Литмир - Электронная Библиотека

Воспользовавшись этим, Хорса ужом скользнул вниз по блестевшему от пота торсу соперника и подцепил его за ногу. Белайха взревел, понимая, что сейчас должно произойти. И снова он понадеялся на свои неотразимые кулаки – не увидев другого выхода, выпустил Хорсу из захвата, размахнулся…

Но, конечно, ударить уже не успел. Мощный рывок оторвал его от земли. Тумбообразные ноги мелькнули в воздухе, и кожемяка рухнул, подняв облако пыли, аж в двух шагах за чертой.

Снова воцарилась тишина, только на сей раз её подчеркнул не скрежет копья, а судорожный вздох поверженного гиганта. Не глядя на ошарашенных горожан, Хорса молча вышел из круга. Подойдя к своим вещам, он взял нож, подошёл к Алайе, перерезал верёвки на запястьях и спросил у Эриноя:

– Кажется, всё уже закончилось – почему люди не расходятся?

Белайха, приподнявшись на локте, но не спеша вставать, глядел на него с нескрываемой ненавистью. То же чувство читалось на лице Энкилона и, как ни странно, Эриноя.

– Смотрим, чтобы ведьма не вздумала вернуться в город, – холодно ответил стражник.

– Ты только что видел, как свершилась воля богов. Девушка невиновна. Неужели в Ликенах так мало чтут богов?

– Здесь ненавидят ведьму, – ответил вместо копьеносца плотник Энкилон.

Разговаривать больше было не о чем. Однако Хорса не спешил уходить – слушал неуверенные шаги за спиной, угадывал по взглядам горожан, как медленно удаляется Алайя. Наконец, решив, что девушка отошла достаточно далеко, подобрал свои вещи и зашагал ей вслед.

* * *

Она брела вдоль городской стены, потом, словно испугавшись её, отшатнулась и свернула на плавно опускающуюся равнину. Кажется, она не видела, куда шла.

Поначалу Хорса не делал попытки догнать её и часто оборачивался. Он не сомневался, что горожане не прочь догнать девушку, но их всё не было.

Должно быть, задумались, оспаривать ли решение высших сил. Среди ликеян, населяющих город, большая часть придерживается старых верований, но к Благословенному Солнцу гипареев все относятся с почтением.

Уверившись, что погоня, по крайней мере, запаздывает, Хорса прибавил шаг и поравнялся с девушкой.

– Тебя зовут Алайя, так?

Она поглядела на него невидящими глазами. Он повторил вопрос.

– Да, – чуть слышно прошептала девушка.

– Тебе есть, куда идти?

Она отрицательно качнула головой.

– Тогда следуй за мной.

Хорса прекрасно знал окрестности города и сразу увёл девушку в ближайшую балку, чтобы скрыться из вида. Дно у балки было каменистое, и он, не обращая внимания на слабый протест, поднял Алайю на руки.

По дну балки бежал ручей. Хорса донёс девушку до воды и усадил на камень. От него не укрылось выражение брезгливости на её лице.

– Что со мной не так? – спросил он.

– Ничего особенного, – хрипло ответила она, наклоняясь к воде. – Просто ты человек.

– Странное дело, но и ты мне тоже кажешься человеком!

– Куда же от этого денешься?

Её губы дрогнули в подобии улыбки, которую тут же прогнала вспышка боли.

– Что плохого в том, чтобы быть человеком? – пожал плечами Хорса.

Она уже зачерпнула воды в ладонь, но он расслышал её слова:

– Хуже этого нет ничего.

Хорса дал ей время умыться и сказал:

– Нужно идти.

Алайя отвернулась. Теряя терпение, Хорса спросил жёстче:

– Ты хочешь остаться здесь?

– Почему нет?

– Хотя бы потому, что это значит умереть.

– А тебе не всё равно?

– Что за вопрос? По-твоему, я вмешался забавы ради?

Она посмотрела ему в лицо. Один глаз её почти закрылся из-за огромного синяка, но другой горел каким-то адским огнём.

– А ты сам можешь сказать, почему вмешался?

– Потому что так было нужно.

На лице её читалось недоверие. Хорса вздохнул. Должно быть, разум девушки помутился от пережитого…

Он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но тут его охватило неприятное чувство, что за ним следят. Не делая резких движений, он полуобернулся – и заметил краем глаза движение на краю балки.

