— Ты знаешь, что делать? — перебила Рурк — иначе девушка могла бы еще долго разглагольствовать о высоких технологиях и ограниченности их возможностей.

— Да. — Лицо Дженны осветилось улыбкой, не то оживленной, не то озорной. — Весело будет, правда?

Рурк остановила ее, легонько толкнув ладонью в грудь.

— Просто делай свое дело. Не увлекайся и, ради всех нас, не оставляй следов.

К ее удивлению, Дженна отстранила ее руку с раздраженным видом.

— Если хочешь нянчиться со мной, как с младенцем, — на здоровье, — огрызнулась она, — но ты все равно ни черта не поймешь. Так что не мешай мне делать мое дело, а сама делай свое — торчи в засаде.

Она прошла мимо Рурк и направилась в министерский кабинет. Рурк вздохнула. Никогда она не любила иметь дело со специалистами со стороны. Вечно они не могут толком сосредоточиться, а если могут, то их хватает ненадолго, да еще и мнят о себе бог знает что. Тем не менее они оставались необходимым злом, и за последние восемь лет на «Кейко» она притерпелась почти к любым, самым экстравагантным проявлениям человеческих характеров.

Тамара Рурк быстро и на этот раз более целенаправленно осмотрела всю квартиру, нашла то, что искала, а потом села и стала ждать.

Прошлопочтицелыхтричаса,поканаконецпискнулзамок—иэтодалоРуркнеобходимыесекунды,чтобыприготовиться.Онабесшумноподняласьизкреславгостиной,перевеладыхание,рассчитав,чтостукоткрываемойи закрываемой двери заглушит этот слабый звук, — почти никто даже не подозревает, как хорошо слышен вздох, когда его не ожидаешь услышать, и встала так, чтобы от входа ее не было видно. Послышался шорох — кто–то вешал плащ, потом легкий стук — на столик в прихожей небрежно бросили что–то тяжелое, возможно, карту–ключ от дверей в здание и в саму квартиру, — и наступила тишина.

Вот тут–то очень многие и испортили бы все дело — в этот томительный момент, когда цель так близка, но пока недосягаема, а значит, еще рано начинать игру, лишние секунды ожидания особенно действуют на нервы. Кто–то другой выдал бы себя — невольно, случайным движением или звуком, или намеренно начав действовать раньше времени — так бывает, когда не выдерживаешь напряжения. Рурк не шевелилась и не дышала. Обнаружить ее присутствие невозможно, значит, нечего и паниковать. Что она там делает, эта женщина? Не важно, во всяком случае, для Рурк. Важно одно — Сисар не подошла еще на нужное расстояние, значит, Тамара Рурк будет ждать.

Пыхтение в прихожей, еле слышный скользящий звук, приглушенный стук — что–то упало на ковер. Рурк нахмурилась, и тут звук повторился. «Сапоги. Это она сапоги снимает. Так, а теперь куда пойдет?»

Это был первый непредсказуемый элемент ее плана, как бы она ни изображала перед Дженной, что все продумано. Дверь вела в прихожую под прямым углом к спальне и ванной с одной стороны и ко второй спальне, ныне кабинету, с другой. Чтобы попасть на кухню, Сисар должна пройти в гостиную, то есть выскочить, можно сказать, прямо на Рурк. На это у нее и был расчет. Конечно, денек у Анны–Марии Сисар сегодня наверняка выдался тяжелый, но все же вряд ли она так сразу ляжет спать, а в кабинет тем более вряд ли сейчас пойдет — она же только что с работы. Вот в ванную, правда, может завернуть, но это ненадолго. Нет, скорее всего, эта усталая женщина, живущая в последнее время в постоянном нервном напряжении, направится прямиком на кухню: сделать себе чашечку кофе, вероятно, с добавкой чего–нибудь алкогольного, а может, и поесть приготовить…

Тихие шаги в одних чулках по ковру, тень, внезапно выросшая в полосе света, ворвавшейся в комнату. Рурк заставила себя расслабиться и ждала — безмолвно, как темнота за дверью. Увидела перед собой затылок женщины («пять футов семь дюймов без каблуков, вес сто двадцать — сто двадцать пять фунтов, крашеная блондинка, натуральный цвет — каштановый, последний раз красилась неделю, максимум десять дней назад…»), увидела, как она сделала следующий шаг («боевыми искусствами, судя по мускулатуре на руках и ногах, вряд ли владеет, на левую ногу чуть–чуть прихрамывает — должно быть, мозоль натерла»), и нажала кнопку предохранителя на пистолете, который нашла в верхнем ящике прикроватной тумбочки. Щелчок получился довольно громкий.

