Воспоминание об этом заставило Трента содрогнуться. Оказаться сваренным заживо, словно какой-нибудь омар! Ужасно.
И он сам тогда едва не поплатился жизнью. Что стало бы с Шейлой, если…
Он негромко рассмеялся. Наверно, он в самом деле любит эту женщину. Безусловно, любит. Он должен вернуться к ней. У неё великолепные рыжие волосы и белая, усыпанная веснушками кожа. И для такой стройной женщины очень большая, пышная грудь…
— Трент!
— А?
Перед ним стоял Теламон.
— Задремал, наверно.
— Извини, что разбудил.
Трент сел, чувствуя себя усталым и тупым.
— Ничего. Что-то случилось?
— Нет. Просто я хочу, чтобы ты знал — мне снова пришлось отговаривать короля от того, чтобы арестовать тебя.
Трент усмехнулся.
— Очень мило с твоей стороны. Почему ты делаешь это? Кстати, хочешь вина?
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда сооруди себе какое-нибудь сиденье.
— Большое спасибо. — Теламон сложил грудой овечьи шкуры и уселся на них, скрестив ноги. — Почему я делаю это? Потому что восхищаюсь тобой. Ты мне нравишься.
— Ты мне тоже. — Трент отпил вина. — Что терзало Антемиона на сей раз?
— Ничего конкретно. Просто ему нужен козел отпущения. К тому же он думает, что у тебя борода длиннее.
Трент оглянулся по сторонам.
— Лучше попридержи язык, друг мой.
— Здесь никого нет, кроме нас с тобой, а ты меня не выдашь.
— Не выдам. Продолжай.
Теламон пожал плечами.
— В общем, все. Кончится тем, что он подошлет убийц или прикончит тебя сам. Но пока он побаивается. Ты колдун. О тебе ходит столько слухов…
— Слухов? Каких слухов?
— Тех самых, которые распространяются среди солдат. К примеру, что по ночам ты оборачиваешься зверем и бродишь в окрестностях. Ещё говорят, что ты превращаешься в огромную летучую мышь и пожираешь людей… Скажи, ты действительно можешь это делать?
— Что именно?
— Превращаться в зверей.
Трент фыркнул.
— Любой чародей, стоящий той соли, которую ест, способен превращаться в зверя. Правда, я не придерживаюсь этой традиции. Ребенком я как-то раз превратился в орла. Парил, парил… — Трент помолчал, глядя в пространство, вспоминая. Потом снова перевел взгляд на своего гостя. — Ведь Антемион все ещё надеется, что я выиграю для него эту войну?
— Боюсь, что да.
— Ну, а я не могу.
— Он думает, что фактически ты против него.
— Что же, его можно понять.
— А на самом деле?
— Ты-то сам уверен, что не выдашь меня?
Теламон выглядел задетым.
— Я причислял себя к твоим доверенным лицам. По-видимому, это было слишком смело с моей стороны.
— Нет, так и есть. Хочешь знать мое мнение об Антемионе? — спросил Трент. — Он большой дурак. — Теламон не смог сдержать улыбки. — И вот тебе ещё одно мнение. Меня тошнит от этой банды идиотов, которую вы называете армией. Головорезы — вот кто они такие. Пираты. У байкеров и то больше принципов.
— Прошу прощения…
— Это такие самодовольные забияки на мото… Неважно. А что касается доблестей ваших вояк, то ни один из них понятия не имеет о дисциплине, о том, что существует такая вещь, как приказ, которому нужно повиноваться. Они мало чем отличаются от сброда, сколько бы ни важничали. — Трент фыркнул. — Герои! Эти ничтожества даже понятия не имеют, что такое подлинный героизм.
Теламон задумался на мгновение, но потом вынужден был признать:
— Боюсь, во многом ты прав.
— Прости, я ни в чем не упрекаю тебя лично, ты исключение из общего правила. Ведь ты человек в какой-то степени воспитанный и имеешь голову на плечах.
— Покорно благодарю. — Теламон поклонился.
— Но остальные…
Трент покачал головой. Протянул руку, порылся среди разбросанных вокруг вещёй и в конце концов нашел деревянную чашку. Налил в неё вина, положил на землю мех и выпил.
— Но не торчать же нам тут вечно, — нахмурился Теламон.