– Скажи мне: ты хочешь снова попасть в руки тех, кто бил тебя камнями?

В её взоре мелькнул испуг.

– Думаю, нет. Но это случится, если ты не пойдёшь со мной. Боюсь, горожане не слишком уважают волю богов. Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я хочу помочь. Садись ко мне на спину.

* * *

Эриной был мрачен. Проклятая ведьма и так-то не шла из головы, а теперь добавились мысли о том, как он будет выглядеть в глазах начальства, если сегодняшняя история станет известна.

А она станет известна: слишком много народу участвовало в несостоявшейся расправе.

Само по себе это не беда. Если бы всё закончилось благополучно, никто бы и не пикнул. Совместно пролитая кровь надёжно залепляет рты…

Летта, жена, как всегда, тонко чувствовала настроение Эриноя, но, не к чести её будь сказано, попыталась развеять его: в мыльне была несносно навязчива со своими ласками, потом во время ужина надумала позвать музыкантов и рабынь, разучивших новый танец.

Рабыни старались на славу, их томные движения без труда могли разжечь кровь, однако Эриной вовсе не хотел отвлекаться от своих дум.

– Достаточно, – сказал он, остановив танец, и обратился к жене: – Должно быть, у тебя остались ещё дела на женской половине. Не хочу тебя задерживать.

– Конечно, мой господин, – недрогнувшим голосом ответила Летта.

Махнув рукой музыкантам и рабыням, чтобы скрылись с глаз, она удалилась с прямой спиной.

Эриной догадывался, что обидел её. Успел даже подумать, что сейчас достаточно сказать, будто он занят, похвалить за заботу – и обида исчезнет. Однако ему вдруг представилась на месте Летты Алайя. Мысль эта была нелепой, невозможной, и всё же властно захватила воображение, заставив забыть обо всём.

Жена ушла, а к Эриною приблизился Кипос и замер в поклоне.

– Кажется, ты говорил, что всё в порядке?

– С твоего позволения, господин, есть две вещи, о которых я не стал упоминать при всех.

Кипоса купил отец Эриноя – давно, ещё на севере, до вторжения в Ликею. Отметив цепкий ум раба, даровал ему волю и сделал домоправителем. Кипос стал преданным слугой. Он последовал за отцом на юг, наравне с солдатами терпел тяготы горного пути, зашивал раны, полученные господином на Гемандском перевале. В завоёванных Ликенах быстро обустроил дом.

Теперь он одряхлел, но хозяйственной хватки не потерял, и сыну старого хозяина служил столь же преданно. Именно ему Эриной был в немалой степени обязан своим благополучием. Все копьеносцы состоят на казённом довольствии, однако оно невелико, и в мирное время сыны покорителей Ликеи чаще всего быстро проматывали наследство отцов и перебирались жить в казармы, где проводили время в мечтах о новой войне. В достатке живут лишь те, кто сумел грамотно вложить деньги в землю или в торговлю. Эриною это помог сделать Кипос.

Ещё он был отличным домоправителем, умевшим вышколить слуг, и просто умным человеком, к чьему мнению стоило прислушаться.

– Говори, – сказал Эриной.

– В городе судачат о какой-то истории, случившейся под Южной стеной, и в связи с ней поминают твоё имя.

Эриной поморщился.

– Не сомневаюсь. Что ещё?

– С твоего позволения… Как бы ты ни был занят, мой господин, ты давно не разговаривал с сыном. Это совет пожившего человека, который видел, как твой отец воспитывал тебя.

– Ты прав, дружище, – согласился Эриной. – Пришли его ко мне.

Кипос удалился. Эриной упёрся локтём в изголовье ложа и замер, глядя на трепещущие огоньки масляных ламп. А потом зажмурился.

Пляска огоньков вызывала в нём тревожное чувство и почему-то напоминала об Алайе. Было в ней что-то от этих язычков пламени. Внешне она как будто всегда спокойна, даже может показаться хладнокровной, но присмотришься – и можно подумать, что вместо сердца у неё такой же светильник…

– Здравствуй, отец.

Эриной быстро открыл глаза. Перед ним, как солдат перед лохагом, навытяжку, стоял красивый двенадцатилетний мальчик с длинными кудрями.

4
{"b":"605451","o":1}