Я завожу глаза вверх. Кстати, этому жесту научил меня именно он.

— С пола вставай! Если увидят? Что ты собираешься им объяснять? — мне смешно и неловко, что он вот такой.

Но Драко только рассеянно улыбается потолку, летучим мышам и тусклому свету камина.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — он еще какое-то время таращится в потолок, а потом, резко вскочив, наклоняется и внезапно и смачно чмокает меня в щеку. Первый раз в жизни.

Я вздрагиваю — скулу еще холодит его поцелуем — и растерянно гляжу на него. Но глаза у него нездешние, шалые, и я понимаю: он целует опять не меня.

— Вали давай. Завтра рано вставать, — делая вид, что сержусь, я пихаю его в спину в сторону спальни, и он, послушный до неприличия, снова раскинув в стороны руки, задевая пальцами стены, идет, словно парит.

Первый раз в жизни я вижу его вот таким. И отчего-то мне одновременно и больно, и сладко.

— Ты лу-у-чша-я-а… — доносится издалека.

— Достал, идиот, — ору я в ответ и какое-то время смотрю за окно, вслушиваясь в далекие звуки.

Хлопает дверь в спальню парней, и наконец-то становится тихо. И только теперь я отпускаю себя, прислоняясь к стеклу пылающим лбом и тяжело опираясь на подоконник. Мерлин, почему же так тяжело?

В окно привычно долбится темное озеро, — дай ему волю, проглотит, захлестнет целиком. Любовь точно так глотает нас всех, лишая воли и разума. Даже таких умных и сильных, как Драко. Хорошо, что я никого не люблю, кроме… Я осторожно прикасаюсь к щеке, прикрывая пальцами место, на котором еще ощущается его поцелуй.

— Панси, не надо.

Я вздрагиваю. Я совсем забыла, что я не одна.

— Не плачь. Ты же знаешь. Он давно сделал свой выбор.

Я не плачу. Я не умею этого делать. Это просто вода, которая сама собой льется из глаз. Всего лишь вода. Дань моего одиночества.

— Что ты забыл здесь, Забини? — в моем голосе столько злости, что она может вскипятить целое озеро. Он обязан понять. И уйти.

Но он почему-то все еще медлит.

— Я не могу смотреть, как ты плачешь.

Поверь, Блейз, и я, и я не могу.

— Так не смотри.

Я огрызаюсь и еще плотнее влипаю в окно, дожидаясь, когда он уйдет.

Но он не уходит. Сильные руки осторожно обнимают меня со спины и мягко тянут к себе. От окна несет холодом, но рядом с Блейзом тепло, и в этом странном объятии мне почему-то становится легче.

Неожиданно для себя доверяя, я откидываюсь назад, упираясь лопатками в жесткое, сильное тело, и, повернув голову вбок, с интересом гляжу на его взволнованный профиль.

У него крепкие руки, худая, мощная шея и длинные темные волосы, похожие на жесткую гриву. А еще почти золотые глаза. Он крепко обнимает меня, тычась носом в висок, словно в поисках сахара, и рядом с ним мне тепло и надежно.

— Не могу не смотреть, — шепчет он, и я неожиданно для себя улыбаюсь, потому что вдруг понимаю, как это правильно, что я не умею любить никого, кроме фестралов.

========== Зелье Забвения ==========

Комментарий к Зелье Забвения

Флэшбэк или спин-офф. Словом, неожиданное то ли продолжение, то ли, напротив, начало. Не слишком веселая часть. Писала по заказу одно, а написалось, как обычно, совершенно другое. Но все они мне дороги такие, как есть.

Рыжая приглаживает его вечно лохматые волосы, а он смеется, чуть отклоняясь назад. Мне уже почти что не больно. Иногда мне кажется, что после войны нечему особо болеть. Всё давным давно выжжено в пепел.

Касаюсь пальцем холодного стекла, словно пытаюсь пригладить лохматые патлы на расстоянии. Но грифы так далеко внизу, что получается, я глажу его самого. Раз. Еще раз. Я полный кретин. Я люблю тебя, Поттер. Ты знаешь об этом?

— Драко.

Голос у крестного бархатный, глубокий. И такой понимающий. Еще бы. Кому еще меня понимать, как не ему?

