— Прошу прощения, сэр. Меня зовут Уильям Лингтон. Я журналист и мне бы хотелось написать статью о вас и вашей работе для театра.

Второй раз дверь захлопнулась даже громче чем прежде, хотя перед этим композитор угрюмо бросил:

— Я не даю интервью.

Ошеломленно стоя на чужом пороге, Уил озадаченно думал над тем, может ли понравится с одного взгляда человек, который при знакомстве умудрился вам нахамить. Решив попытаться позднее, Лингтон спустился с порога и двинулся вниз по улице, не заметив, как из-за сдвинутых штор за ним внимательно наблюдала пара глаз.

*

Следующую попытку поговорить с композитором журналист предпринял назавтра. К его удивлению в этот раз, едва открыв дверь, композитор, будто смиряясь, резко выдохнул:

— Доброго дня. Я согласен.

Улыбнувшись, Уильям протянул мужчине руку.

— В таком случае позвольте представиться ещё раз. Уильям Лингтон.

— Кристофер Вуд.

Пожав протянутую руку, музыкант растерянно отшатывается и, будто в миг охрипнув, сдавленно произнес:

— Проходите. Что именно вы желаете узнать?

Растерянно глядя на собственную ладонь, журналист выдохнул:

— Всё. От начала и до конца. И можете называть меня просто Уил.

— Тогда для вас я просто Крис.

*

Статья Лингтона имела успех, но самого журналиста внезапное внимание к своей персоне не интересовало. Куда сильнее его заботила дружба с композитором. Уильям приносил Крису газеты и покупал продукты, пока погруженный в работу музыкант творил. Лингтон посмеивался с пекарем и молочником над затворничеством Вуда. Но стоило двери дома композитора закрыться, как скрывшись от чужих глаз и внимания, мужчины снимали маски, упиваясь друг другом. За иллюзией дружбы скрывались более серьезные и глубокие чувства, за которые, если они достигнут огласки, обоих могли пожизненно заточить в тюрьму или подвергнуть химической кастрации. Поэтому Крис старательно поддерживал образ затворника, что на деле было близко к его реальной жизни, а Уильям изображал его друга, вынужденного заботиться о благополучии товарища, чтобы Вуд не заморил себя голодом.

*

— Думаю, вам стоит пройти более тщательное обследование. Столь внезапное появление таких необычных родимых пятен может быть свидетельством редкого заболевания.

Уильям нахмурился, слушая врача, к которому обратился со своей внезапной простудой. Пообещав выполнить все рекомендации и последовать его совету, Лингтон покинул доктора с предчувствием беды.

Привычно направившись к Вуду и зайдя в бакалейную лавку, Уильям встретил внезапную неприязнь со стороны находившихся там посетителей. Полные ненависти и злости взгляды ещё долго прожигали его спину после ухода.

Переступив порог дома Криса, журналист растерянно спросил вышедшего его встретить музыканта:

— Что-то случилось? Ты поругался с местными жителями?

Вуд мрачно нахмурился, направившись в гостиную. Лингтон последовал за ним.

— Отказал во внимании мисс Джонс, и она решила разболтать всем о нас с тобой. Разумеется, доказательств у неё нет, ибо болтала она, чтобы насолить.

— И ты говоришь это так спокойно? Ты хоть представляешь, к чему это приведет?

— Уил! Она ничего не сможет доказать. Для всех мы друзья.

— В любом случае это будет пятном на твою репутацию. Ты можешь потерять контракт с театром.

— Уильям! Да плевать мне на театр! Мы просто будем все отрицать. Они не докажут наши отношения.

— Нам нужно хотя бы на время прекратить общаться.

— Тогда это будет ещё подозрительней.

Лингтон нахмурился, а после произнес:

— Сними рубашку.

— Что? Зачем? Давай хотя бы поднимемся наверх.

— Хорошо. Мне просто нужно кое-что проверить.

Поднявшись в спальню, Крис расстегнул рубашку, сняв её.

— Повернись спиной.

Недоумевая, Вуд развернулся. Уильям тяжело вздохнул, опускаясь на кресло в углу.

— Можешь одеваться.

