>… …<
Хогвартс.
Ветер на галерее пугающе завывает, темные тени по углам кажутся затаившимися Пожирателями, что нагрянут в школу со дня на день и сравняют все тут с землей. Каким-то чудом продрогшему слизеринцу удается не заорать, когда одна из этих теней действительно отделяется от стены, преграждая дорогу.
— Ты никуда не пойдешь, пока мы не выясним все, — хваленая львиная храбрость, безрассудная отвага в действии.
Драко гулко глотает, опуская ресницы.
Уйди, Поттер, просто уйди. Пока я могу, пока я держусь.
— Поттер, исчезни, — звучит как-то просяще и жалко. Кривится брезгливо, но мальчик-легенда, кажется, не замечает. Или игнорирует. Будто ему просто плевать. Будто все это — так же естественно и легко, как сигануть на спину гиппогрифу и умчаться на нем за облака…
— Драко…
Имя, выговоренное этими губами, как удар бладжером в спину с размаха. Выбивает мысли и воздух, почти лишает сознания.
Поттер, уйди…
— Мне не могло показаться, и ты сейчас не сбежишь. Не после того, как я в ледышку почти превратился на этом сквозняке, не после того, как ждал… Не надеялся даже, но ждал.
Что там лепечет этот очкастый придурок?
— Мне не могло показаться, — повторяет упрямо, ступая ближе. Почти что вплотную.
И правда замерз, как-то отстранено думает Малфой, чувствуя чужие пальцы, скользящие по шее. Но дыхание на губах — обжигает. И губы, Мерлин, губы… лучше, чем в видении. Вкуснее, ближе. Настоящие.
И в голове плывет от касаний рук, поцелуев, от громкого захлебывающегося шепота куда-то в краешек рта. Сводящего с ума, пьянящего, заставляющего сомневаться в реальности происходящего: “Только тебя, Драко, всегда… Не смел… и не думал. Ну же, Драко, ответь. У тебя сейчас сердце из груди вырвется, так стучит”.
“А ты поймаешь, ты же ловец”, — крутится какая-то глупость на языке, и Драко зарывается-таки пальцами в темные волосы, раздвигает языком искусанные губы.
А другая рука хватается за плечо, будто пытается удержаться, не дать улететь высоко-высоко. Та самая рука, которую Гарри Поттер однажды, давно-давно, отказался пожать.
========== Часть 9 (Джордж/Фред) ==========
Комментарий к Часть 9 (Джордж/Фред)
Джордж/Фред
— Последняя ночь, братишка. Вряд ли мы выберемся из этой переделки живыми, будем судить трезво, — Фред усмехнулся невесело, привычно запуская пальцы в волосы брата — чуть мягче его собственных, мягче и ярче на каких-то полтона.
— Язык тебе вырву, Фредди, — буркнул Джордж и потянулся к губам, будто и правда собираясь осуществить задуманное.
Каменные стены, нависающие, давящие в темноте тайного прохода за одной из статуй замка, в который раз за последние минуты вздрогнули и одновременно будто горько так застонали. Откуда-то сверху посыпалась пыль, какая-то дрянь, напоминающая штукатурку, засохший помет летучих мышей, прочий мусор…
— Защитный купол, Безухий. Похоже, он на последнем издыхании, еще пара минут, и…
— Трусишь, братишка? — Джордж тихо засмеялся, безотчетно притягивая близнеца все ближе, стискивая все крепче. — Мы справимся, Фредди, я обещаю. Мы справимся, слышишь?
У его губ вкус мела, пыли и каких-то орехов. Поцелуй получился легким, почти целомудренным, почти невесомым. Как призрачное касание крыльев бабочки, вспорхнувшей с покрытого росой цветка у Черного озера на рассвете. Как тем утром, когда они впервые ночевали не в собственной спальне и всю ночь до рассвета пили друг друга. Пили, не в силах насытиться, не в силах оторваться друг от друга, не в силах разжать сплетенные пальцы или разделить сплетенные тела. Одинаковые до ужаса, страха, до абсурда и непонимания.
— Ты никогда мне не врал, — прошептал Фред, и в ломком голосе не было вопроса, — лишь страх пополам с тревогой, что отдались у Джорджа в груди ноющей болью. — Обещай, что не бросишь. Обещай мне выжить, Безухий. Можешь оставить где-нибудь второе ухо, если приспичит, но обещай мне пережить эту ночь.
