Фыркает прямо в густую белую пенку, забрызгивая раскрытые тетради и ноутбук, настырно мигающий квадратиком непрочитанного сообщения. Юнас или Магнус, наверное. Плевать. Потому что снова вечеринки, девчонки и травка. И не то, чтобы Исак был против веселья. Остопиздело просто. До зубовного скрежета.
А еще… еще этот новенький мальчик в Ниссен…
Колокольчик над дверью весело тренькает, оповещая о новом посетителе. Знакомый радостный смех прокатывается по кофейне, а Исак натягивает свой снэпбэк почти до ушей, вжимает голову в плечи.
Пиздецпиздецпиздец. Полный пиздец, господа.
Нет, Исак, конечно, в общественном месте, и имеет полное право здесь находится, и вообще он первый пришел. Вот только с утра уже умудрился наткнуться на того в школьной уборной, в парке за пару кварталов от дома, на автобусной остановке, и вот теперь…
— Знаешь, а ты горяч, когда смущаешься, — знакомый незнакомец приземляется на соседний стул без малейшего намека на удивление или смущение, стаскивает с Исака кепку, чтобы взъерошить золотистые кудряшки, а потом тянется через весь стол и отбирает стакан с недопитым “сиропом”, который Исак, честно говоря, уже подумывал выбросить. Гадость же несусветная.
Отхлебывает и жмурится. Исак ждет, что вот-вот и раздастся низкий, гортанный стон удовольствия. Такое блаженство высвечивается на этом лице. И отвернуться получается с великим трудом, потому что залипать вот так откровенно на совсем незнакомого парня. Нет, Исак никогда так не делал.
Блять, он на парней вообще никогда не смотрел. Они же воняют как сущий пиздец и вообще…
— Зачем ты берешь такой кофе? Ты же его терпеть не можешь.
Так близко. Дыханием — по губам, а потом кончиком пальца, стирая следы злосчастной пенки с уголка рта. Кажется, тело все онемело. Будто обкололи анальгетиком до бесчувственности. И в голове гудит, будто там истребитель на посадку заходит, и жарко. Капельки пота на лбу выступают.
— Откуда ты?..
Пожмет плечами неловко и снова присосется к стакану, жмурясь, как довольный кошак.
— Ты пьешь черный без сахара, чаще всего по утрам. А если не получишь достаточно быстро свою порцию кофеина, кажется, будто тебя ногами пинали. Просто помешан на кепках и почему-то готовишься к тестам всегда в кафе или кофейнях. Один. Забросил все вечеринки и избегаешь друзей, а они уверены, что ты влюбился в ту девчонку, как ее?.. Эмма. Ту, что похожа на угловатого нескладного мальчика и изредка балуется таблетками…
У него глаза смеются, пока он говорит, а Исак зависает на длинных пальцах, что бездумно вычерчивают на кружке узоры. Снова и снова. И снова. Как магические руны или тайные знаки, в которых ему не разобраться никогда.
— Ты?..
— Следил за тобой? Что ты, нет. Я просто умею смотреть. И мы сталкиваемся чаще, чем тебе кажется. Осло — не такой уж большой город, у нас много общих знакомых. И общая школа.
— А я даже не знаю твоего имени…
Прикусить язык, вот только поздно.
Тихий смешок, понимающий.
Не знает, все правда. Не потому, что не мог или не пытался узнать. Возможно, просто использовал последний шанс не упасть в это все, не поддаться. Остаться на месте.
П р е ж н и м_И с а к о м .
— Эвен Бэк Найшейм.
Ладонь теплая, а глаза голубые, как у младенца. Того же оттенка, что смешные мелкие кучерявые цветы, которые выращивает его мама в маленьком садике, что за их домом.
— Меня зовут…
— Я знаю все о тебе, Исак.
Блять, и это он себя считал сталкером?
Рука в руке, чуть подтащит к себе, почти усаживая на колени. Укутывая ароматом кофе, яблок и сырных тостов с какими-то специями. На них пялится уже вся кофейня, но сейчас это — последнее, о чем получается думать.
