После массажа волосы вновь аккуратно промывали, но теперь уже температура воды постепенно падала от горячей к прохладной. Волосы немного подсушили и заставили Минсока сесть в кресле прямо. Он же с безразличием пялился на собственное отражение в зеркале и тоскливо предвкушал грядущие вопли менеджера и всех прочих. И чёрт с ними. Решение он уже принял и менять не собирался. И вообще, какая им разница? У него теперь даже собственного расписания нет.

По волосам прошлись щёткой раз, другой. На лоб Минсоку свесились чуть влажные пряди. Мастер взяла деревянную расчёску с редкими зубцами и снова расчесала волосы, стараясь уложить их ровными и тонкими отдельными прядями, после чего часть волос закрепила зажимом, чтобы они пока не мешали. Минсок тихо фыркнул: всё равно всё снимать надо, а эта ювелирная возня и излишняя аккуратность только смешили его. Хотя ладно, может, мастер получает удовольствие от соблюдения подобной процедуры.

Вскоре Минсок слушал тихий хруст волос под лезвиями, смотрел в зеркало, как ему на плечи или спину падают тёмные завитки или пушистые короткие прядки. Голове с каждым мгновением становилось всё легче и прохладнее. Немного забавно теперь торчали уши, хотя Минсок никогда не мог похвастать ушастостью.

От действий мастера по коже головы рассыпалось странное лёгкое покалывание. Немного напоминало пресловутые мурашки, только тёплые и очень приятные. Это тепло волнами накатывало — на голову — и постепенно растекалось по всему телу. Потом тепло превращалось непостижимым образом в лёгкую эйфорию.

Когда мастер проводила расчёской по уже коротким волосам, возникало ещё одно странное ощущение. Минсок даже затруднялся как-то определить его. Не то чтобы щекотно, но где-то близко.

Минсок разглядывал отражение в зеркале и оценивал результат. Теперь ничто не скрывало его лоб, который он всегда считал слишком большим и широким. А и чёрт с ним, кому в армии будет интересен его лоб? Правильно, никому. Минсок медленно поднял руки и тронул голову ладонями, провёл, ощущая кожей свежеостриженные кончики волос. На ощупь Минсок сам себе напоминал теперь плюшевую игрушку.

Рабочие часы в кофейне прошли без эксцессов, но Минсок предупредил владельца, что работать больше не сможет. Потом Минсок заехал домой, натянул кофту с капюшоном, чтобы не шокировать «драгоценного тонсэна» с первой секунды, и отправился к месту встречи.

Чонин забрался в салон, развалился на сиденье и покосился на Минсока раз, другой. Не выдержал.

— Что за конспирация?

— Ничего. Ты не передумал?

— Вот ещё.

В клуб они попали не так легко и просто, как рассчитывали. Без грима их не особо узнавали. Ничего страшного, впрочем. Главное, что попасть смогли, немного подвигались под музыку и устроились в углу, потягивая безалкогольные коктейли. Разговор особо не клеился, вспоминать о Чунмёне не желал ни один из них, хотя Минсоку было любопытно, к чему же всё-таки пришли Чонин и Чунмён после недавнего происшествия. Он и спросил бы у Чонина, но как-то странно это выглядело бы.

Вскоре пришла очередь Чонина прогуляться за новой порцией напитков, и Минсок видел, как он шарил по карманам в поисках телефона, а после стоял у стойки и мрачно слушал голос в трубке. Минсок мог поставить собственную голову на кон — звонил Чунмён и пытался выяснить, где сейчас ошивается «драгоценный тонсэн». «Драгоценный тонсэн» в данную минуту выглядел серым и безразличным. Если между этими двумя ещё и теплилась искра, в ближайшее время она могла погаснуть раз и навсегда. Хотя бы со стороны Чонина — тот напоминал Минсоку человека, который задыхается от нехватки воздуха, или рыбу, которая тоже задыхается, но потому что воздуха слишком много, ей бы на глубину, а глубины нет.

Минсок задумчиво наблюдал, как Чонин расставлял на столе стаканы, и размышлял, но спросить напрямик так и не рискнул. Спрашивать стоило у Чунмёна — так или иначе. А Чонин не обязан был отвечать на его вопросы. Но какая уж теперь разница? Стоило оставить в прошлом всё, что не помещалось в будущее и настоящее.

Минсок не удивился, когда Чонин что-то пробормотал и выбрался из-за столика. Найти взглядом Чунмёна у входа он смог легко. Чонин добрался туда, ухватил Чунмёна за руку и поволок за собой.