Улыбка близнеца ярче, чем солнце тем утром над озером. Солнце, что выползало из стылых вод медленно и лениво, лаская бледную кожу спящих братьев теплыми лучами.
— Эй, ты чего? — ерошит ласково волосы, целует торопливо холодные скулы и прижимает к себе, прижимает.
— Если с тобой что-то случится…
Фред не успел закончить, хотя близнец и так все понял без слов, потому что их чувства — это их лица, это отражение в зеркале, это единое целое.
Грохот такой, будто рухнуло небо, расколовшись на части, рухнуло, погребая под собой Хогвартс, сметая вековые стены, будто солому, кроша огромные каменные блоки в невесомую пыль.
— Вот и все, — серый шепот и пальцы, стискивающие ладонь, впился ногтями до крови, выдохнул быстро и рвано. — Начало конца.
— Да что с тобой, Фредди?!
Джорджа мелко трясет, и хочется надавать брату оплеух, хочется схватить в охапку и аппарировать куда-то подальше, на другой конец мира, хочется впиться в губы губами и пить, глотать его ужас, отчаяние, безысходность.
Забрать себе его боль.
— Я чувствую, Джорджи. Прости, просто чувствую, вижу. Эту бледную тень, что стоит за спиной, нависает и дышит холодом в шею. Он пришел за мной, понимаешь?
— Дурак! — слабый шлепок по щеке, и тут же губы принялись зацеловывать место удара, будто извиняясь, успокаивая, моля. — Никогда не говори больше такое. Ты же знаешь, чувствуешь. Фредди, я не смогу. Даже думать не хочу. Все будет хорошо, слышишь? Я не позволю…
Руки путались в волосах, и шепот сливался со стонами. И война, Пожиратели, даже магия — все это исчезло куда-то, растворившись в первозданном хаосе, не осталось ничего и никого. Только Джордж. Только Фред. Только две части единого организма, только двое, что никогда не умели (не могли) быть где-то раздельно. Только двое, что всегда принадлежали друг другу. Двое, что были своим собственным миром. Думали вместе, дышали. Были.
“Люблю тебя, Джорджи. Люблю. Помни это всегда”
“Мерлин, Фредди… Мой Фредди. Никому не отдам, слышишь?”
>… …<
А потом не осталось места для слез или страха. Потому что в замок ворвались Пожиратели и великаны, где-то на верхних этажах призраками смерти метались дементоры, а детеныши Арагога, каждый — не меньше магловского автомобиля, лезли из проломов в стенах, бросаясь в самую гущу битвы.
Не слышали друг друга в этом светопреставлении. Но слова и не были нужны — просто чувствовать плечом тепло брата, просто видеть хоть краем глаза: вот он, живой, на ногах, просто слышать его звенящий голос, выкрикивающий очередное заклинание, видеть Пожирателя или паука, падающего замертво, не успевшего добраться, не сумевшего навредить.
Ни один из них не понял, когда и откуда появились Рон с Гермионой, а еще заблудший старший братец. Перси, что попытался спрятать глаза и пробормотал что-то, смущаясь. Фред подскочил, стиснув в объятьях, Джордж отсалютовал с другого конца коридора своей палочкой. В семье Уизли прощать принято быстро.
Фред замотал головой, высматривая их вихрастого друга, хмурился все сильнее, потому что если Рон и Гермиона здесь, если с Поттером что-то… Какая надежда у магического мира без него, без героя пророчества?
— Не волнуйся, Гарри где-то с Малфоем. Нашли последний крестраж… — успокоила девушка, умудрившись перекричать грохот битвы. Усмехнулась вспыхнувшему в бледно-голубых глазах испугу. — Малфой на нашей стороне, с ним Гарри в безопасности, поверь мне. Драко за него глотку любому…
— Герм, Фредди, хватит болтать. О любовных похождениях нашего героя ты ему потом доскажешь, ага? — хохотнул Фредди, сшибая ступефаем очередную лезущую на них гадость.
Рон швырнул в сунувшегося следом Пожирателя Трансфигурирующим заклятием. И в этот самый миг все рассыпалось вдруг на куски. Джордж почувствовал, как закручивает воздушная воронка от ударной волны после взрыва, что, видимо, разнес стену с этой стороны замка. Его потащило вглубь разрушенного коридора. Щебенка и обломки камней сыпались сверху, покрывая тело ссадинами и порезами.
