“Скотт, никогда и не под каким предлогом не соглашайся летать на Южный полюс. Если только ты не белый медведь (хотя они тут, оказывается, не живут). Понимаешь, здесь не холодно, здесь какой-то ебаный ад изо льда. У Стайлза сопли до колен и в горло будто колючек напихали. Дерек заставляет меня пить какое-то мерзкое горячее молоко, почему-то отдающее огурцами, и растирает меня самой вонючей мазью в мире. Предполагалось, что это некая репетиция нашего медового месяца, а тут опять засада такая. Второй раз, ты прикинь. Блять, наверное, я неудачник пожизни. А мы ведь еще в Австралию собирались. И в Индию на слонах прокатиться”

“Слушай, дружище, тут такое дело. Ты же помнишь, наверное, как я расстроился из-за своей простуды и из-за того, что сорвались страусы, кенгуру и слоники? Тут такое дело, чувак. Дерек устал, наверное, слушать, мое нытье бесконечное и отвез напоследок в Лас Вегас развлечься. Казино, тусовки и прочая лабуда. Слушай, Скотти, я знаю, что обещал не просить, но прикрой в последний раз. Понимаешь, я тату сделал маленькое совсем на пояснице. Но папа расстроится, наверное. Поговори с ним как-нибудь, ладно? Подготовь его что ли. Да, еще мы с Дереком поженились. Как-то так вышло. Может, ты об этом тоже упомянешь, чтоб сильно его не шокировать? Возьми там Мелиссу в качестве группы поддержки. Может быть, мы тогда переживем это возвращение, и не придется даже в Мексику мигрировать... ”

====== 42. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 42. Джексон/Айзек https://pp.vk.me/c630526/v630526352/bac2/lQxt8hBJvNY.jpg

У Джексона глаза холоднее, чем снежинки, что падают с неба кружевными пушистыми хлопьями, тая на острых скулах, путаясь в жестких от геля волосах. На нем свитер дурацкий (хорошо, не с оленями), а на лице – снисходительно-высокомерная ухмылочка и пара складок на лбу (о, блять, я не умер тут от скуки, вот это сюрприз!).

Он благоухает, как пафосный парфюмерный бутик, а в носки его идеально начищенных ботинок можно смотреться, как в зеркало. Он останавливается за воротами, не ступая на подъездную дорожку, что ведет к дому, и вскидывает свои невозможные брови, сканируя взглядом дверь в доме напротив – ту, что через улицу. А потом почему-то просто пихает ладони в карманы брюк и запрокидывает голову в небо, ловя холодные снежинки языком.

Лидия Мартин паркуется у обочины и смотрит несколько секунд, будто не веря своим глазам. Потом выходит осторожно, стараясь не поскользнуться на высоченных каблуках. Трогает твердую щеку ярко-розовыми губами.

- Машина сломалась? Могу подбросить, – фраза как пробный камень на самом деле, потому что ничто не мешало бы Уиттмору вызвать такси или взять одну из тачек родителей.

- Я буду позже, – отрезает он, и голос – будто когти скребут по ледяному стеклу.

Девушка морщится и притопывает ножкой так, что огненные пружинки локонов сердито качаются в такт.

- Детка, это Рождество, и у нас вечеринка, если ты не придешь, я вырву твои яйца вот этими слабыми ручками, понял?

И больно тычет пальцами куда-то под ребра. Туда, где все онемело и словно бы отмерло на самом деле. Это страх или ужас. Или просто... Джексон не может объяснить это даже себе, потому что кровь в венах вдруг трансформировалась в жидкий лед, а кусочки льдинок застыли в глазах и царапают веки каждый раз, когда он пытается моргать.

Рождество, мать-его. Рождество. Вечеринка стаи, теплый глинтвейн, ростбиф с кровью, сладкий пирог с яблоками, тыквой, пеканскими орехами, а еще сладкий картофель. Праздная болтовня, где не будет ни слова про охотящихся на них монстров, соперничающие стаи, взбесившихся альф и прочие опасности. Возможно, глупая игра в фанты или бутылочку.

Джексон Уиттмор любил Рождество, хотя не признался бы в этом и под страхом смерти. Любил смотреть, как пламя, разгорающееся в камине, бросает рыжие отблески на светлые кудри нелепо-длинного Айзека Лейхи, что всегда садился ближе к очагу, подтягивая колени к груди и разматывая свой дурацкий полосатый шарф.

И стоило ждать этого дня хотя бы ради странного чувства покоя и умиротворения, что накатывало каждый раз, когда он словно бы невзначай касался его неожиданно холодной руки.

