Процесс извлечения огня так увлек меня, что я даже забыла дышать, и вспомнила об этом, только когда начала задыхаться. Тем не менее, Ане не следовало удивляться таким обыденным для ее мира вещам, и я промолчала, хотя сгорала от желания расспросить Агера о том, как у него получилось сделать все так быстро. Спустя всего несколько минут над огнем уже висел чан, в котором готовилось что-то непонятное, похожее то ли на рагу, то ли на то блюдо, которое я пару лет назад попыталась приготовить, покидав в кастрюлю все, что нашла в холодильнике. Помню, мама тогда сильно ругалась, а я результаты своего труда так и не решилась попробовать. Однако, несмотря на то, что консистенция варева Агера лично у меня не вызывала особого восторга, пахло все это вполне сносно, и я подумала, что мне еще предстоит многому научиться, если придется задержаться здесь надолго. Конечно, мне не хотелось этого, но приходилось быть реалисткой: если не удастся найти способ вернуть все на свои места, то я еще не скоро увижу маму с папой. От мысли о родителях у меня на глазах опять навернулись слезы, и я постаралась переключиться на что-нибудь менее грустное. К счастью, охотник в этот момент был занят и не заметил моего состояния. Наконец, он достал длинную деревянную ложку, зачерпнул немного жидкости из казана и, подув, осторожно попробовал. По всей видимости, вкус его полностью удовлетворил, потому что он издал победный возглас и кивнул в сторону стола:

– Садись. Я пока готовил, сам проголодался. Такое ощущение, что сейчас желудок начнет сам себя переваривать.

Подтащив свой табурет, я села на него и стала ждать. Спустя пару минут передо мной стояла вместительная миска с дымящейся похлебкой, а напротив – посудина с хлебом и какой-то зеленью. Прежде я бы, конечно, не стала есть незнакомую пищу – мама всегда жаловалась на мою излишнюю привередливость в таких вопросах. Но выбирать не приходилось, к тому же неизвестно было, когда в следующий раз мне удастся пообедать – так что я выдохнула и принялась за еду. Не могу сказать, что Агер был выдающимся кулинаром: овощи были немного не доварены, и соли явно не хватало – но в остальном все было вполне сносно. Отломив кусочек хлеба, я похвалила пищу и заметила, как мальчик покраснел то ли от смущения, то ли от удовольствия.

– Ну, наконец-то я дождался от тебя добрых слов о моей стряпне, – он говорил с набитым ртом, но я, естественно, не стала напоминать ему о хороших манерах. – Жаль, конечно, что ты сейчас ушибленная на всю голову – в нормальном состоянии это было бы еще приятнее. Но ничего, я переживу. Ладно, потом поболтаем, а пока жуй. И попытайся вспомнить хоть что-нибудь, чтобы я мог понять, к чему быть готовым.

Этот совет был очень логичным, так что я с готовностью последовала ему. Пережевывая кусок корня петрушки, или чего-то очень на него похожего, я пыталась вспомнить все, что мне успела рассказать вторая Ана. Однако, кроме Бальтазара и Вавилона, мне ничего не приходило в голову. Наконец, я мысленно махнула на все рукой и решила положиться на удачу. К тому времени Агер уже прикончил свою порцию и с удовлетворением похлопал себя по животу.

– Ну, вот, теперь можно жить. На сытый желудок и думается как-то лучше, не находишь?

– Не знаю… Наверное.

– Итак, начнем. Расскажи-ка мне, дорогуша, что ты вообще помнишь.

– Это сложно, – я старательно подбирала слова, чтобы не раскрыть свое невежество. – Давай лучше так: ты задаешь вопросы – а я отвечаю.

– Если тебе так проще, можно попробовать, – согласился мальчик. – Кто ты такая?

– Ана, – тут же ответила я, обрадовавшись тому, что могу хоть что-то сказать наверняка. – Ученица Сола. Моя дом – моя крепость.

– Неплохо, – похвалил меня Агер. – А я? Я кто?

– Ты – Агер. Мой друг.

– Допустим. Бальтазар – кто он?

– Бальтазар – главный, – я решила слово в слово повторить наставления своей копии. – Верховный жрец, создатель всего. В его власти казнить и миловать, никто ему не указ.

