Триумф и падение рейцега Алемоского

О, как ликовал народ, когда рейцег1 Алемоский с триумфом возвращался со своим немногочисленным войском в столицу. Ещё бы! Кровопролитная война с эртами2, которая длилась не один круг, завершена победой людей. Тогда, когда уже никто не надеялся на это, тогда, когда уже никто не ждал конца этой долгой бойне. Люди привыкли к войне, как к чему-то неотъемлемому, как к неутихающей боли, которая мучает, но с которой свыкаешься и учишься с ней жить. Но война измотала владычество, она высасывала из него 'соки', всё дорожало, налоги становились больше, а денег меньше. Стоит ли удивляться, что рейцега встречали как спасителя? Город был готов к триумфальному возвращению войска Алемоского, ещё за день гонец принёс Владыке благую весть и тот распорядился устроить пышную встречу. Рейцег был этого достоин! С утра на всех башнях развернулись знамёна Владыки и рода Алемоских, столицу украсили цветами и разноцветными лентами, веселились ярмарки, а уличные музыканты слагали песни о храбрости молодого рейцега и его воинов. Едва войско показалось на горизонте, как запели горны, городские ворота распахнулись насколько возможно и под звуки ликующей толпы рейцег с триумфом вступил в столицу. Во главе процессии был сам Гайер Алемоский, высокий, статный, он с присущим его происхождению достоинством восседал на белом коне и кивком отвечал на восторженное приветствие подданных Кэртиса3. Со всех сторон летели цветы, а женщины бросали шёлковые платочки в надежде привлечь внимание доблестных воинов. Но копыта коней безжалостно топтали нежные кусочки материи, потому что победители знали, не только женщины - всё Владычество преклонялось перед ними.

Кэртис праздновал три дня. Воинов рейцега привечали везде, им оказывались всяческие почести, в питейных заведениях им ставили дармовую выпивку и самые красивые женщины считали за честь ублажить бравых солдат. А знатные дома устраивали званые вечера в честь рейцега и наперебой зазывали Гайера почтить их своим присутствием. И не только потому, что Алемоский привёл Кэртис к победе над эртами и закончил войну, теперь, после такого оглушительного триумфа, рейцег, и до этого пользовавшийся особой благосклонностью Владыки, стал неоспоримо его фаворитом. Никто, после государя не имел такого влияния как рейцег, казалось, что теперь счастье и благоденствие Кэртиса и лично Алемоского будет пребывать до конца его дней.

Но недолго Гайеру пришлось наслаждаться своим положением. Очень скоро он узнал то, о чём давно уже говорил весь город. Тират, Владыка Кэртиса, обещал в жёны Владыке Антры4 свою дочь Кристель. Весть повергла в замешательство всё владычество, поскольку ни для кого не было секретом, что рейцег Алемоский и Кристель испытывают друг к другу нежные чувства с тех самых пор, когда любовь впервые тронула серебряные струны своей арфы в мелодии для этих двух молодых людей. Родители влюблённых смотрели на их симпатию благосклонно, и мало кто сомневался, что свадьба вскоре развернёт своё знамя над родовым домом Алемоских. Но молодой рейцег возмужал и как истинный поданный владычества отправился с отцом на войну, которая к тому времени шла уже не один круг, с твёрдым решением привезти долгожданную победу. Гайер был смел, умён и, по-молодецки горяч, удача таких любит. Алемоский сдержал данную Владыке клятву. Но вместо самого желанного получил лишь обожание подданных, что в сравнении с потерей Кристель для него значило ничтожно мало. И как он мог это сравнивать, когда там, в саду рейцега, где одуряющее пахла расцвётшая амель5, нежные губы самой прекрасной девушки шептали ему слова любви.

- Я клянусь тебе, Кристель, моя любовь к тебе вечна, я не позволю разлучить нас!

- Отец почти уже это сделал. Я обещана Ликеру - Владыке Антры.

- Нет-нет, - горячо убеждал Гайер, - так глупо потерять друг друга сейчас, когда владычество на пороге благоденствия, теперь после войны... Сам Архир благословил эту землю и нас.

- Бог далеко, а земными делами управляет Владыка. Гайер, мне страшно это говорить, но у нас есть только один выход.

