Развернувшиеся в конце ноября 2013 года акции протеста изначально действительно носили мирный характер. Уместно отметить, что согласно социологическим опросам значительное количество украинцев тогда не были склонны поддерживать агрессивные выступления против правящего режима, а в числе важнейших причин возникновения политического кризиса указывали иностранное влияние и провокации со стороны оппозиции. За мирные демонстрации высказывалась 78,5 % украинских граждан, тогда как активные столкновения с властью поддерживало лишь меньшинство[433].
Активная фаза первого этапа «революции гидности» началась 29 ноября 2013 года, когда в Киев пришли новости с вильнюсского саммита, где Янукович все же отказался подписывать Соглашение об ассоциации Украины с ЕС. Уже вечером на Майдане лидеры оппозиции обвинили руководство страны в предательстве и государственной измене, начали раздаваться призывы к смещению легитимного президента. Глава националистической партии «Свобода» Тягнибок заявил, что «режим Януковича не просто грубо отбросил предложение европейских государств относительно подписания Соглашения об ассоциации с ЕС — похоже, он готовит форсированную сдачу Украины Кремлю… Украинское общество должно дать решительный отпор двум агрессорам — Кремлю и режиму Януковича!»[434]. В ходе митинга, на котором выступали не только лидеры оппозиции, но и депутаты польского Сейма, была принята резолюция с требованием отставки Януковича. В центре Киева начались беспорядки и столкновения демонстрантов с бойцами спецподразделения милиции «Беркут», в ходе которых к утру 30 ноября митингующие были вытеснены с Майдана.
Негативная реакция Запада на жесткие, но легитимные действия киевских силовиков не заставила себя ждать. Несмотря на отсутствие жертв и серьезно пострадавших (даже немногочисленные задержанные в количестве тридцати четырех человек были отпущены уже днем 30 ноября), американское посольство немедленно выступило с осуждением «насилия над протестующими на Майдане Независимости, совершенное сегодня на рассвете» и призвало «правительство Украины уважать права гражданского общества и принципы свободы слова и свободы собраний, которые являются принципиальными для демократических ценностей и краеугольным камнем нашего стратегического партнерства». Вашингтон указал на необходимость «создавать позитивную атмосферу для гражданского общества и для свободного выражения мыслей и обмена ими между гражданами Украины»[435]. Похожие заявления звучали и из стран Европейского Союза. В этой ситуации украинские власти включились в обсуждение произошедших событий с послами ЕС и США и, по сути, оказались в положении оправдывающихся. Министерство внутренних дел объясняло жестокость при разгоне «Евромайдана» провокациями со стороны его участников и даже продемонстрировало «видео, на котором четко видны те действия провокаторов, которые и вызвали конфликтную ситуацию между правоохранителями и участниками массовых акций»[436]. Президент Янукович в своем обращении к народу выразил возмущение ночными событиями на Майдане, сообщил о своем поручении в адрес Генпрокуратуры наказать виновных в инциденте, а также вновь заявил о европейском векторе развития страны. Премьер-министр Украины Николай Азаров на своей странице в Facebook выразил возмущение ночным инцидентом на Майдане и заявил, что власти такие действия были невыгодны[437].