— Объяснишься?

— Крылья проступают.

Крис замер, но сразу быстро натянул рубашку, сев на кровать.

— Они снова не оставляют нас в покое.

— Это был наш выбор, — помолчав, Уильям добавил, — Жалеешь?

Вздохнув, композитор поднялся, пройдя к журналисту, встав на колени у его кресла.

— Я не жалел об этом ни разу за всё время. Но я чувствую вину за то, что ты вынужден страдать из-за меня. Я должен был заботиться о тебе, оберегать и защищать. Научить всему что знал и умел сам. Дать шанс на будущее. А в итоге вместо этого я обрек тебя на страдания.

— Ничего. Ведь ты дал мне гораздо больше. Свою любовь. Свою жизнь. Свое крыло.

— Мы разделили их поровну.

Придвинувшись ещё ближе, Крис опустил голову на колени Уильяму, позволяя Лингтону поглаживать темную макушку. Журналист хмурился, о чем-то раздумывая. Через какое-то время музыкант задремал, а Уил перестал поглаживать его голову, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Он знал только один способ остановить появление крыльев, служивших напоминанием о их грехопадении.

*

Когда Вуд проснулся, Уильям мягко улыбнулся ему, огладив скулы и, склонившись, ласково поцеловал. Крис хотел утянуть Лингтона за собой на кровать, но журналист остановил его, упершись в плечо.

— Мне пора, Крис. Увидимся в следующий раз.

Тяжело вздохнув, Уил развернулся, быстрым шагом спускаясь на первый этаж и покидая дом растерянного композитора. Оставшись в одиночестве, Вуд, выйдя в коридор, хмуро глядел на закрывшуюся дверь. На сердце было неспокойно. Обычно Уильям никогда не уходил так быстро, практически не прощаясь. Кристофер старался взять себя в руки, ведь причин для тревог не было, но паника внутри всё разрасталась и разрасталась.

Метнувшись в прихожую, музыкант поспешно выбежал из дома, спеша к автобусной остановке. Стоявшие здесь мужчины, при появлении Вуда скривились, а пара даже зло сплюнула. Крис не был настроен на конфликт, желая поскорее увидеть Уильяма, но мужчины были иного мнения. Пара человек приблизились к композитору, обступив со всех сторон. Один из них пренебрежительно произнес:

— Я считал вас достойным человеком, господин Вуд, но поговаривают, что вы с мистером Лингтоном предаетесь плотским утехам.

Несмотря на собственную нервозность, Кристофер оглядел мужчин сдержанно холодным взглядом.

— А я считал, что вы, достопочтенные джентльмены, гораздо мудрее того, чтобы верить слухам распускаемым дамой, навязчиво предлагающей себя мужчинам. Мистер Лингтон мой добрый друг и мне неприятно, что из-за нелепых сплетен его и моё доброе имя подверглись сомнению.

Мужчины переглянулись между собой, потому что кроме слов мисс Джонс никто из них прежде действительно не подозревал музыканта и журналиста. Но разве они действительно не были слишком близки?

Пока мужчины размышляли, пытаясь разобраться в своем отношении к композитору, Вуд сдержанно кивнул им и, бросив напоследок: «Извините, но я спешу!», — протиснулся между ними, садясь в подошедший автобус.

Всю дорогу до дома Лингтона, Крис не находил себе места. Паника накрывала его с головой, заставляя нервозно глядеть на мелькавший за окном Лондон.

Сойдя на нужной остановке Вуд, изначально идущий быстрым шагом, перешел на бег, чувствуя, как заходится в тревоге сердце. Достигнув знакомого адреса, взбежав по лестнице в старом доме, Кристофер остановился перед квартирой журналиста, находившейся под самым чердаком. Незамедлительно постучавшись, чтобы Уильям открыл ему, музыкант вздрогнул, потому что замок оказался не заперт и дверь, тихо скрипнув, беспрепятственно отворилась открывая вид на стоявший у окна стол с печатной машинкой, кровать у стены и массивный платяной шкаф.

Пройдя в квартиру, композитор огляделся, потому что не в привычке Лингтона было оставлять дверь не запертой.