К тому же прикосновение к мячу доставило ему удовольствие. После первого прикосновения к мячу он всегда обретал уверенность.

Следующий мальчик сделал верхнюю подачу, и Иэн, который был питчером, легко поймал мяч. Один аут. После этого ребята поступили, как поступил бы любой здравомыслящий игрок на их месте, стали извлекать преимущество из слабейшего звена: они сознательно метили в мальчика-тормоза слева от Осея. В первый раз мяч оказался по другую сторону, слишком далеко от Осея, так что он не мог помочь, и первый бейсмен вынужден был подбежать, чтобы поймать мяч. Род перешел к третьей базе, а кикер к первой. Следующая подача была высокой и сильной, и хилый мальчик, на которого летел мяч, широко расставил руки в надежде, что в нем чудом проснется богатырская сила и он поймает мяч. Осей мог бы оттолкнуть его в сторону и сам поймать — времени было достаточно для такой рокировки. Но он не сделал этого: ему казалось, что нехорошо применять силу к слабому, от этого никто не выиграет. Поэтому он подбежал, встал и смотрел, как мяч пролетает мимо распростертых рук. Тогда он перехватил его и с силой бросил в центр, где бейсмен умудрился тем временем выбить бегущего с поля, не дав ему достичь базы. Второй аут, хотя Род подбежал к «дому»[26].

Оставался, таким образом, только один бегущий, когда бросать вышел Каспер. Про некоторых мальчиков можно сразу сказать, что они делают это хорошо, даже если никогда раньше не видел. Осей и остальные игроки подались на несколько шагов назад, в знак уважения к мастерству Каспера, понимая, что он может больно засандалить. Но Каспер, со своей стороны, проявил благородство: он не стал целиться в слабых. Оу взглянул на корабль и отметил, что девочки тоже наблюдают за Каспером, и ощутил укол ревности от того, что все внимание направлено на другого, пусть и такого хорошего человека, как Каспер. Иэн подтолкнул мяч Касперу, и тот сделал подачу — очень высокую, мяч взмыл в воздух, вращаясь, и, вращаясь же, полетел на Осея. Тот почти не сдвинулся с места, только один шаг вперед — и мяч в руках, щеки горели от удара, а грудь саднило, но Осей не выпустил мяч, и Каспер оказался в «ауте».

Команда взорвалась криками восторга. «Молодец, Оу!» — крикнул кто-то. Осей нес мяч Иэну, тот одобрительно кивал, а народ выкрикивал его имя, и девочки издалека приветствовали его, и на короткое мгновение Оу забыл, что у него черная кожа, и превратился в счастливого нового героя двора.

Когда Осей проходил мимо Каспера к питчерской горке, тот сказал: «Отлично сыграно». В его словах не было ни тени зависти или сарказма, он имел в виду ровно то, что сказал. Его открытость и естественная уверенность в себе привлекали. Но почему-то у Оу возникло желание подставить ему подножку.

Осей, конечно, не рассчитывал, что один пойманный мяч сделает его звездой команды, к тому же Иэн, похоже, не собирался ставить его на самые выигрышные для подающего позиции — четвертым или пятым номером.

И не поставил. Он сказал, когда команда собралась у домашней базы:

— Бросать и ловить ты можешь. Вопрос, можешь ли ты подавать?

Он посмотрел на Оу долгим взглядом тусклых серых глаз, посаженных так близко друг к другу, что от этого у собеседника начинала кружиться голова. Потом он указал на базу, и Оу понял, что ему предлагают идти первым.

Такая тактика не лишена здравого смысла. Если неизвестно, насколько хорошо играет человек, нужно выпустить его первым, чтобы у команды была возможность наверстать упущенные им очки. Конечно, если первый игрок обладает отличной подачей, это будет расточительством, потому что он может выиграть в лучшем случае одну перебежку — свою собственную.

Именно это Осей и намеревался сделать. Должен был сделать. Он хорошо бросал и хорошо ловил, не мог же он подавать плохо. Он не мог позволить себе даже средней подачи — которой хватило бы, чтобы перебежать к первой базе. Он должен выбить хоум-ран, и только хоум-ран[27].

Его выход на позицию сопровождался шепотом на игровом поле, игроки отступили назад, за что он был благодарен им. Они ожидали от него великого броска. Ди с Мими на корабле вытянулись в рост, чтобы лучше видеть. Фактически весь двор замер в ожидании.

