Джин с интересом разглядывал Хоарана. Ну, он, конечно, знал, что корейцы — весьма своеобразный в этом отношении народ, однако и не представлял, что хоть когда-нибудь увидит сам живого шамана, настоящего шамана.

— Она что-то предсказала тебе?

Коротко мотнул головой и отвернулся.

— Что она тебе тогда вообще сказала?

— Ничего существенного или важного. Просто просила приехать именно сегодня.

— И на чём мы поедем?

— На велосипедах, — сразу же ответил Хоаран, значит, продумал всё заранее. И, скорее всего, собирался ехать один, но в последний момент решил признаться. Почему же, даже любопытно.

— А ничего, что мы вдвоём будем?

Хоаран сделал маленький глоток кофе и пожал плечами.

— Наверное, ничего. В прошлый раз мы тоже вдвоём были.

— Ага, но пить кумыс я не буду.

— Будешь. Куда ж ты денешься? Ну, если тебе предложат, конечно.

— А предлагают не всем?

— Конечно.

— Тем лучше, у меня нет твоего опыта, поэтому пить эту дрянь я не буду…

Хоаран поперхнулся кофе, поспешно отставил чашку в сторону и обложился салфетками, на ходу кашляя и чихая. Потом закрыл ладонью глаза и тихо рассмеялся.

— Чёрт, а?.. Какого ещё опыта? Я тогда впервые в жизни кумыс выпил.

— Ну… ты так убедительно его выпил…

— А как мне ещё надо было пить? Осторожно дуя на пальцы и мелкими глотками?

— А просто сказать, что ты такое не пьёшь, можно было?

— От угощения не отказываются, придурок.

— Сам придурок.

— Депортирую из Кореи.

— И куда? И, может, хватит уже…

— Это тебе хватит, — огрызнулся Хоаран, вспомнил про кофе и поднёс чашку к губам.

— С какой стати? Помнится, это мы вас победили в войне…

Хоаран вновь поперхнулся кофе, закашлялся, даже всхлипнул. Джин обеспокоенно похлопал по его спине ладонью. Через минуту Хоаран хохотал в голос на всё помещение так, что прочие посетители с откровенной опаской поглядывали в их сторону.

— Ты что? Что смешного-то? — прошипел Джин, почувствовав себя крайне неловко от пристального внимания окружающих.

— Победили, ага… Чёрт… — И Хоаран вновь расхохотался.

— Но ведь…

— Чжин, какая сейчас в Японии проблема?

— Э…

— Ясно всё. Наплыв корейских эмигрантов. Ты ещё хочешь поговорить о том, кто и кого победил? И тебя не смущает тот факт, что ныне Япония сама по себе, как и Корея. Ну так?

— С тобой бесполезно спорить… — обречённо вздохнул Джин. — Ладно, ты обещал мне рассказать про слово “котминам”.

— Я помню. Но позже. Давай всё отнесём в отель, а там на великах рванём к бабульке.

***

Честно говоря, Джин не рассчитывал, что на велосипеде Хоаран будет так же хорош, как и на байке. Ну что сказать…

Зря. Очень даже зря.

И зря Джин насмехался над выбором Хоарана — тот присмотрел себе в прокате небольшой агрегат на широких колёсах, а вот Джин взял себе стандартный. Стандартный велосипед хорошо показал себя на нормальных дорогах, но едва дело доходило до троп… За Хоараном он уже просто не мог угнаться, а последний ещё и умудрялся вытворять разные трюки: проносился мимо то в одном направлении, то в другом, то ехал задом наперёд, то…

— Яа, Чжин! Смотри, а где руки?

— Детский сад просто… — убито подытожил Джин, когда рыжее недоразумение радостным вихрем пронеслось мимо, размахивая упомянутыми руками над головой и не держась ими за руль. Подъезжая к повороту, он уже готовился соскребать Хоарана с какой-нибудь рекламной вывески — в одну из них ненормальный просто обязан был в итоге вписаться на полной скорости.

Недооценил. Хоаран и не думал никуда вписываться, просто и впрямь весело носился всюду. Наверное, скучал по байку, вот и компенсировал, как мог. Хотя от некоторых его выходок иногда кровь застывала в жилах: перелёты через глубокие овраги, срезание дорог в опасных местах, езда по рощам с бешеной скоростью…

Когда они добрались до селения, где жила старуха, Джин почувствовал себя постаревшим лет на двадцать. И если бы ему сказали, что за это время он успел поседеть, не удивился бы.

