— Нет. — Твёрдо и категорично. Это ещё что за…
— Нет?
— Я прекрасно высплюсь в кресле или на полу.
— После ночи в кресле ты разогнуться не сможешь, а на полу — околеешь.
— Я не люблю жару.
— Поверь, холод ты любишь не до такой степени, чтобы спать в этом доме на полу. Идём… — Хань вытолкал Чонина в коридор и затащил в спальню с пресловутой софой. Та напоминала большой квадрат, где вполне могли поместиться пять Ханей или четыре Чонина. — Вот, видишь? Никаких неудобств. Одеяло выдам отдельное, одного на двоих точно не хватит.
Чонин закусил губу, разглядывая место для сна. Он явно сомневался и, скорее, склонялся всё же к варианту с креслом. Хань же не понимал, чего он так упирался.
— Ты храпишь во сне?
— Н-нет…
— Страдаешь лунатизмом?
— Вроде бы нет.
— Тогда чего ты тут носом крутишь?
— Ну… — Чонин нахмурился и отвёл глаза. — Я сплю беспокойно. Вдруг зашибу ненароком?
— Расслабься, — посоветовал ему Хань и легонько пихнул локтем в бок. — Я тоже сплю не особо тихо и мирно, но софа как аэродром, сам видишь, до утра доживём точно. Душевая вон там. Сейчас принесу тебе полотенце.
Пока Хань искал полотенце, размышлял о странностях. Чонин искрил весельем весь вечер, но мгновенно растерял задор, когда дело дошло до ночёвки. Ханю уже казалось, что Чонин его опасался. Но почему? Чонин явно не относился к тому типу смазливых мальчиков или эффектных красавцев, что могли вдохновить кого-нибудь на сексуальные подвиги — особенно на юге Франции, где это давно уже не экзотика, а требования к красавцам, соответственно, весьма высокие. Это вообще-то Ханю следовало опасаться, коль уж на то пошло, но странно вёл себя всё-таки именно Чонин.
Он пробормотал что-то в благодарность с отчётливым испанским акцентом, когда Хань сунул ему в руки пушистое полотенце, и захлопнул дверь у Ханя перед носом.
— Тебе помочь?
— Спасибо, сам справлюсь, — донеслось из-за двери.
Хань пожал плечами, огляделся и наткнулся на рубашку Чонина. Наверное, стоило её постирать. На тёмной ткани пятен не различить, но вряд ли рубашка свежая. Хань потрогал её и даже понюхал. Рубашка пахла Чонином, но Хань не сразу осознал это. Не сразу понял, что у Чонина есть свой особый запах, и что он в силах отличить этот запах от прочих. Смесь чего-то солёного, кожаного и раскалённого. Одновременно терпкий и естественный до лёгкости запах, и такой же горячий, как сам Чонин.
Когда Хань выбрался из душа, обнаружил Чонина, завернувшегося в одеяло по самые уши, на краю софы. Буквально — на краю. От замечаний Хань воздержался, дабы не нервировать Чонина. Предпочёл подождать, пока тот сам свалится на пол. Дождался. Стоило погасить свет, как раздался грохот. Хань включил свет и полюбовался на возню Чонина. Тот выпутался из одеяла, осторожно сел на край софы и покосился на Ханя.
— Я всё понимаю. Ты жуть какой стеснительный и трепетно оберегаешь личное пространство, но знаешь, тут уйма свободного места, поэтому не обязательно висеть на краю и постоянно греметь костями.
Чонин промолчал, завернулся в одеяло опять и вытянулся на софе. На пару сантиметров дальше от края, чем прежде. Хань обречённо вздохнул, решительно ухватился за одеяло Чонина и подтащил его поближе к центру софы. В ответ на возмущённый взгляд беспечно пожал плечами.
— Тут между нами целая Африка ещё поместится. И даже если ты спишь буйно, то я не хрустальный, знаешь ли.
Чонин сердито отвернулся и натянул одеяло на голову. Хань снова выключил свет, улёгся на своей половине софы и смежил веки. За спиной тихо лежал Чонин. Хань не ощущал тепла его тела, но это тепло навязчиво мерещилось. Впервые Ханю чужое присутствие казалось настолько осязаемым.
◄●►
Хань сонно жмурился и улыбался под тихий плеск волн под полом и за окном. Обычно по утрам ему было немного зябко в домике на сваях, но это утро не походило на другие. Он нежился в тепле и прижимал к животу что-то горячее и пушистое. Спросонья запустил пальцы в… мех? Непослушные, но приятные на ощупь густые пряди.
Минуточку!
