- Что, если они найдут Прим или моих сестер и братьев? Наших матерей?

Он не пытается отговорить, разубедить. Наверное, ему необходима уверенность в том, что девушка осознает все варианты.

- Мы спрятали их на островах больше двух лет назад. И постарались, чтобы след потерялся в Атлантике, помнишь? Финник и Энни позаботятся о них. - Китнисс садится на колени и обхватывает ладошками изможденное лицо парня. - Я люблю тебя, Гейл Хоторн, и хочу быть только с тобой. В болезни и здравии, богатстве и бедности. Навсегда. Я знаю, чем мы рискуем. Это стоит того.

Наверное, именно так чувствует себя пойманный в западню зверь, понимая, что нежданно освободился. Гейл улыбается ярко и солнечно. Впервые за многие месяцы. Он знает, что им придется бежать. Но знает и то, что она будет держать его за руку. Он знает, что теперь она будет только его. Без всяких “пока”.

========== 12. Пит/Китнисс ==========

Здесь пахнет воском, старыми книгами, сосновой смолой и самую чуточку - пылью. Она переворачивает страницу, задумчиво потирая мизинцем висок. Пит прихлебывает свой напиток, жмурясь от пряного аромата шоколада и ванили, плывущих по комнате. За окном снег валит огромными лохматыми хлопьями, будто где-то наверху перевернулся грузовик с пухом - таким белым, что слепнут глаза.

Где-то за стеллажами на пол с грохотом валится книга, и Китнисс вздрагивает все телом, хватая Пита за руку.

- Эй, ты чего? Просто книга, Китнисс. Все хорошо.

Кофе, который Прим принесла ему несколькими минутами раньше, выплескивается на руку, обжигая. Но он лишь морщится и терпит, поглаживая ее дрожащие пальцы.

- Здесь просто так тихо, что каждый звук - будто разрыв бомбы. - Сконфуженно бормочет она.

- Какие бомбы, если завтра Рождество? - Мелларк улыбается и продолжает поглаживать большим пальцем нежную кожу ее запястья. - Тогда уж рождественские фейерверки и петарды. Малышня еще сделает так, что мы оглохнем и возненавидим эти праздники. Все хорошо, Китнисс, все закончилось, помнишь? И никогда больше не повторится.

Студенческие беспорядки остались в прошлом, жизнь постепенно налаживалась, и сегодня они пришли сюда, чтобы подготовиться к экзамену, который сдают сразу после рождественских праздников. Они везде теперь ходят вместе, и спит он если и не в ее комнате, то всегда неподалеку - в зоне слышимости. Потому что кошмары не хотят уходить. Их, как и липкий страх, с которым они, кажется, уже срослись, не прогонят даже рождественские эльфы, что пакуют подарки для детишек, поминутно сверяясь с тем самым списком Санты.

В этом году никто не умер. Быть может, они вели себя хорошо, и президент Сноу забыл о существовании Китнисс Эвердин и Пита Мелларка? Быть может, однажды они смогут вернуться домой? В свой настоящий дом. Но никогда уже не смогут друг без друга.

Жить. Дышать. Просто быть.

- Мы с Прим украсили елку, на ней есть даже крошечные сверкающие олени, представляешь? Мама решила приготовить на ужин гуся. Ты же придешь, чтобы отпраздновать с нами? Ведь Рождество. Кстати, приедут Хеймитч и Эффи. Он грозится сварить какой-то особенный пунш.

Она берет его руку в ладони и чуть тянет на себя, заглядывает в глаза, будто пытается убедить, уговорить. Будто он собирался отказываться.

- Конечно же я приду. Что это было бы за Рождество без семьи?

И наклоняется, чтобы оставить на щеке легкий, почти невесомый поцелуй. Она вздохнет, обвивая руками за шею, опустит голову ему на плечо.

- Я каждый день благодарю небеса за то, что послали мне тебя, Пит Мелларк.

А он вдохнет полной грудью - запах кофе с корицей, бумаги и липы, которой пахнут ее волосы. Сплетет их пальцы и еще раз скользнет губами по гладкой щеке. Она благодарит небеса, а он просто знает, что без нее его давно бы не было на этом свете. Нашла, вытащила, спасла. Просто дала цель и смысл.