Хозяйка домика на окраине селения уже ждала их. Она сидела на каменной скамье и плела что-то из тонких кожаных ремешков.

Хоаран лихо пролетел мимо, притормозил у источника, где и оставил велосипед, а вот пошёл к шаману уже на своих двоих. Знакомо отвесил два земных поклона и один поясной, хотя, насколько знал Джин, шаманов вроде так не приветствовали.

Джин поспешил слезть с транспортного средства и последовал за Хоараном, старухе он просто вежливо поклонился и затем с любопытством принялся разглядывать её. Обычная бабка, вообще-то, ничего такого особенного, даже и не скажешь, что шаман.

Женщина внимательно посмотрела на нового гостя и нахмурилась, затем повернулась к Хоарану и четко спросила по-английски:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мальчик?

Хоаран немного помедлил, затем решительно кивнул.

— Ты… Иди сюда.

Джин растерянно подошёл ближе к бабке, а она поймала его ладонь и провела кончиками пальцев по внутренней стороне.

— Всегда во тьме. Жестокое наказание, но самое мягкое из тех, что были возможны… — Она покосилась на рыжего и укоризненно покачала головой. — Желание твоего сердца уже сбылось. Только помни — ничто не вечно. Чем сильнее попытаешься удержать мираж в руке, тем быстрее он исчезнет. Исчезнет уже навсегда.

Джин непонимающе моргнул и уставился на старуху, однако она потеряла к нему интерес и взялась всерьёз за Хоарана. Правда, трогать его руку не стала, а сразу поймала лицо ладонями и всмотрелась в светло-карие глаза, не менее удивлённые, чем у Джина.

— Желание твоего сердца несбыточно — нет под этим небом ему места. Но не печалься, ничто не вечно. Ты найдёшь то, о чём мечтал, когда всё потеряешь, хотя и случится это, когда минёт время — много, очень много времени. И дорого ты заплатишь, но в сердце твоём будет лишь радость. Теперь скажи мне, мальчик, какие ты видишь сны?

— Я не помню… — растерялся Хоаран.

— Хорошо. Тогда спи и дальше. Для тебя время ещё не пришло.

Бабка вновь угостила Хоарана кумысом, а Джину, к счастью, такая честь не выпала.

— Нельзя тебе, — взглянув на Джина, сообщила она.

— А почему? — расправившись с кумысом так же лихо, как и в прошлый раз, полюбопытствовал Хоаран.

— Потому что тьма его запечатана, но не дремлет. Незачем ослаблять печать, коль она всё равно будет сломана. Лучше позже, чем раньше.

Джин застыл на месте, отказываясь верить собственным ушам.

— А укрепить печать можно? — спросил Хоаран.

— Можно. Она уже укреплена. Похоже, ты и впрямь знаешь, что делаешь, мальчик. Но даже укреплённая печать однажды сломается, потому что нельзя держать тьму под замком. Тьму можно подчинить, но не запереть. А теперь ступайте, я слишком устала. Даже с одним из вас тяжко, а когда сразу двое… — Старуха утомлённо махнула рукой и побрела к дому.

— Это… — едва слышно пробормотал Джин, не двинувшись с места. — Но как? Как она узнала?

Хоаран пожал плечами и с особой интонацией произнёс:

— Шаман.

Как будто это всё объясняло! Судя, впрочем, по спокойному отношению Хоарана, он и впрямь считал, что это абсолютно всё объясняло.

“Желание твоего сердца уже сбылось. Только помни — ничто не вечно”.

Он проследил за Хоараном, а тот спокойно взялся за велосипед: вывел на дорогу, поставил ногу на педаль и выровнял руль.

— До места наперегонки? — И Хоаран весело подмигнул ему, словно ничего и не случилось, словно старуха ничего ему и не говорила.

“Желание твоего сердца несбыточно — нет под этим небом ему места”.

Каково его столь особенное желание, что оно не может исполниться? Чего он хочет? И почему? Почему продолжает желать, даже зная, что это никогда не сбудется?

— Ты обещал сказать, что означает слово “котминам”, — напомнил Джин, приложив все силы к тому, чтобы его улыбка выглядела естественной.

— А вот выиграешь заезд — и я расскажу, — рассмеялся рыжий зараза. — Ну и?