Воспользовавшись колебаниями правящей верхушки страны, массы протестующих к 1 декабря сумели восстановить контроль над Майданом, а также захватить расположенные рядом Дом профсоюзов и Киевскую городскую администрацию. Неизвестные, среди которых находились люди в масках, безуспешно попытались взять штурмом здание Администрации президента, используя при этом бульдозер, с помощью которого пытались прорвать милицейское оцепление, но были рассеяны силами правопорядка. Тем временем на Майдане лидеры оппозиционных парламентских партий («Батькивщина»», «УДАР», «Свобода») заявили о формировании «Штаба национального сопротивления». Для защиты Евромайдана началось формирование отрядов «самообороны» по периметру площади были возведены баррикады. В центре Киева состоялось многотысячное «Народное вече», на котором оппозиция выдвинула новые требования к власти — привлечение к ответственности министра внутренних дел Захарченко и руководителей ряда областных спецподразделений «Беркута», применивших силу против митингующих. В акции также приняли участие ряд влиятельных европейских политиков, в том числе вице-президент Европарламента Я. Протасевич, бывший председатель Европарламента Е. Бузек, бывший глава польского правительства, лидер партии «Закон и справедливость» Я. Качиньский. На Майдане началась установка жилых палаток. Три западно-украинские области Украины — Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская — объявили бессрочную мирную забастовку в связи с событиями 30 ноября в Киеве. 4 декабря площадь Независимости была полностью забаррикадирована, оппозиционеры приступили к пикетированию ключевых зданий исполнительной власти в Киеве. Тимошенко из колонии призвала граждан Украины брать власть в свои руки и координировать свои действия с оппозиционными силами. Сами лидеры «революции» обратились к Сенату и Конгрессу США с призывом ввести санкции против властей Украины[438].
В эти драматические дни на Майдане «высадился» целый десант из высокопоставленных европейских и американских правительственных чиновников. Всего за неделю, с 4 по 11 декабря 2013 года, засвидетельствовать свою солидарность с противозаконными действиями оппозиции в палаточный городок поспешили министры иностранных дел Германии и Канады, Верховный представитель Европейского Союза по иностранным делам и политике безопасности К. Эштон и, наконец, заместитель госсекретаря США В. Нуланд. Хрестоматийным примером моральной поддержки «Евромайдана» со стороны Запада стал визит на Майдан В. Нуланд 11 декабря, в ходе которого она в сопровождении посла Пайетта совершила прогулку по лагерю демонстрантов и устроила там раздачу продуктов питания. Поддерживаемые ЕС и США, «евромайдановцы» резко активизировали свои действия и радикализировали требования. На авансцену «борьбы за демократию» выступили откровенные экстремисты и нацисты в виде «Правого сектора» (которые, кстати, активно использовали для координации своих действий новейшие Интернет-медиа). Из западных областей страны в Киев начали прибывать тысячи людей, на самом Майдане незалежности были возведены пятиметровые баррикады.
Власть все это время пребывала в растерянности. С одной стороны, глава МВД Захарченко от имени коллег и от себя лично принес извинения за события 30 ноября, с другой — в стенах Верховной Рады уже начали прорабатывать принятие законопроектов, ужесточавших ответственность за противоправные действия. Начиная с этого момента и вплоть до свержения Януковича политика президента и кабинета министров Украины характеризовалась абсолютной нерешительностью, двойственностью и полным непониманием разворачивавшейся ситуации, что имело для правящего режима фатальные последствия.
Как говорилось выше, с начала декабря «революционеры» начали блокирование зданий Администрации президента и правительства Украины, без особого сопротивления со стороны властей были захвачены Киевская городская администрация и Дом профсоюзов. Эти действия полностью укладывались в концепцию Дж. Шарпа и соответствовали сто семьдесят третьему, сто семьдесят шестому и сто восемьдесят третьему методам борьбы с режимом (ненасильственная оккупация, блокирование дорог, ненасильственный захват земли)[439]. Однако к этому времени идеализм «Евромайдана» уже растворялся в более радикальных лозунгах, первопричина протестов (приостановка подписания соглашения с Евросоюзом) «забылась» митингующими, на первый план вышли требования кардинального слома всей государственной системы на Украине. Реальными движущими силами «революции» стали националисты и экстремисты, черно-красные бандеровские полотнища с каждым днем все увереннее вытесняли флаги Евросоюза (апофеозом этой тенденции стало устроенное украинскими неонацистами факельное шествие в духе Третьего рейха 1 января 2014 года в ознаменование дня рождения С. Бандеры). Эта символика достаточно быстро изменила характер ненасильственных протестов, ранее присущий «цветным революциям», сформировав крайне негативную и деструктивную повестку «Евромайдана».