— Отойдите от окна, вас продует.

Я усмехаюсь. Заявка на троечку, так себе. Я — будущий колдомедик. Продует — вылечусь в две секунды. Профессор мог бы позволить себе большую изобретательность.

— Драко? Вы меня слышите?

Мотаю головой, словно непослушный ребенок, — хотя кто я еще для него, если в пять лет заляпал ему кашей парадную мантию, — упрямо провожу пальцами по стеклу, словно снова пытаясь дотронуться до темной красивой фигуры. Пусть видит, плевать. Он и так про меня знает больше, чем нужно.

Недовольство Снейпа сгущается, а я чувствую полузабытое желание делать назло и какую-то детскую вредность — ну что, что он теперь придумает дальше?

Но Северус неожиданно вздыхает и, тяжело опираясь кулаками на подоконник, встает рядом со мной у окна, так, что Поттер теперь отчетливо виден не только мне.

— У меня теперь есть зелье Забвения. Все получилось.

Его тихие слова оглушают меня, и я, наконец-то оторвавшись взглядом от Поттера, поворачиваюсь, и смотрю на него, забыв закрыть рот.

Северус бросает на меня быстрый пронзительный взгляд — так умеет глядеть только он — и снова смотрит в окно.

— Не смотри так. Я просто добавил… Неважно. Оно позволяет забыть. Забыть все, что чувствуешь. Но только к одному человеку. Если ты хочешь…

Он умолкает. Какое-то время я неверяще смотрю на него, а потом растерянно отворачиваюсь снова туда, где ненавистные руки в рыжих веснушках снова тянутся к его волосам.

Забыть. У меня есть шанс раз и навсегда позабыть эти шальные глаза, вечно лохматые патлы и пунцовые губы, к которым я могу прикасаться только в своих глупых мечтах. Забыть то, как он смеется, как дышит, как хмурится. Напрочь забыть эту злую, вынимающую душу реальность, в которой он снова целует ее, не меня.

— Забыть?..

Мой палец снова невольно тянет к стеклу, и я прикасаюсь к нему. Пусть он далеко и даже об этом не знает, но так я снова могу его гладить. Осторожно распрямлять лохматые темные пряди, трогать сильные плечи, оглаживать спину.

Грязнокровка лупит его кулаком по плечу и пытается спихнуть его с камня, он изо всех сил упирается в землю ногой. Они шутливо начинают толкаться, а рыжие брат и сестрица смеются над ними. Они хохочут все вместе. Им хорошо.

— Да, Драко. Именно так. Забыть навсегда, без возврата.

Голос у крестного резкий, почти без эмоций. Сейчас он предлагает мне стать таким же, как он. Независимым, сильным. Без этой тупой, невыносимой любви, которая меня превращает в желе.

Рыжая хватает его за плечо, тянет к себе, и я прикрываю глаза, чтобы не видеть. Неужели я смогу забыть навсегда эту боль, эту невыносимую ревность? Навсегда вырвать его из груди? А заодно из души и из сердца.

Поттер, не удержавшись под напором грязнокровки и рыжего, валится на спину с камня, и, раскинув руки, лежит на земле, глядя в туманное небо. Мои губы сами собой чуть разъезжаются в стороны. Люблю, когда он такой. Счастливый, как в детстве. Рыжий протягивает ему руку, пытаясь поднять, но Поттер делает коварный замах, и рыжий неуклюже валится рядом. Потому что дебил. Надо было подходить к Поттеру сзади. Я бы на его месте… Я резко обрываю себя. Я никогда на этом месте не буду. Поттер хохочет, подминая того под себя, рыжий возмущенно вопит. Они возятся на земле, как два веселых щенка, а я смотрю на него, не могу наглядеться. Он лохматый и грязный. Почему мне так нравится смотреть на него?

— Драко?

Я вздрагиваю. Я совсем забыл, что я стою не один.

Поттер уже поднялся и бестолково машет руками, видимо накладывая на себя и на рыжего Очищающее. Я не могу перестать на него смотреть. Неужели это случится, и уже завтра я забуду его? Он просто станет для меня еле знакомым, совсем чужим парнем, одним из. Не задевающим в груди ничего.