– Да бросьте, – уверенно сказал Валерий и взял ее за руку. – Я же вижу, как вам хочется пойти, Таня. Мне кажется, вы ужасно одиноки.

Таня подчинилась его воле.

– Наверное, вы правы. Давайте послезавтра. Ну, например, в шесть, у клуба строителей.

– Согласен. Но вы точно придёте?

– Я приду, – пообещала Таня.

Подходя к дому, она ловила себя на мысли, что ей не очень-то хочется идти с Валерием и ничего страшного не произойдет, если она не придет.

В комнате было прохладно – топить еще не начали. Желтый луч настольной лампы разрезал синеватую тьму. Надев теплую рубашку, Таня укуталась одеялом и пледом. Уставшее за день тело постепенно отдыхало, чуть покручивало утомленные ноги.

Таня погрузилась в роман Диккенса, но через время отложила. В памяти всплыл день, вспомнился Валерий. Она вспоминала его глаза, волосы, руки, немного ироничную речь. Теперь он показался Тане довольно привлекательным.

«Может ему не хватает романтичности, он слишком большой реалист. Но, по-своему, он симпатичен».

Почитав еще несколько страниц, Таня погасила свет.

Удивительные грезы пришли к ней этой ночью.

Она была на прекрасном лугу, среди великолепных цветов и трав.

Какой-то юноша, увенчанный цветочным венком, шел к ней, улыбаясь, протягивая руки, и она пошла навстречу ему. Он закружил ее в танце, и только сейчас, она заметила, что одета, как балерина, и он тоже, соответственно, и этот танец сопровождает прекрасная плавная музыка.

Вот музыка становится все быстрее, энергичней, сильные руки юноши подхватывают ее, и они взлетают. Луг удаляется, они, подобно птицам, поднимаются к облакам и летят, расставив руки, как, как крылья.

Вдали показалась белоснежная вершина, на которой стоит прекрасный дворец. Комнаты дворца разноцветно сверкают, как снег при ярком зимнем солнце. Узкие переходы мраморных лестниц украшены вазами с цветами. Они садятся на мягкий ворс восточного ковра в одной из комнат. Журчит фонтан, стол полон яств, янтарем сверкают сочные плоды. Юноша шепчет какие-то трогательные, искренние слова, прижимает к себе ее голову, играет ее волосами. Его лицо полно нежности и любви, Таня, окунаясь в это чувство, целует его уста, ласкает его кудри, чувствуя его руки на своем теле. Но вот юноша встав, покидает ее, поклонившись, он уходит в белую дверь, а она остается одна, радостная ждет его, ликуя от чувства любви. Но проходит время, а его все нет. Но Таня, знает, что он вернется, сидит и ждет его, переполняясь жаром любви…

Утром, проснувшись от звонка будильника, она долго еще не могла отойти ото сна, ворочаясь несколько минут, вспоминая прекрасные и одновременно тревожные подробности. Встала, в который раз удивляясь массивности своего тела. Ноги и руки сразу окатил холод. Побежала в ванную, представляя заранее, как согреется под теплым душем. Ежась от холода, ступила на эмалированную поверхность ванны, чувствуя, как зябнет тело, покрываясь пупырышками, подставила руки, а затем, всю себя под горячую воду, а из головы все не выходил юноша из сна, казалось, рядом плыло его лицо, гордое, пламенное, прекрасное…

Улицы были серыми, свет фонарей прорезал туман, стелившийся молоком по стволам деревьев и по черному шоссе. Постепенно тихие улицы оживали – их наполнил глухой топот идущих на работу людей. Дворники подметали черную листву. Красные цветки пламени охватывали лиственные кучи…

Работая в своем цеху, Таня радовалась, что завтра пойдет вместе с Валерием и это внесет хоть какое-то разнообразие в ее скучную жизнь. Вспоминала его лицо и удивлялась, почему раньше не находила его симпатичным. Старый мастер Иваныч поторапливает ее, удивляясь ее медлительности и задумчивости, а Таня улыбается лукаво, тут же вновь впадает в грезы.