Когда учился в Риме, Осей во время игры в футбол обычно стоял на воротах. Мальчикам не очень хотелось вступать в физический контакт с чернокожим, и его почти удавалось избежать, если назначить Осея вратарем. Благодаря вратарскому опыту он, по крайней мере, научился бить высоко и далеко. Обычно вратарь бьет по неподвижному мячу, и Осей в долю секунды прикинул траекторию брошенного Каспером мяча, подбежал, прижал ступню, точно и крепко, к мячу. Далеко тот должен полететь.

И полетел. Мяч просвистел над головами игроков, перелетел через ограду двора, ударился, подпрыгивая, о крышу олдсмобиля «катлас суприм», припаркованного на другой стороне улицы. Восхищенный вопль издали все до единого, включая девочек, — только не ребята из команды Осея. Они застонали.

Оу недоуменно посмотрел на них, озадаченный их реакцией:

— Разве это не хоум-ран?

— Удар не засчитывается, если мяч вылетает за границы поля, — объяснил Иэн.

— Ага, — кивнул Дункан. — И еще игра прекращается, если мяч улетел со двора. Так учителя решили. Они терпеть не могут ходить за мячом. Гляньте, он уже до Маплов докатился.

Мяч продолжал свое путешествие по улице, ударяясь о колеса автомобилей, стоявших на обочине, и приближаясь к перекрестку, у которого водители поворачивали и гудели.

— Простите. Я не знал.

— Между прочим, ты залепил по машине родителей Каспера, — добавил Иэн. — Он живет через дорогу.

— О! Я извинюсь.

Иэн пожал плечами. Казалось, его больше радует унижение Осея, чем огорчает преждевременное окончание игры.

Но радовался он недолго. Ди спрыгнула с корабля и бежала к ним. Подбежав к Осею, она с размаху обняла его:

— Это было здорово!

Оу застыл на месте, весь двор тоже: возгласы замерли на губах, шепот прекратился. С лица Иэна сползла улыбка.

— Она дотронулась до него! — прошептала Пэтти со смешанным чувством ужаса и восхищения.

Хор голосов присоединился к ней:

— Не просто дотронулась — обняла!

— Вот блин!

— Я бы ни за что — а ты?

— Думаешь, они влюбились?

— Похоже.

— Да с ней кто угодно захотел бы ходить. А она выбрала этого?

— Ди спятила, что ли?

— Ну, а чего — он вроде ничего такой.

— Ты в своем уме? Он же… ну, понимаешь!

— Дело не только в этом. Он же новенький. Она совсем не знает его.

— Ну! Может, он серийный убийца с топором, или как этот, который в «Байках из склепа»[28] наряжался Санта-Клаусом и душил девушек.

— Ой, ты смотрела «Байки»? А мне родители не разрешили.

— Я и «Экзорциста» смотрела. Потихоньку со старшим братом. Со страху чуть не померла — особенно когда она начинала вещать этим жутким голосом.

Осей не мог слышать, о чем они говорят, да это было и не важно. Все они стали свидетелями пересечения той границы, пересекать которую он не собирался.

Ди почувствовала, как напрягся Осей, когда она его обнимала, а отстранившись от него, заметила, как напряглась атмосфера вокруг. Мими, опустив глаза, смотрела в землю. Мальчики — Иэн, Каспер, Род и другие — стояли прямо, уперев руки в бока. Пэтти покачивала головой. Ди прикоснулась к новенькому на глазах у всех, и ответное неодобрение всего двора, включая, похоже, самого Осея, было таким явным, что у нее не осталось другого выхода, как его проигнорировать.

— Пошли к деревьям, — позвала она. Как в убежище.

Кипарисовые деревья были самой удивительной достопримечательностью этого двора. Архитектор, должно быть, питал слабость к растениям, и вместо того, чтобы выкорчевать кипарисы и очистить площадку для строительства школы, их оставили, а двор спланировали так, что образовалась роща в углу. Возможно, чтобы оправдать существование деревьев, под ними устроили песочницу, которая никогда не использовалась по назначению, — в школе учились ребята постарше, а копаться в песке — удовольствие, которому самозабвенно предаются малыши. Вместо этого песочница под кипарисами превратилась в ничейную территорию, где бывали и мальчики, и девочки из всех классов.