— Не повышайте голос, пожалуйста, — твердо проговорила Рурк.

Демонстративно снимать пистолет с предохранителя пижонский жест, как в рекламных голограммах, зато звук ни с чем не спутаешь — его узнает всякий, кто имел дело с оружием. Сисар замерла на месте, чуть подняв руки с растопыренными пальцами.

— Вы из Свободных систем? — Голос у нее был хриплый и акцент заметный, во всяком случае, когда она волновалась.

— Вовсе нет, — ответила Рурк. — Я не желаю вам зла и прошу прощения за такое вторжение, но мое появление здесь должно остаться тайной, а эту тайну вряд ли удалось бы сохранить, если бы вы бросились на меня или начали кричать. Прошу вас, мисс Сисар, обернитесь.

Сисар осторожно повернулась к Рурк. По тонким линиям бровей было видно, что ее природный цвет волос действительно темно–каштановый, глаза зеленые, почти не подведенные, зато в темных кругах от недосыпа — их не мог до конца скрыть даже дорогой тональный крем, — скулы острые, щеки гладкие — должно быть, «Буст» уже колола пару раз, поскольку фасон одежды и солидный пост не вязались с таким молодым лицом. Значит, немного кокетства в ней есть.

Взгляд Сисар упал на ее собственный пистолет, который Рурк небрежно держала в руке, стволом в пол.

— Значит, вы не будете в меня стрелять?

— Мне просто нужно было привлечь ваше внимание, министр, — призналась Рурк, но пистолет не положила.

— Чего вы хотите?

Сисар подозрительно прищурилась, но Рурк понимала, какие мысли сейчас проносятся у нее в голове: если бы Рурк хотела ограбить квартиру или причинить какой–то вред ей самой, она бы уже это сделала… по крайней мере, насколько Рурк могла догадываться, о чем она думает. Обычно она предоставляла переговоры и манипуляции такого рода Дрифту — тот читал мысли с такой же легкостью, с какой она сама могла заметить отвлекающий маневр противника или спря- тайное оружие. Он полагался на нее, когда нужно было вытащить их из готовых неприятностей, а она полагалась на него, когда нужно было их предотвратить. Столько лет они проработали вместе, и все шло гладко — до сих пор как–то не верится, что он когда–то был…

К делу, Тамара.

— Я хочу вам помочь, — сказала она, видя, как Сисар нахмурилась. — Те, на кого я работаю, располагают сведениями об имени и местонахождении человека, который стоит за взрывом в Северном море.

У Сисар округлились глаза.

— Что?! Кто? Где? — Глаза снова сузились в щелочки. — Кто вы и на кого работаете?

Рурк подняла левую руку без перчатки. Так давно она не включала этот электат, что, когда показывала его Дрифту, даже сомневалась, появится ли что–нибудь на ладони, но выражение изумления с примесью ужаса на его лице немедленно убедило ее, что все работает. Сейчас она отдала тот же мысленный приказ и увидела, как удивленно вытягивается лицо женщины.

— ГРУ. — Ноздри Сисар раздулись от гнева. — И СШСА считают, что могут вот так запросто засылать своего агента ко мне в кабинет?

— При всем уважении, министр, на свете очень мало таких мест, куда нас еще не засылали за годы работы, — ровным голосом ответила Рурк. — Я ждала вас здесь, потому что мы не можем открыто вмешиваться в этот конфликт.

— Когда же это Галактическое разведывательное управление куда–то вмешивалось открыто? — фыркнула Сисар.

— Вот именно. — Рурк позволила себе легкую, суховатую усмешку. «А теперь забрасывай наживку, пока она еще сильнее не разозлилась». — Мы знаем, что человек, который послал эту бомбу, — бывший член вашего правительства.

— Не может быть! — отрезала Сисар.

— Николас Келсьер.

На лице Сисар отразилось замешательство.

— Келсьер? Я не… он был…

— Уволен, — договорила за нее Рурк, — за коррупцию. После того как присвоил огромную сумму денег, из которых теперь, насколько можно предположить, и профинансировал эту попытку мщения.