Зелёные глаза Кристель смотрели в его так внимательно, будто пытались проникнуть в самую глубину души, и влюблённый не отводил взгляда, потому что ему было нечего прятать от неё. Для Кристель он был открыт также как и для самого себя. Но девушка была напряжена и не сразу решилась высказать, что хотела. Гайер сжимал её плечи и ждал, показывая, что она на него может положиться как ни на кого другого. Наконец Кристель разлепила губы и едва слышным шёпотом произнесла:

- Если отец умрёт, ты станешь новым Владыкой и расторгнешь договорённость с Ликером, а я стану твоей женой!

Гайер с неверием всмотрелся в её губы, ему подумалось, что он ослышался.

- Кристель! Владыка полон сил и Архир ещё дарует ему долгих лет на престоле.

- Знаю, знаю, поэтому нам надо... тебе надо ускорить его уход из мира, - произнесла девушка, осторожно подбирая каждое слово.

- Что ты говоришь?! Ты предлагаешь убить своего отца и моего Владыку? - рейцег всё ещё не мог поверить в то, что предлагает его возлюбленная.

- Гайер! Я ради тебя, ради нашей любви готова на всё! А ты? Ты разве нет? Неужели твоя любовь меньше? И быть мне женой Ликера, а не твоей?

- Нет, прошу, не говори так! Я поговорю с твоим отцом, я сейчас в фаворе у него, он не сможет мне отказать! И не посмеет сделать свою дочь несчастной.

- Нет, Гайер, он не только мой отец, он, прежде всего, Владыка, и интересы владычества для него превыше моих желаний. Ты же прекрасно понимаешь, что родство с Антрой - это конец холодным отношениям, это путь к Эдвельскому морю, путь к процветанию.

- Да, я знаю, как для нас важны хорошие отношения с Антрой. Но покупать их твоим счастьем нельзя.

- Но отец так не считает. Прошу... Гайер, ты должен это сделать! Освободи меня, спаси нас!

- Я не могу это сделать, Кристель, он мой Владыка! Я не могу запятнать себя его кровью. Я никогда не пойду на это.

Какой-то звук заставил испуганно замолчать их. Рейцег сжал руку возлюбленной и вытащил кинжал. Заслоняя собой Кристель, он сделал несколько осторожных шагов, но больше никакой посторонний звук не тревожил ночной тишины.

- Наверное, птица, - произнёс Гайер, успокаиваясь.

- Смотри! - тронула рукав Кристель. - Ибрис6.

На одном из кустов каверзно обвив ветки стеблем, неприметно, словно исподтишка, выглядывал чёрный бутон цветка смерти, его красная сердцевина, как язык, уже виднелась из щели.

Это растение в призрачном свете луны смотрелось омерзительно.

- Цветок смерти. Плохой знак, - сказала Кристель.

- Не волнуйся, это всё глупости. Завтра же выгоню садовника, - сердито нахмурил брови рейцег.

- Мне пора. Рассвет скоро...

- Когда я смогу вновь увидеть тебя? - спросил Гайер, сжимая руку Кристель.

- Не знаю, - покачала она головой. - Стоит ли тревожить сердце встречами, каждая из которых может быть последней. Что капля воды для умирающего от жажды?

- Нет, молчи, прошу, не позволяй таким словам срываться с твоих губ, чтобы они случайно не стали пророческими, - Гайер прикрыл рот Кристель кончиками пальцев. - Решено! Я завтра же поговорю с Владыкой! И не будет покоя ни ему, ни мне, пока ты не станешь моей женой.

На том они и расстались. Утро застало рейцега на ногах, он так и не ложился спать. Нервно меря шагами спальню в своём доме, он, несмотря на волнение, был преисполнен решимости. В ожидании аудиенции, с просьбой о которой он послал гонца, Алемоский давал распоряжения слугам. Рейцег собирался предстать перед Владыкой во всём блеске, чтобы просить о свадьбе с его дочерью Кристель. Как он и ожидал, приглашение от Владыки гонец принёс быстро. Гайер не сомневался в искреннем хорошем отношении к нему Тирата.

Владыка встретил своего фаворита очень радушно, пригласил на утренний чай. К завтраку Тират велел позвать и свою дочь Кристель. Она явилась перед отцом и гостем в красивом платье, зелёный цвет, которого подчёркивал красоту её великолепных рыжих волос. Гайер не мог оторвать от неё взгляда, в это утро она была особенно прекрасна. За чаем Владыка и Алемоский обсуждали политику и новости во владычестве. Кристель почти ничего не говорила, как и положено незамужней девушке в присутствии отца. Но тайком бросала на Гайера пленительные взгляды и нежно улыбалась уголками губ.