— Если бы мог, я бросил это дело, — признался Трент. — Однако… Я потенциальный дезертир, но не предатель. Если уж я подписываю контракт, то моя преданность является частью сделки.
— Именно в этом я и пытался убедить короля.
— Да, так оно и есть. К тому же я дал слово брату. Мое слово, слово принца, чего-нибудь да стоит, знаешь ли. Я серьезно отношусь ко всему, за что берусь.
На лице Теламона промелькнуло смятение. Он вскочил и отвесил Тренту низкий поклон.
Сбитый с толку, тот спросил:
— Что такое?
— Прошу прощения за то, что сидел в твоем присутствии. Я не знал…
— Ах, это… Сядь, старина. Здесь я всего лишь придворный, причем явно не в чести. В моем мире — дело другое.
— В твоем… Не понимаю.
— Пожалуйста, сядь.
С явной робостью Теламон снова уселся.
— Нелегко это объяснить, — продолжал Трент, — но мы… мой брат и я… из места, расположенного столь далеко, что его трудно назвать иначе как «другой мир». Невообразимо далеко.
— Понимаю.
— Фактически… Ладно, забудь.
— Твоя магия, наверно, сродни мощи богов.
— Э… дьявол. — Трент отхлебнул ещё вина. — Возможно. Если захочу, то смогу… Ах, черт бы побрал все это!
— От вина только больше мучаешься.
— Да я не мучаюсь, я просто зол как черт. В основном на брата. За то, что он послал меня сюда.
— Могу себе представить.
— Я должен, должен найти выход. — Трент налил себе ещё для укрепления духа, отпил глоток и посмотрел на Теламона. — Есть какие-нибудь идеи?
— Так, появилась одна.
— Выкладывай. У меня самого в голове пусто.
Теламон снова задумчиво помолчал.
— Если бы мы придумали какую-нибудь хитрость вместо того, чтобы применять только грубую силу…
— Что значит «хитрость»? Я уже исчерпал в этом смысле все свои возможности.
— Недавно мне приснился сон. Огромный конь…
— Ох, нет!
Теламон нахмурился.
— Эта твоя идея не в том ли состоит, чтобы спрятать кое-кого из ваших парней внутри огромного деревянного коня? — продолжал Трент.
Теламон изумленно открыл рот. Потом, охваченный благоговейным ужасом, покачал головой.
— Неужели даже сон не укроется от чародея?
Трент усмехнулся.
— Не думай, я не заглядывал тебе в голову. Просто… Впрочем, неважно. Нет, деревянный конь — глупость. Прости меня, но неужели ты и в самом деле считаешь троянцев настолько тупыми, чтобы попасться на такую уловку? Сначала они наверняка разведут у него под брюхом костер, чтобы посмотреть, не закричит ли кто-нибудь. Потом я бы на их месте просверлил несколько дыр и потыкал сквозь них копьем. А ты поступил бы иначе?
Теламон засмеялся.
— Нет, наверно.
— Кое-какой шанс, конечно, есть. — Трент снова выпил. — Нет, беру свои слова обратно. Это все равно что…
Внезапно он замолчал, глядя в пространство.
Теламон внимательно вглядывался в его лицо. Потом сказал, так и не дождавшись продолжения:
— У тебя, кажется, есть идея.
Наконец Трент снова вернулся на землю. Выплеснул остаток вина на землю, зашвырнул чашку в угол и улыбнулся.
— Есть! Что герои в кино говорят за мгновение до затемнения? «Ну, вот мой план…»
Высоко в воздухе
Умирать вовсе не страшно, стоит только справиться с первоначальной паникой.
Эта мысль пришла в голову летящему вниз Далтону. Поначалу он буквально оцепенел от ужаса. Потом… ничего. Его просто не станет, вот и все.
А что сейчас? Спокойствие. Ощущение удивительного спокойствия. Его жизнь окончена. Она была хорошая, как признавали все. Конечно, случались кое-какие моменты, о которых он сожалел, но без этого не проживешь. Но в общем и целом в его жизни было много радостей. И он не уставал благодарить судьбу за замок. Да, в особенности за замок. Ему была дарована привилегия прожить в Опасном несколько лет; одного этого вполне достаточно, чтобы все обрело смысл.
Чудесное место, даже несмотря на то, что в конце концов именно оно его и прикончило. Мелькнула другая мысль: что-то уж больно долго длится падение. Слишком долго. Может, он уже мертв?
