- Тайлер?
Он что? Вернулся в “Волчонка”? Или ... стоп, это же трейлер Ди, так? И алые пятна на шее, ключицах, как насмешка... И... какого хрена перед глазами плывет? Грохнись еще в обморок, как баба...
- Сангстер? А ты тут какими судьбами?
“Тебе, блять, отчитаться забыл...”
Откуда эта скрытая вражда? Они ведь всегда неплохо так ладили... раньше...
- О, Тай, ты проснулся? Думал, до вечера продрыхнешь, как минимум. Мы тут затусить решили, Томми ночью улетает домой...
- Томми? – И брови, что давно стали одной из главных легенд “Волчонка”, медленно ползут на лоб.
- Томми. Томас. Ты не узнал его что ли? – Дилан пожимает плечами и тычет пальцем в блондина. – Так ты с нами или нет? Томми я Холлэнд на время отдал, присмотрит, пока не вернемся.
Хеклин переводит взгляд с Сангстера на О’Брайена и обратно, явно пытаясь решить, курили они травку или кокс в десна втирали.
- Как ты мог отдать Томми Холлэнд, если вот он стоит и глазищами лупает?
- Я ж про щенка, Тай, не тупи. Мелкого, бархатного... Ты что, про свой же подарок мне не помнишь? В общем, он не будет скучать, а мы намерены нажраться. Ты с нами или как?
Дилан притопывает ногой, явно начиная раздражаться, а брови Хеклина взлетают еще выше, хотя, казалось бы, куда выше-то...
- Ты назвал нашего щенка Томми?
Ему странно, это видно невооруженным глазом, и Томас, что молчит себе чуть в стороне, чувствует себя, как будто в дерьме искупался...
А чего ты ждал, собственно? ... Зато теперь понятно, куда исчез Дилан тогда в Лондоне во время промо-тура... На целые сутки исчез, а потом врал так неумело и отчаянно, что от него просто отстали... А ведь у Хеклина был день рождения, они же в одной гостинице жили...
Ну и тупица ты, Томас...
- Ребят... я пойду. Серьезно, куча недоделанных дел до самолета. Я ж правда только попрощаться зашел, Ди. ... Давай, не скучай... Рад видеть был, Тай...
Солнце такое яркое, что выжигает глаза. Не видно ни хрена. И пить, да, так хочется пить. Убил бы за глоток воды. Как... как в Жаровне...
А ведь он убьет его, как-то бессвязно вспоминает Сангстер. Томми убьет своего Ньюта, выстрелит в упор.
“Пожалуйста, Томми, пожалуйста”...
Так хочется просто... просто сесть в самолет и улететь подальше. Туманный Альбион ждет тебя, Томас. Прохлада, сырость, и никакой размягчающей мозги жары.
Голоса за спиной чуть повышаются. Кажется, в них проскальзывают сердитые нотки.
“Пожалуйста, Ди, пожалуйста... Не ругайся с ним из-за меня. Ты же так любишь его. Пожалуйста, Ди...”
====== 27. Джексон Уиттмор/Айзек Лейхи/Рой Харпер ======
Комментарий к 27. Джексон Уиттмор/Айзек Лейхи/Рой Харпер Кроссовер со Стрелой.
Джексон Уиттмор/Айзек Лейхи/Рой Харпер
http://cs628120.vk.me/v628120352/1ffd7/kg7bplHLMiU.jpg
Париж надоел Айзеку до колик, набил оскомину и навевал тоску. Волчонок сутками шатался по улочкам, глазея на туристов и старинную архитектуру, излазил вдоль и поперек Эйфелеву башю (и даже селфи умудрился сделать на самой макушке). Крис рыскал по стране с другими охотниками, разыскивая свою безумную сестрицу, а Лейхи варился в собственном соку, тихо сходя с ума.
Он позвонил в Бейкон-Хиллс только раз после отъезда. Запыхавшийся Стайлз ответил мгновенно, будто ждал.
“Как ты, чувак? Нет, у нас все хорошо... Джексон? А с чего ему объявляться? В Лондоне наверное. Соскучился что ли?”, – и тихий беззлобный смешок.
Никто ведь не знал, чего Айзеку стоил целый год в Бейкон-Хиллс без Уиттмора. Который свалил и не удосужился позвонить ни разу. Даже сообщение не прислал. А хватило бы простого – “Я в норме, не скучай”. Малейшего напоминания о том, что ему не приснилась та ночь – как вспышка. И все последующие ночи, когда Джексон на ощупь искал в темноте его губы, перебирая пальцами курчавые прядки, а потом глухо выдыхал в затылок: “Айзек, малыш...”