Хань кое-как приподнялся на локтях и широко распахнул заспанные глаза. Он лежал посреди софы, а поперёк устроился его блистающий прогулами студент. Ким Чонин, похоже, вообразил Ханя подушкой, обхватил руками и прижался щекой к животу, где задралась футболка. От горячей щеки Чонина по телу Ханя волнами расходилось тепло. Хуже того, выданная Ханем футболка болталась у Чонина на шее, словно он во сне пытался снять её. Собственно, из одежды на Чонине только эта футболка и осталась. И одеяло, обвившееся вокруг узких бёдер.
Чонин спокойно себе спал и выглядел непривычно умиротворённым. Печать безмятежности на его лице разгладила черты и немного — совсем капельку — их смягчила.
Хань растерянно провёл пальцами по тёмным волосам раз, другой и тогда лишь отдёрнул руку. Он посмотрел на часы и пробормотал:
— Ещё полчасика, так и быть…
Будить Чонина ему не хотелось. Он попытался как-нибудь натянуть футболку на соню, но не преуспел. Получилось только вовсе её снять. Чонин довольно вздохнул, что-то пробормотал по-испански, повозился, сдвинул голову к груди Ханя, крепче обхватил руками и продолжил смотреть сны.
Хань зажмурился от приятного ощущения, когда тёмные волосы пощекотали его кожу. Немного странно, конечно, лежать в одной кровати с парнем, который весьма условно тянул на ребёнка. Если не врать самому себе, то на ребёнка Чонин вообще никак не тянул. Вон какой здоровый конь. И тяжёлый, гад, несмотря на свою худобу. Ещё и «слегка одетый» в одно лишь одеяло.
Хань провалялся полчаса, потом всё же кое-как выбрался из-под Чонина и осмотрел безобразие на софе. «Безобразие» раскинулось в позе морской звезды, почуяв свободу, и тихо сопело. Хань обречённо вздохнул и накрыл «безобразие» вторым одеялом. Спохватился и сцапал будильник за секунду до звонка, перевёл на десять, завёл и поставил обратно.
Ладно, пускай спит. Чонин всё равно сказал накануне, что не собирался идти в колледж. Конечно, это не повод позволять ему спать до десяти и оставлять в своём доме, но и выгонять с утра пораньше тоже не дело. Тем более, их отношения выходили за рамки обычных. В колледже их беседы постоянно сворачивали куда-то не туда, а вне колледжа либо Чонин ходил хвостом за Ханем, либо Хань подбирал его в странных местах. И, наверное, только Хань знал, что Чонин иногда танцует в спортзале по вечерам.
Слишком много секретов и вопросов без ответов.
Хань быстро собрался, выпил кофе и черкнул записку Чонину. Написал, что тот может либо остаться до возвращения Ханя, либо уйти раньше — пусть только дверь плотно закроет, а там уже сработает защёлкивающийся замок.
После первых двух занятий Хань отправился на встречу с мадам Шарли — она непременно желала его видеть и узнать результат проделанной работы по курированию группы.
— Кстати, вы уточнили момент с оплатой обучения Ким Чонина?
— Простите? Разве средства поступают не с именного счёта?
— К сожалению, нет. А с этого года у нас вступили в силу изменения, внесённые спонсорами и учредителями. Необходимо выяснить, кто оплачивает обучение, и указать ответственное лицо вот в этой форме… — Мадам Шарли поискала в папке нужный бланк и вручила Ханю. — С другими студентами в вашей группе всё ясно, один Ким Чонин остался тёмной лошадкой. Попробуйте связаться с его родственниками или с ним самим. Кто-то же должен знать такие детали. Не берутся же деньги из воздуха, а это ведь довольно крупные суммы. Кроме того, Чонин от нашего колледжа посещает некоторые занятия в Национальной высшей школе танца, а это тоже оплачивается, пусть и отдельно.
— Мадам Шарли, — немного неуверенно начал Хань, сунув форму в свой портфель, — скажите мне вот что… Если Чонин всерьёз увлечён танцами и способен продемонстрировать профессиональный уровень… почему бы вам не зачислить его на танцевальное направление в виде исключения?
— Одна уступка повлечёт за собой волну похожих и часто неоправданных. Это как прецедент, если вы понимаете, о чём я. — Мадам Шарли сплела тонкие пальцы и нахмурилась. — Если было раз, значит, можно и повторять. И многие станут этого требовать, имея куда меньше оснований. Это во-первых. Во-вторых, Ким Чонину мы и так предоставили куда больше привилегий, чем прочим. В-третьих, этот мальчик слишком беспечен и совершенно не заботится о себе, работает и занимается на износ. Вы понимаете? Восточный менталитет. Если у вас там в Китае кто-то мог бы взять на себя такую ответственность, то здесь, у нас, никто на это не пойдёт. Каждый человек обязан сам нести за себя ответственность. Если Чонин научится правильно распределять нагрузки и следить за своим здоровьем с учётом всех его травм, его с радостью заберут даже в Национальный балет Марселя. Но пока он этого не сделает, ему придётся учиться в рамках системы, которая защищает его от самого себя.
