— Ты же умный мальчик, Александр, — голос с хрипотцой и легкой насмешкой прозвучал слишком близко, непозволительно близко. — Ты уже прекрасно понял кто я, но если нет, то я могу сказать, что я тот, кто составляет головную боль полиции этого штата уже несколько месяцев. И тот человек, который в последнее время очень увлекся изучением Белладонны и Стрихнина, могу угостить, не хочешь? — и Лайтвуд прекрасно знал, что это такое, поэтому тело прошибло мелкой дрожью, когда ему так спокойно предложили один из способов мучительной смерти.

— Что… Что тебе нужно от… от меня? — и как бы он не пытался вернуть себе способность мыслить и говорить без заикания, ничего не получалось. Единственное, что Алек сейчас мог, это чувствовать чужое дыхание на своей шее и железные тиски страха, сковавшие сердце. — Ты же… Ты не трогаешь таких, как…

— Как ты? Я такой же, как ты, малыш, и возможно, ради тебя я изменю своим принципам, — насмешка в красивом голосе и ощущение чего-то острого в районе желудка: остро-заточенный нож с красной, в черные завитки, рукоятью невесомо вырисовывал узоры на животе парня. — Как думаешь, насколько твоя кровь красная?

И никогда прежде в своей жизни Алек не делал таких глупых вещей, как вырываться из объятий человека, касающихся тебя ножом. И, вероятно, именно поэтому он никогда до этого не напарывался на нож, как сейчас, когда приглушенный стон сорвался с его губ, а сам он, игнорируя боль в подвернутой ноге, и прикрывая рану, показывающую насколько красна его кровь, пытался спаси свою жизнь.

— Эй, подожди! Ну, Александр, я не сделаю тебе плохо… Очень плохо, — насмешка с хрипотцой прозвучали ближе, чем должны были, но бегать, когда на животе кривая дыра, ноги подгибаются от страха, а сердце перестает стучать от ужаса слишком тяжело. И он не смог.

Этих «не смог» было слишком много, когда парень запнулся о торчащий на поверхности корень, грузной кучей падая на землю. Не смог дождаться двадцатитрехлетия. Не смог познать, что такое любить и быть любимым парнем. Не смог пожить. Не смог действительно пожить.

Зато смог остановиться и прекратить уползать от надвигающегося на него парня… Убийцы. Но не смог сдержать крика, когда нож вошел в районе малой бедренной кости почти по самую рукоять. Не смог сдержать болезненного стона, когда горячая и загорелая ладонь надавила на толстовку в том месте, где она полностью пропиталась кровью. Не смог сдержать просящего взгляда, когда нож провел по щеке, оставляя за собой тонкие струйки крови, и когда этот же нож перешел на грудь, разрывая толстовку и оставляя глубокие порезы на бледной коже.

— О нет, хороший мой, я не отпущу тебя, какие глазки бы ты не делал, — парень напротив улыбнулся по ложному доброй улыбкой, проводя кончиком пальца по нижней губе Лайтвуда.

— Я не прошу отпустить меня, — на вопросительный взгляд, Алек смог выдавить из себя улыбку, отдергиваясь от руки, касающейся лица. — Я прошу закончить с начатым поскорее, иначе я сам проткну себя этим ножиком, чтобы облегчить нам обоим жизнь, ну или же смерть, — кривовато ухмыльнулся, на задворках сознания гордясь тем, что последние минуты жизни встретил с высоко поднятой головой.

— Ты завершение моей карьеры, сладкий, и я не стану сейчас этого делать, — теплое дыхание на губах и жгучая боль в голове, были последними, что уловило ускользающее сознание. А после только темнота и агония.

***

— Алек! Ал! Хэй, давай, проснись, родной! — легкие удары по щекам и темные глаза в страхе распахиваются, а тело подрывается на постели, стремясь к родным объятиям. — Ну, что случилось такое? — заботливый голос, старающийся успокоить, и нежная улыбка на лице.