И, черт, он на самом деле стал ждать этого дня с каким-то нетерпением даже. Вот только вчера Стайлз, поедая огромный сандвич и раздевая взглядом Хейла, отжимающегося на перекладине, меланхолично заявил, что Лейхи не придет.

- Откуда я знаю? – Проворчал пацан с набитым ртом и пожал худыми плечами. – Просто прислал смс, чтобы его не ждали. Это же Лейхи, может у него просто вселенская тоска или потребность побыть одному.

У Джексона тогда скулы свело и захотелось треснуть по лбу или кулаком по столу, встряхнуть за шиворот и просто спросить: “Вам что до такой степени насрать на мальчишку?!”. Но он лишь пожал плечами и вышел в сгущающиеся сумерки. В конце концов, это и не его дело.

А сейчас сам не понял, как вышло так, что ноги принесли прямо на крылечко дома Айзека, а пальцы сжались в кулак, чтобы постучать. Мистер Лейхи распахивает двери – лохматый, помятый со стойким ароматом перегара. Уиттмор изо всех сил старается не морщиться и выдает дежурно-обворожительно-уважительную улыбку, какую обычно адресует взрослым.

- Здравствуйте. А Айзек дома? Я... за ним пришел...

- А ты кто такой? – Мужчина подозрительно прищуривается опухшими с перепоя глазами, что мутно поблескивают из-под захыватанных жирными пальцами очков.

- Джексон. Джексон Уиттмор, сэр. Мы... заниматься хотели. Контрольная через пару дней.

Краем глаза видит, как потрясенный парень застывает за спиной отца и даже не дышит, кажется. Запускает пальцы в кудряшки, чтобы взъерошить рассеянно.

- Пап? Джексон?

На нем нет синяков и отметин, но глаза запали, и глубоко внутри, почти за зрачками поселилась такая тоска, что впору в петлю лезть, наверное. Джексон вздыхает, понимая, что, кажется, блять, он пропал. Отодвигает мужчину плечом и тянет одноклассника за руку.

- Твой отец разрешил нам позаниматься. Пойдем, мама накормит нас ужином.

Айзек не понимает, почему не упирается, он успевает лишь схватить с вешалки куртку и красно-черный шарф.

- В десять чтобы был дома, – запоздало кричит из квартиры отец.

- Что это было? – Шепчет Лейхи, обхватывая себя руками.

- Как ты умудрился снова замерзнуть? – Вместо ответа спрашивает Джексон и тащит мальчишку через улицу, открывает свой Porshe, заталкивает паренька на пассажирское сиденье, врубает на полную обогрев.

Айзек тянет синеющие пальцы к теплым потокам воздуха, и загнанное выражение в глубине льдистых глаз почти что тает. Почти.

- Какого черта, Джекс? – В его голосе растерянность, толика любопытства и яркая, звенящая тревога.

- Ты больше не вернешься к нему. И вообще, кудряшка, сегодня Рождество. И мы едем праздновать со стаей.

Он улыбается, старается растормошить того, кто никогда не был даже другом, но умудрился стать кем-то важным. Незаменимым.

- А потом я вернусь домой, и отец снова...

Осекается, будто сболтнул лишнего. Но Джексон обхватывает ладонь пальцами и тянет на себя.

- Ты. Не. Вернешься. К. Нему. Больше нет, Айзек.

- Почему? – Успевает выдохнуть тот, когда губы встречаются с губами, а вторая рука опускается на затылок, притягивая ближе.

- Потому что я так сказал, – бормочет он, не задумываясь о том, услышит ли его Лейхи.

Лейхи, которого хочется прижать к груди и никогда не отпускать. Лейхи, которому он, Джексон, устроит лучшее Рождество в жизни. Лейхи, который больше не будет грустить. Никогда.

====== 43. Джексон/Стайлз ======

Комментарий к 43. Джексон/Стайлз https://pp.vk.me/c629506/v629506352/2ef18/kJwNln4zoQ0.jpg

https://pp.vk.me/c629506/v629506352/2ef1f/gTx_7KZwpjM.jpg

Джексон достает из коробки яркий красный шар и осторожно, будто боится разбить, вешает на одну из пушистых веток. На нем свитер с котами и снежинками – подарок от Стайлза на прошлое Рождество. Может быть, он напялил его лишь потому, что замерз, а пижонские идеально отглаженные рубашки не очень-то и греют. Стилински надеется, что есть и другая причина.