Минсок неторопливо прикончил коктейль, заказал себе кофе, выпил половину, глянул на часы и решил наведаться в туалет. Зря. Стоило только дверь открыть и зайти в небольшое помещение с раковинами и зеркалом, как из-за приоткрытой двери послышались знакомые голоса. Минсок планировал не только руки ополоснуть вообще-то, но наличие в соседнем помещении двух людей мешало ему воплотить планы в реальность. Он рассеянно вытирал уже сухие руки салфетками и слушал, хотя слушать не хотел.

— Хватит… Чёрт…

— Чонин…

— Да не хочу я! — Сердито и с чувством. Возня какая-то и неразборчивый шёпот. — Хватит. Всякий раз, когда наши отношения достигают глубины, ты всё портишь. Ладно, разделим ответственность, не вопрос. Мы оба всё портим. Ещё Исин…

Минсок невольно навострил уши — было или не было?

— Господи! Да сколько можно! Вы оба достали меня своей ревностью!

— Оба… — с тоской повторил за Чунмёном Чонин. — Ты даже не знаешь, кто тебе нужен.

— Я прекрасно… Да погоди ты!

Минсок не успел ретироваться и замер у раковины со смятой салфеткой в руках и надвинутом на лицо капюшоне. Не то чтобы он прикинулся ветошью и не отсвечивал в надежде остаться незамеченным, но всё же надеялся, да.

Снова зря.

— Господи… — обречённо вздохнул Чунмён. Наверное, опознал кофту. Надо было новую поискать. — Тебя тоже интересует вопрос с Исином? Или ты из принципа следишь за мной?

— Больно надо. Я пописать зашёл. Если ты не в курсе, сюда приходят именно за этим, а не чтобы… гм… что вы там планировали?

— Роскошный трах, — буркнул Чонин, включил воду и принялся мыть руки. — А загадку Исина мы, наверное, так никогда и не разгадаем.

— Угу. — Минсок попытался прощемиться мимо Чунмёна в основное помещение, чтобы воплотить свой крошечный план в жизнь, но не тут-то было. Чунмён поймал его за кофту и попытался притормозить. Довольно успешно, поскольку капюшон с головы свалился, продемонстрировав всем окружающим новую причёску Минсока.

Чонин тихо присвистнул, а потом улыбнулся и принялся вытирать руки, не глядя больше на парочку у тонкой двери. И пока Чунмён пребывал в ступоре, Чонин тихо улизнул, оставив их вдвоём.

Чунмён растерянно протянул руку и потрогал Минсока за ухом, надо лбом, сглотнул и вопросительно приподнял брови.

— Что ты… Ты… Зачем?

Минсок прикинул, что лучше бить в лоб и наповал — быстрее отстреляется.

— В армию иду, а что?

— Что?!

— В армию. Ты стал плохо слышать?

— Сдурел? Прямо сейчас?

— А когда?! Ты моё расписание вообще видел?

— Но у тебя нет… — Чунмён осёкся.

— Вот именно. У меня его вообще нет. У Чонина тоже, кстати.

— Он что, идёт с тобой? — пришёл в ужас Чунмён.

— Конечно, — соврал Минсок. — Не болтаться же ему зря два года так просто и без расписания. Не волнуйся, ты не успеешь заскучать. У всех проекты, все очень заняты. Два года промелькнут как два месяца.

— Ты… Только потому, что я с ним? Ты поэтому и мальчишку с собой тянешь? Чтобы если не тебе, то никому?

— Не говори глупости, — поморщился Минсок и сунул руки в карманы, переступил с ноги на ногу и вздохнул.

— Ты чего?

— Да писать хочу! Я ж сказал!

— Иди и писай, — убито произнёс Чунмён.

— Спасибо за высочайшее дозволение.

Чунмён зачем-то поплёлся за ним следом, остановился рядом, уставившись на ширинку, и тихо спросил:

— Может, передумаешь? Насчёт волос мы что-нибудь придумаем, да и тебе пока никуда не надо.

— Мне вообще никуда не надо. И не факт, что что-то изменится через месяц, два, три… Да всё уже на год вперёд расписано, ты знаешь это не хуже меня. Слушай, ты собираешься смотреть, как я отливать буду?

— С каких пор это тебя напрягает?

— С тех самых, когда у тебя появилось то, с чем можно сравнивать.