Ее звали Огненной Китнисс и Сойкой-пересмешницей, когда-то она была лицом бунтарей, символом сопротивления. Но он - все эти годы он видел в ней ту девчонку, что, стоя на стульчике, пела “Песнь долины” таким чистым и ясным голоском, что даже птицы за окном умолкли, чтобы послушать. Уже тогда он, Пит Мелларк, знал, что будет любить ее до конца жизни.

У дверей звенят колокольчики, слышатся смешки, когда кто-то, остановившись под веточкой омелы, требует свой законный поцелуй. Пит различает голоса Финника и его Энни, Прим что-то строго выговаривает Гейлу, кажется, пытаясь кокетничать. Снег за окном становится гуще. И, кажется, вдалеке уже раздается звон бубенчиков на санях Санта Клауса и его низкий, добродушный смех.

========== 13. Финник/Китнисс ==========

Красивый.

Это единственное, о чем сейчас может думать она, Китнисс Эвердин, победитель 74-х Голодных Игр, новый ментор дистрикта №12, новая игрушка Капитолия. Это единственное, что стучит в голове, как таймер, отсчитывающий последние секунды перед стартовым залпом на Арене. Это единственное, что остается в мыслях, когда он, Финник Одэйр кланяется насмешливо, представляясь, а потом трогает ее ладонь губами по обычаям это проклятого города.

- Меня зовут Финник, Сойка-Пересмешница. Я счастлив познакомиться с легендой.

Он улыбается, изгибая красиво очерченные губы, но глаза его остаются холодными, они хлещут презрением, брезгливостью, ненавистью даже, и в горле склизким комком застревает обида, мешая нормально дышать.

Почему? И с каких пор тебя, Китнисс Эвердин, волнует мужская красота?

Красивый до боли. До прокушенной губы и спазмов в груди. Красивый.

- Я много слышала о тебе.

И это на самом деле правда. Самый юный Победитель в истории Игр. Красивейший и желаннейший мужчина Капитолия. Тот, перед кем раскрывают двери самые влиятельные люди столицы. Тот, кого приглашает на ужин сам Президент Сноу. Тот, целовать которого считается вышей наградой. Тот, кто мог превратиться в шлюху для высшего света, но стал золотым мальчиком Панема. Тем, кого боготворят, перед кем преклоняются, тем, кому рассказывают все самые страшные и темные тайны в надежде завоевать хоть толику внимания.

И Китнисс всегда чуть-чуть презирала его - светского кутилу и балагура. Пока не споткнулась о равнодушие и насмешку в глазах цвета остывшего пепла на смертном костре.

- Как и я, Огненная Китнисс, как и я.

Он упрямо не хочет звать ее просто по имени, а у нее кончики пальцев зудят, как хочется прикоснуться к его щеке - просто, чтобы проверить: живая плоть или холодное золото? Но Китнисс лучше оторвет себе руку, чем пойдет на поводу у странных желаний и импульсов.

Бред. Красивый, как бред во время предсмертной лихорадки, когда все вокруг кажется идеальным и совершенным, когда ты думаешь, что можешь быть счастливым и умеешь любить.

- Что ты делаешь здесь? - Язык едва шевелится во рту, и так хочется облизать пересохшие обветренные губы, а еще лучше - схватить лук и стрелы и рвануть в чащу, чтоб подстрелить пару-другую глухарей или оленя. Но это - Капитолий, а лес, родной и знакомый с самого детства, остался далеко позади. В дистрикте №12.

- Я здесь живу, наверное. Нет?

Улыбка белая, как сахар, и опасная, как мгновенно убивающий яд. А еще фальшивая, как жемчуг в ожерелье модниц в бедных дистриктах.

Это странный район Капитолия - низкие кирпичные домики с уютными садами, разноцветными клумбами, абрикосовыми деревьями и прудиками с изящными снежными лебедями или кричаще-розовыми фламинго (в тон одного из париков Эффи Бряк). И меньше всего она ждала наткнуться на него на узкой улочке, вымощенной потертой брусчаткой.

- Я тоже. Вон там - через два дома, - зачем-то показывает девушка, а Финник вскидывает брови, и ямочки на его щеках такие милые, что хочется улыбнуться.

- Хочешь пригласить меня на чашечку чая или чего покрепче? Хочешь рассказать мне свои секреты, Китнисс Эвердин? - Он шепчет так тихо и хрипло, что у нее руки мурашками покрываются, а по спине прокатывается волна озноба.

Он наклоняет лицо, почти касаясь губ губами. Так близко, что жар его кожи опаляет, как пламя свечи.