт. Появиться во всех зарубежных журналах, посвященных моде. И я это заслужила, я столько сил приложила, чтобы стать лучшей! А ты – просто неудачница, Любка! Сирота, которую скинули на дядю родственнички! Какая из тебя модель? Не смеши меня! Скажи лучше, в кого ты такая уродина, что на сцену выпускать страшно? В свою мамочку?

Люба едва не ударила её. Не жалея, со всей силы. Гораздо сильнее, чем ее саму с утра стукнула Михайловна. Женька это заслужила. Пусть говорит, что хочет, про нее, но не про тех, кого уже нет в живых…

Но пощечины не последовало. Запястье Любы в последний момент перехватила чья-то твердая рука. Журавлева с вызовом повернулась к миротворцу. И тут же сникла, покраснев. На нее хмуро и огорченно смотрела администратор Маша:

– Вы, что, забыли, что за драки дисквалифицируют? Давай, Соболева, переодевайся, зал скоро закроют. А ты, Люба, иди за мной. Ты обещала заглянуть ко мне.

Вздохнув, Журавлева, повернулась и поплелась за администратором «Шелка». Ей вслед неслось злобное шипение королевы дня:

– Что, «Аленушка», заводишь друзей среди обслуживающего персонала? Не ожидала от тебя!

Люба сделала вид, что не слышит. Гораздо больше она волновалась, что сейчас её замучают нотациями по полной. За ссору, за злость, за то, что чуть не ударила Соболеву. А если администратор решит сообщить об инциденте её дяде…

Но, нет. Вернувшись в рабочую комнату, Маша просто протянула ей вырванный из блокнота листок, где были записаны адрес и телефон:

– Хоть ты и не победила сегодня, но все равно боролась до самого конца. Так что не опускайся до уровня Соболевой. Учти ошибки и постарайся их больше не совершать. И однажды ты поймешь, что многого достигла! Есть люди, которым не все равно, и которые верят в тебя, Люба. Знаю, как порой важно это услышать. Жду тебя в следующие выходные в гости. Пиши эсэмэски!

Люба на мгновение замерла, затем очень быстро, дрожащими пальцами спрятала листочек в карман джинсового сарафана. А после порывисто обняла администратора Машу. Затем, отстранившись, лукаво подмигнула ей перед тем, как уйти:

– Спасибо за все. И за прическу, и за то, что остановили меня. Я обязательно приду к вам в го

Люба вспомнила, что оставила вещи от спонсоров в гримерке уже на крыльце «Шелка». Пришлось возвращаться. Конечно, снова сталкиваться с Соболевой не хотелось. Просто видеть эту кикимору в ближайшем столетии будет неприятно.

«Но, что же делать? Мне нужны эти пакеты. Лучше завести их сегодня в агентство, а завтра – отдохнуть. Да и дядя голову оторвет, если узнает, что я потеряла вещи спонсоров», – огорченно думала девочка, снова пересекая просторный холл.

И тут она с удивлением заметила, как в гримерку заходит мужчина. Был он статен, высок, в нелепой шляпе-цилиндре и с кожаным портфелем в руках. Когда неизвестный скрылся за приоткрытой дверью, Люба, ощутив укол любопытства, на цыпочках подошла ближе, но заходить не стала.

Соболева уже переоделась в модные джинсы и, совершенно обычную на вид, серую футболку. Не слишком аккуратно засовывая свой костюм в большой пластиковый пакет, она громко ойкнула, когда ее окликнули со спины:

– Соболева Евгения Макаровна, не так ли?

– Кто вы такой? Я уже ответила на все вопросы Светлане… – нахмурилась Женька, повернувшись и скрестив руки на груди. Наверное, за этот день ей уже хватило, и поздравлений, и журналистов.

Мужчина, не торопясь, поправил шляпу на голове. Ощущалось в его жестах что-то неестественное, механическое:

– Я пришел к вам с очень заманчивым предложением. Рассчитываю на понимание и присущие вашему возрасту амбиции.

– Постойте-ка… – Женька прикусила губу, стараясь выглядеть спокойно, но Люба, выглядывающая из-за двери, заметила, как Соболева осторожно подбирает слова, чтобы не нахамить. – Наверное, вы из какой-то фирмы. Решили поговорить со мной раньше конкурентов? Вы сообразительны. Но я не буду расписываться ни в каких рекламных контрактах, пока не изучу все «за» и «против». Так что можете оставить мне бумаги или визитную карточку. Завтра мой менеджер с вами свяжется… – Соболева величественно вытянула вперед руку. На запястье сверкнул браслет из зеленых камней.

– Евгения, к моему глубокому сожалению, я не могу ждать до завтра. На пребывание в этом мире нам дается только один день. Выбрать кандидата, доставить кандидата. Куда уж проще, казалось бы. Но все осложняется маленькой деталью, – представитель неизвестной фирмы сделал короткую паузу, в процессе которой всунул Женьке визитку.

Женька, как всегда, была слишком занята собой, чтобы вслушиваться в его сбивчивую, приглушенную речь. Но визитку с вытесненными на ней буквами рассмотрела:

– Делёж Дробь Один, манекен, уполномоченный Гриотами… Что за чушь?

Соболева протерла глаза, прочитала еще раз, потом вдруг расхохоталась, чуть помахивая карточкой, как маленьким веером:

– Это, что, Любка придумала? «Развести» меня? Видать, карманные деньги бедняжке девать некуда. Догадалась позвонить в передачу «Скрытая камера», курица бесхвостая! Ну, и где камера, болван?!

– Уважаемая Евгения Макаровна, от вас требуется только согласие. И больше ничего. Это делается, чтобы соблюсти закон равномерности миров. Но вы должны дать свой ответ прямо сейчас. Вы готовы последовать за мной и стать той, что изменит судьбу параллельного мира?

– Катись отсюда, пока не вызвала охрану! – Женька резко оборвала смех, и, уперев руки в боки, грозно двинулась на мужчину. Это выглядело комично – щуплый подросток наступает на крепкого, высокого дядю, пусть и немного растерянного. Но Люба не смеялась. От чужака в цилиндре веяло какой-то бездушностью, свойственной роботу, а не живому человеку. Что-то знакомое и опасное, какое-то неуловимое воспоминание, вызванное этим мужчиной, не позволяло Любе просто войти в гримерку и взять пакеты. А растущее в геометрической прогрессии чувство тревоги за Женьку удерживало девочку от того, чтобы просто сбежать, забыв о том, что видела.

– Итак, вы выбрали не добровольную, а принудительную транспортировку. Иногда такое бывает. Это не проблема для нас. Выбранного кандидата доставят в любом случае. А вот вы лишили себя некоторых привилегий.

– Принудительную-чего? – побледнела Женька, замерев на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами. Она словно застыла, в один миг превратившись из обычной девочки, в двухмерный образ с плохой фотографии. Тем временем колдун (а как теперь Люба могла его назвать?) тоже внешне изменился. Черты лица дрогнули и стали расплываться. Спустя несколько секунд посреди гримерки стоял манекен из золотистого пластика, одетый как человек. При этом манекен был живым – он двигался, расстегивая свой гротескный кожаный портфель.