— У тебя красивые волосы, — пальцами свободной руки — снова в кудряшки. И хочется скулить от того, как чувственно поглаживают затылок, касаются шеи. — А губы, Исак… ты знаешь, сколько раз я рисовал твои губы? И вот эту плавную линию, — медленно от ямки под ухом вдоль шеи к ключицам. — Я хотел бы снять с тебя все эти вещи и рисовать. Линию за линией, наблюдая, как ты дышишь, как опускаешь ресницы и шумно втягиваешь воздух, опасаясь сорваться, как темнеют твои глаза, как ты смачиваешь сохнущие губы кончиком языка… Я довел бы тебя до края одним только взглядом, пока бы ты не начал просить меня, умолять…
— Блять…
Отшатнуться, сжимая край стола, чтобы не ебнуться на пол. Потому что в джинсах уже так давит, а лицо постыдно пылает. Потому что Эвен — считай незнакомец, и все эти речи. Речи, от которых Исак просто плывет и не находит в себе сил, чтобы остановиться… или отказаться.
Неправильно. Не так сразу. Не надо.
— Слишком быстро? Прости.
Эвен, кажется, правда смущен и обескуражен своим же напором. Взъерошит рассеянно свои волосы и глянет беспомощно из-под длинных ресниц. Эдакие щенячьи глазки. Пиздюк.
— Серьезно, прости, меня понесло. Так долго смотрел на тебя только издали, так долго ждал, и теперь… Напугал тебя, как придурок.
В горле щекотно от смеха, и приходится прикусить язык, чтобы не выдать это тупое: “Почему же “как”, Эвен?”.
— Порядок, бывает…
Голос осипший, и под руку удачно попадается торчащая из рюкзака бутылка с водой.
— Может, начнем все с начала? Исак, дай мне шанс.
“Если бы я мог этого не сделать, придурок”.
— И с чего же начнем?
— Для начала закажем тебе нормальный кофе вместо этой херни. Или хочешь, я научу тебя делать тосты. А еще мы могли бы купить твой любимый Tuborg или прогуляться до парка, съесть по кебабу. Все, что захочешь.
“Все, Эвен. Я хочу все”.
========== Часть 54 (актеры) ==========
Комментарий к Часть 54 (актеры)
Разговор по скайпу в диалогах
— Чего такой хмурый? Опять вымотался на своих репетициях?
— Вообще-то в Осло глубокая ночь. Зато ты, я смотрю, огурец. И довольный, щас рожа треснет просто. Развалится на две половинки.
— Тай…
— Блять, прости. Этот твой Лос-Анджелес и проект, и не просто часовые пояса разные, а континенты. Не Европа даже, а ебаные Штаты. Чем я думал, когда отпустил тебя, а? Не отвечай… это… черт, это нечестно. Твоя судьба и карьера, а я как мелкая истеричка. Бесит.
— Расскажешь, что сделал со своими волосами? М-м-м… это как раз часть протеста или той самой истерики?
— Ой, Холм, иди нахуй. Придумай еще, что я с тоски тут обреюсь под ноль или уйду в мужской монастырь.
— Слишком много соблазнов, детка…
— Пошляк…
— Серьезно, Тай? Я слишком люблю твои волосы, чтобы так просто оставить сейчас эту тему. Люблю пропускать их, как упругие пружинки, сквозь пальцы, оттягивать, люблю сгребать в кулаке, заставляя тебя запрокинуть голову и открыть мне шею, чтобы я мог вести языком и посасывать твой кадык… а ты будешь шипеть на меня, глаза закрывать и подаваться вперед, прижимаясь…
— Ох… продолжай.
— Уже завелся, малыш?
— Ты же знаешь, что я сейчас буду делать? Можешь даже посмотреть, ты же любишь видеть, как я трогаю себя здесь… и вот здесь…
— Ти…
— Может быть, я и состриг эти столь любимые тобой кудри, но все остальное на месте. И не пизди, что ты не хочешь продолжения, я даже сквозь этот недоэкран вижу, что у тебя зрачки, как у наркомана. И дышишь…
— Детка, я в Starbucks сейчас…
— Разве это тебя не заводит? Помнится, ты звонил мне в Ниссен прямо посреди урока, просил вставить в ухо наушник и говорил, говорил… И стонал, трогал себя, кончал, слушая, как я завожусь и дурею. На глазах, блять, у всего класса, Холм.
— Решил отомстить?
— Почему? Это правда заводит. И я тут без тебя один совсем, как дурак. Чуть больше недели, как ты уехал. Какая-то пытка.
— Малыш, я тоже скучаю. Я бы сказал, еще пара месяцев, они пролетят, как один день. Но ведь это неправда. Без тебя каждая минута как бесконечность. … и ты не ответил про волосы.
— Блин, вот же пристал. Да это для роли. Я же рассказывал… хотя нет, кажется, это был Румен.
— Снова Румен?