Молча уехал, будто сбежал. Вычеркнул, забыл, перевернул страницу... Айзеку не нужно много, Айзеку хватило бы двух слов, и их отсутствие заставляет обиду пульсировать в затылке и разъедать щелочью глаза. Даже сейчас, когда больше года прошло.
Может быть, поэтому, когда он видит, как Уиттмор преспокойно идет по Улице Роз, заткнув уши наушниками, он не раздумывает ни секунды. Подлетает к парню, сжимая ладонями мягкую ткань теплой толстовки, вжимает в стену ближайшего магазина. В висках бухают удары, будто церковный колокол звенит в голове, и Айзек жмурится на мгновение, пытаясь погасить ярко-желтое пламя в глазах.
Джексон смотрит удивленно, чуть склонив голову набок, и не предпринимает ни малейшей попытки освободиться. На лице разгорается улыбка, и так хочется провести пальцами по ямочкам на щеках, пересчитать, как и прежде, крошечные рыжие веснушки на носу...
Шарф душит, сдавливает горло, мешает дышать. Рывком ослабляет его, глотая воздух так жадно, будто выброшенная на берег рыба.
- Эммммм... привет? – Выдыхает Джексон и стягивает с головы красный капюшон.
А Айзек даже не думает, как тот изменился, он слышит этот голос, от которого губы дрожат и слезы клокочут в горле, он просто обхватывает затылок ладонью, тянет на себя, целуя, как в последний раз. Целуя так, будто никогда не надеялся больше...
Он слышит удивленный смешок, а потом тихий гортанный стон, когда Уиттмор отвечает, поддаваясь вперед.
- Какого черта, Джекс? – Лейхи разрывает поцелуй и дышит тяжело, касаясь лбом его прохладного лба. – Сука, ты даже позвонить не мог? Просто сказать, что ты в порядке! Я же чуть с ума не сошел, чучело ты огородное!
- Послушай...
- Нет, это ты послушай меня, чертов эгоист самовлюбленный! Мы не клялись друг другу в любви, но ты говорил, помнишь? Помнишь, как шептал в темноте: “Ты так дорог мне, Айзек, ты делаешь меня счастливым”. И просто свалил на другой континент, даже записки не оставил...
Джексон тянется, стирая влагу с бледного лица Лейхи, а потом обхватывает пальцы ладонью, притягивает к себе. Скользит щекой по щеке, и Айзек опускает ресницы, из под которых все еще капают мелкие слезинки. Одна-две за секунду.
- Прости меня, ладно? Просто прости... я... никуда не денусь больше, обещаю тебе. Айзек...
Выдыхает его имя, будто на вкус пробует, перекатывает на языке, раскатывает по губам.
- Думаешь, это так просто?
- Нет. Но я... я докажу. Слушай, просто пойдем посидим где-нибудь сейчас. Хочешь перекусить? Тут недалеко чудесная кофейня...
И впервые за все время Лейхи улыбается, и глаза его светятся такой насыщенной бирюзой, что его спутник глаз оторвать не может. Его улыбка такая красивая, что сносит крышу... Что хочется лишь смотреть и не дышать, больше никогда не дышать. Господи, как кто-то мог оставить его? Такого... такого идеально-прекрасного.
- Ты приглашаешь меня на свидание, Джексон Уиттмор? Серьезно? Вот так – на виду у всех?
Парень, которого никогда раньше не называли Джексоном Уиттмором, смеется и сплетает их пальцы.
- Вот так, Айзек. Так просто. На виду у всех. Почему я не могу пригласить на свидание моего парня?
- Какого черта с тобой сотворили в Лондоне?
Кудрявый мальчишка пахнет счастьем. Рой Харпер тянет его за собой, думая, что не упустит этот шанс, не выбросит на обочину подарок судьбы. И никогда не заставит Айзека грустить.
Он станет для него хоть Джексоном, хоть чертом, хоть ангелом. Кем угодно, лишь бы Айзек продолжал улыбаться.
Три месяца спустя.
Айзек чертыхается, обжигая пальцы о плиту, когда в холле верещит дверной звонок, заставляя парня вздрогнуть. Джексон ушел всего с полчаса назад и обещал вернуться к ланчу. Может, он что-то забыл?
Посасывая обожженные пальцы и шипя от боли, Лейхи распахивает дверь, солнечно улыбаясь.
- Ну, что растеряшка... ?
Да так и замирает на пороге, лупая глазами.
Джексон. Джексон Уиттмор в голубой идеально отглаженной рубашке и брендовых брюках вертит в пальцах темные очки, растягивая губы в привычной усмешкие. Джексон, что пахнет своим любимым Hugo Boss и самую чуточку мускатным орехом. Джексон, который не носит толстовки и кеды. Джексон, которого он не видел так долго. Со времен Бейкон-Хиллс.