– Надо же, как засели лекции у тебя в голове, раз даже удар о каменный пол не смог выбить их из тебя, – рассмеялся мой собеседник, однако тут же посерьезнел. – Чему тебя учил Сол? Кем ты должна стать?

Об этом мы со второй Аной не говорили, и я только беспомощно развела руками. Это явно не понравилось мальчику, и он нахмурился.

– Что, совсем ничего? Надо же… Да, сложно стать жрицей, если в голове пусто.

– Не без твоей помощи, заметь, – огрызнулась я.

Мне было неприятно обвинять Агера в том, в чем, в принципе, не было его вины, но что мне оставалось? Единственный способ выбраться из всей этой ситуации целой и невредимой был в том, чтобы никто ни о чем не узнал. Для этого мне нужно было сыграть роль местной Аны максимально достоверно.

– Да помню я, помню, можешь не тыкать меня в это носом каждый раз, – отозвался мальчик, взъерошив себе волосы на голове. – Тебя готовят к жречеству. Ты обучалась пять лет, следующий этап – инициация. Если все пройдет удачно, то ты станешь младшей жрицей и войдешь в пантеон Иштар.

– Кого?

– Иштар. Что, и этого ты не помнишь?! Ну, это уже ни в какие ворота… Ладно, извини, – заметив, что я готова выйти из себя, Агер вытянул перед собой руки, признавая свою неправоту. – Иштар – великая богиня любви и войны.

– Разве это не противоречит друг другу?

Я никогда не интересовалась мифологией древних и теперь горько сожалела об этом. Давным-давно мама подарила мне толстенную книгу «Мифы народов мира», но мне было неинтересно читать ее. Правда, картинки там были забавные, а некоторые изваяния, изображенные на них, были даже без одежды. Но в тот момент мне это мало чем могло помочь, так что я прикинулась дурочкой.

– Может быть, и противоречит, – пожал плечами Агер. – Но у Бальтазара свой взгляд на это. В его понимании все ипостаси этого мира связаны и не могут существовать отдельно друг от друга. Любовь может быть как созидательной, так и разрушительной, причем ни одна ее разновидность не является единственно верной. Забавно…

Рассказчик вдруг замолчал и с улыбкой взглянул на меня.

– Что забавного?

– Совсем недавно ты сама выступала в роли лектора, а я лишь слушал. Теперь мы поменялись ролями. Странно иногда жизнь поворачивается.

– А почему я тебе это рассказывала?

– Так я сам-то с Солом ни разу не общался, так что все эти премудрости от Бальтазара до меня не дошли бы, если бы не твоя помощь. У меня другое предназначение.

– Какое же?

– Я – воин!

Агер с гордостью ударил себя в грудь, и я чуть не рассмеялась – мальчишки все похожи друг на друга, о каком бы мире ни шла речь. Внезапно мне в голову пришла мысль, от которой по моей спине побежали мурашки.

– Постой… А если я пройду эту… как ее… инициацию – что будет потом? Я стану жрицей – и мне что, нужно будет жить в храме?

– Конечно, как иначе?

– А ты?

Мальчик тут же помрачнел и опустил глаза.

– Я отправлюсь на войну.

– А как же наша клятва?

– Это судьба, ничего не поделаешь.

– Вавилон с кем-то воюет сейчас?

– О чем ты говоришь? – удивился Агер. – Война не прекращается вот уже триста лет. Воины нужны постоянно, и если мне повезет уцелеть в битвах, я вернусь богатым человеком. Смогу построить себе большой дом, женюсь…

Сказав это, юный воин осекся и почему-то покраснел. Тогда мне подобная реакция показалась странной, но я, конечно, не стала заострять на этом внимания. Вместо этого я заглянула в глаза Агера и спросила:

– Ты хочешь сказать, что после экзамена мы можем больше никогда не увидеться?

– Такое возможно, – кивнул он. – Но мы уже обсуждали это. Жаль, что ты не помнишь. Стать жрицей – едва ли не самый удачный вариант для тебя. Если ты провалишься, то, скорее всего, тебя отдадут замуж за Гадеса. Поверь мне, это намного хуже, чем купаться в роскоши и раз в пару дней появляться перед публикой.

– Кто такой Гадес?

– Да есть тут один… – мальчик состроил презрительную гримасу. – Жирный тупой хряк! Но богатый, к сожалению. Он давно имеет на тебя планы и даже как-то пытался выкупить твою свободу.