— Плохой сон. Господи, Магнус, мне было так страшно, — выдохнул парень, прижимаясь к своему любимому человеку. — Я… Это было так реально…

— И что же ты видел? — Бейн говорит шепотом, чтобы не напугать еще больше чудо, дрожащего в его руках.

— Кто-то…. Я не видел его лица, я не помню его, но этот человек… Тот парень пытался убить меня. И его нож… — голос Алека сорвался, превращаясь в бессвязное бормотание. — Было так больно. Так страшно. Магнус….

— Успокойся, милый, это всего лишь сон. Я рядом и ты знаешь, что я смогу защитить тебя от кого бы то ни было, — стоило Лайтвуду успокоиться и закрыть глаза, Магнус громко выдохнул, — кроме себя самого. Я так люблю тебя.

***

А коллекция ножей Магнуса покоилась в пыльном стеллаже в старой квартире, куда он заглядывал лишь изредка. И только его любимый нож с красной, в черные узоры, рукоятью, лежал в отдельном месте, чтобы не проливать больше кровь.

А в медицинской карточке Александра Лайтвуда числилось, отчасти как приговор «Частичная потеря памяти на почве нервного срыва».

А на следующей странице можно было найти «Многочисленная потеря крови. Операция прошла успешно».

Только вот он сам думает, что попал в автомобильную аварию, в то время как память начинает восстанавливаться.

========== Оба ==========

Комментарий к Оба

https://vk.com/wall-118374395_4274

Магнус не похож на того, кто слушает. То есть совсем. Он смотрит, так пристально и внимательно, но будто бы сквозь. И при этом в его глазах пляшут такие бесенята (да там все черти сразу), что не хочется даже представлять, о чем он думает. Но при звоне их бокалов (- Настоящий и божественный вкус, Александр, уверен, что не хочешь попробовать? Я могу даже добавить немного огонька) маг приходит в себя, улыбается очаровательно и ждет, пока охотник расправится со своим напитком, а потом просто притягивает его к себе и жадно припадает к губам.

Но даже ответить не дает, отстраняясь практически моментально.

Это игра, и они оба любят побегать. Это их вечер.

Каким-то образом это становится лишь разогревом, и через полчаса Магнус обнаруживает себя и охотника подле бильярдного стола, но и этому есть объяснение. Это их свидание, Александр столь открытый и счастливый, что дыхание перехватывает, и Магнус не может отвести от него взгляда, будто боится развеять иллюзию.

В баре практически никого нет и они без зазрений совести занимают это место, а Лайтвуд кидает ему кий, который маг ловко перехватывает и зарабатывает в награду удивленный взгляд ореховых глаз. О, он еще не раз удивит его сегодня.

***

Ладно, планы меняются довольно быстро. О, Магнус знает, что чертовски хорош, у него были годы, многие годы практики, и он доказывает это первой игрой. А после Лайтвуд требует реванша и все катится в Ад. Потому что варлок чувствует каждой клеточкой тела, как смотрит на него нефилим в определенные моменты (особо пикантные, на самом деле), и как-то быстро все умение испаряется. А потом как-то и вовсе не до игры становится, и Магнус занимает самое удобное положение, позволяя Алеку увлечься игрой и своей уже безоговорочной победой, взглядом скользя по подтянутому и сильному телу, облизывая каждый оголенный участок (и если черная рубашка на нефилиме случайно немного задирается, то во всем виноват сквозняк), пока в голову не приходит более гениальная мысль.

Они оба проиграют. Они оба выиграют.

Такое он не практиковал уже давно, но это обратный принцип чтению мыслей, и если уж Магнус обещал не баловаться с первым, то никто не говорил о другом. Так что… Маг сосредотачивается на образах в своей голове, не отводя от Александра внимательного взгляда, и старается передать это ему, почти сразу же заметив, как соскальзывает кий с пальцев и едва ли не полностью выпадает из рук. Ох, а этот румянец и покрасневшие кончики ушей того стоят.