***

Валерий думал о том, прилично ли покупать цветы девушке вот так сразу, в первое свидание, или они будут ни к чему, ведь они намеревались идти в ресторан, но, недолго поколебавшись, он все же купил букет роз. Он узнал, где будет свободно, походил по знакомым местам, спрашивая совета у швейцаров, но они только улыбались настойчивому молодому человеку. Правда, несколько советов он все же получил.

На место свидания он пришел заранее, минут за двадцать, долго ходил у афиш, механически читая названия, думая, как он будет ухаживать за ней, вспоминая ее лицо, волосы, стройную фигуру. С нетерпением поглядывал, как стрелка часов медленно ползет вперед.

Вечер был приятным. Красное солнце, брызгая лучами из-за алебастровых домов, мягко озаряло улицу. В темно-синем небе, словно вырезанном из огромного куска ляпис-лазури, проносились стаи беспокойных птиц.

Он уже опасался, что она не придет, как вдруг она появилась внезапно, как фея из сказки, и когда она появилась, с него начисто слетела вся самоуверенность. Такой он еще Таню не видел. В аквамариновом плаще, в темных, аккуратно блестящих туфельках, в легкой шляпке, из-под которой стреляли карие с искорками глаза, с легким газовым платочком вокруг шеи, с нежными лепестками улыбающихся розовых губ, с маленькой сумочкой в руке она производила потрясающее впечатление.

– Привет, – улыбнулась Таня, царственно подняв нежную руку (это она репетировала целый час). – Я немного задержалась? Простите.

– Что вы, все в порядке, – тихо отвечал слегка шокированный Валерий, про себя думая «хороша штучка!». Он вручил девушке цветы.

Таня раскраснелась, поблагодарила, и они, смущенно молча, медленно пошли по аллее. Валерий слушал стук ее каблучков. Таня, довольная произведенным эффектом, шла гордо, с чувством человека, осознающего свою красоту.

Наконец Валерий пришел в себя, сознавая, что молчать далее неприлично, сказал:

– Вы сегодня обворожительно красивы.

– Спасибо, – просияла Таня, прижимая к груди букет цветов.

***

Ресторан, в который Валерий привел Таню, был на первом этаже огромного каменно-стеклянного здания, стоявшего на каменной круче, за которой темной лентой текла спокойная и величавая река. На противоположном берегу раскинулся великолепный парк, к которому гостеприимно приглашал большой металлический мост, сцепивший воедино оба берега. Последние лучи заходящего солнца выскользнули на мгновение из – под темно-багровых деревьев, запутались в волосах девушки, и, ускользнув, погасли насовсем. Тут же за рекой запрыгали яркие электрические огни.

Огромные окна ресторана, как большие золотые глаза, светили нежно и тихо.

В зеркальном, отражающем блестящий пол, фойе, при свете желтых, голубых и зеленых ламп, полный гардеробщик принял у Тани плащ, взял куртку Валерия и легонько поклонившись, подал номерки. Пока Таня у зеркала приводила себя в порядок, Валерий тайком проверил свои финансы.

Столик им достался у окна, в которое виднелась река с плясавшими на воде огнями. Таня заинтересованно оглядывала зал. Людей было довольно много, все они были заняты собой и друг другом, о чем-то беседовали, смеялись, сверкая белозубыми и золотыми ртами, поглощали с серебряных сверкающих вилок аккуратную изысканную пищу, легко звякая бокалами, пили блестящее огоньками вино. Женщины сверкали блестками, колье, перстнями, пары кружились под мелодичную саксофонную музыку, тесно прижавшись друг к другу. Седой администратор следил за порядком, выпроваживая шумных подвыпивших клиентов с помощью милиционера.

Таня, не привыкшая к обстановке, поначалу чувствовала себя зажато, сидела напряженно на краешке мягкого стула. Валерий улыбнулся, ободрив ее и подав принесенное меню, попросил выбирать. Таня растерялась среди обилия незнакомых названий и обрадовалась, встретив, наконец, «жареный картофель». Показала Валерию, добавив:

– И лимонаду – запить…

Валерий удивленно поднял брови:

– И все?

И тут же начал заказывать салат, пепси, мороженое и что-то еще.

– А у вас хватит денег? По средствам ли вам? – тихо спросила Таня.

Валерий снисходительно улыбнулся:

– Пусть это вас не волнует.