— Да, это верно, но я вот о чем подумала. Если мы не заблуждаемся, то факт возвращения к жизни Этти Саротти не может не спровоцировать преступника на новое преступление.

— Поэтому мы и приняли все возможные меры для обеспечения безопасности Этти в больнице, — заметил комиссар.

— Вы уверены, что ваши меры гарантируют стопроцентную безопасность?

— Ничего стопроцентного не существует в природе, — философски заметил Катлер и задумался. Затем продолжил: — Человек с оружием в комнату, где находится пострадавшая, не проникнет. А вот человек со шприцем? Мы, конечно, договорились с администрацией центра Бермана, что они будут использовать для ухода за нашей подопечной постоянный состав врачей, сестер и сиделок. Но кто может поручиться, что никого из них нельзя купить? Я уже не говорю о существовании всяких других причин, которые могут заставить кого-то из медперсонала действовать в интересах преступника.

— И поэтому я подумала: лучше бы нам знать, когда этот господин Икс решит перейти к действиям.

— Я согласен, что лучше, но каким образом мы можем об этом узнать?

— Только в том случае, если мы сами его действия спровоцируем.

— Что ж, это действительно мысль. Вы правы. — Комиссар опять погрузился в раздумья. — Ну так, может, попросим вашего друга Дэвида дать в его газете некую полезную для нашей затеи информацию? А за ним следом могут и другие…

— Вы читаете мои мысли, — улыбнулась я.

Я тут же позвонила Дэвиду и попросила его приехать в управление.

— Но я на работе, — возразил мой друг, занимаясь, видимо, чем-то очень важным в редакции своей газеты.

— Скажи своему шефу, что здесь ты получишь сенсационный материал, — подсказала я ему простое решение.

— И это правда?

— А ты решил, что я учу тебя врать начальству?

Уже на следующий день в газетах и в Сети появилась сенсация: «Этти Саротти пришла в себя и узнала свою дочь. Она пока не сообщила ничего существенного для следствия, и еще неясно, помнит ли она события, которые предшествовали несчастью, произошедшему с ней, но сейчас она находится под действием специальных препаратов, после использования которых, как утверждает ее лечащий врач, сможет уже завтра утром дать показания. Комиссар Катлер, ведущий это расследование, не покидает центра Бермана в ожидании этого момента, поскольку придает показаниям потерпевшей большое значение. Он заявил прессе, что Этти Саротти, возможно, даже назовет имя преступника».

Этот текст мы запустили с таким расчетом, чтобы у нашего господина Икс было время для придумывания плана, но чтобы его не хватило для того, чтобы довести план до совершенства.

Все было подготовлено и на предполагаемом месте преступления. В реанимационной палате постоянно стояли две ширмы. Их только чуть отодвинули от стены. За ширмами скрывался человек, хорошо подготовленный к нападению на преступника в условиях ограниченного пространства. Он был вооружен специальным пистолетом для усыпления животных. Камеры слежения тоже находились в этой палате постоянно, и к ним привыкли. Изображение шло на монитор в кабинете дежурного врача, о чем, разумеется, знали все. Присутствие в кабинете комиссара после сообщений прессы тоже выглядело вполне логично. Вообще все, что делалось в больнице, делалось вполне открыто. Естественно, это не касалось спрятавшегося за ширмой оперативника. А вот наблюдение за домом и конторой Шефнера велось с большой осторожностью.

Мы понимали, что все ожидаемые нами события всего лишь вероятны, но, с другой стороны, мы надеялись, что поставили преступника в такие условия, в которых он побоится бездействовать. Слишком многое для него решали, по нашим предположениям, показания Этти.

Из сотрудников больницы в наши планы был посвящен только лечащий врач, который по нашей просьбе согласился ответить на некоторые вопросы журналистов.

Из представителей прессы правду знал только Дэвид, который и поднял волну в СМИ.

Еще нам пришлось открыть суть нашего плана Милене, с которой мы взяли слово, что она не расскажет о том, что ей стало известно, даже Артуру.

Пришлось до следующего дня не пускать в палату к Этти и Руже, но он тем не менее не захотел уехать из больницы и расположился в вестибюле центра недалеко от приемного отделения.

К вечеру все участники операции были в состоянии охотничьего азарта. Но шли минуты, часы… А ничего не происходило.

Как ни странно, первую информацию мы получили от полицейского детектива, который вел наблюдение за домом Шефнера. Он сообщил, что в десять часов вечера из подъезда вышел секретарь адвоката, держа в руках небольшой чемоданчик. Судя по всему, сам Шефнер остался дома, в его окнах горел свет. За машиной, на которой уехал секретарь, легко организовали наблюдение, и вскоре стало понятно, что молодой человек направляется в аэропорт. Там его уже ждал другой детектив.

Но от наблюдений за секретарем Шефнера нас отвлекли события, развернувшиеся в реанимационной палате. За всем, что там произошло, мы с комиссаром наблюдали по монитору в кабинете дежурного врача. Вместе с нами следил за происходящим и лечащий врач Этти.

Время уже приближалось к полуночи, когда мы увидели, что в палату вошел довольно крепкий молодой человек, одетый в белый халат и докторскую шапочку. Лицо его скрывалось под маской, но так и было положено заходить в реанимационный блок. Полицейский за ширмой подал нам знак, что все видит и готов к необходимым действиям.

— Это ваш сотрудник? — спросил комиссар доктора, указывая на монитор.

— Я его не узнаю, — неуверенно ответил тот. — Да и не должен никто из нашего персонала сейчас туда входить. Сиделку мы вызвали от пациентки пять минут назад, как и договаривались. Причем отлучку организовали уже вторично.

В это время неизвестный уверенно подошел к шкафчику с медицинским оборудованием. Было видно, что он быстро отыскал то, что ему было нужно. Когда он повернулся в сторону камеры, мы увидели у него в руках шприц. Такой наглости, самоуверенности и наивности никто просто не ожидал. Впрочем, все задуманное сработало как часы. Не успел объект сделать шаг в сторону кровати, как из-за ширмы показалась рука с пистолетом. Выстрела слышно не было, но мы увидели, как человек в белом халате покачнулся, глаза его удивленно округлились, хотя, возможно, мне это показалось. Полицейский успел его подхватить и аккуратно уложить на пол. Затем появились еще двое полицейских с носилками. Так что в управление подозреваемый был доставлен в состоянии глубокого сна.

Мы дождались того момента, когда в палату вошла Милена, и только после этого вздохнули с облегчением. Что ж, теперь можно отправляться отдыхать до утра. Но в это время на связь с комиссаром вышел детектив, который вел секретаря Шефнера. Я видела по выражению лица Катлера, что произошло что-то неожиданное.

— Я еду в аэропорт, — устало проговорил Эрик Катлер. — Молодой человек попытался пересечь границу с фальшивыми паспортами.

— И сколько при нем было паспортов? — удивилась я.

— Пока мне сообщили о двух.

— Он что же, оба предъявил на паспортном контроле? Или его обыскивали?

— Нет, похоже, ни то и ни другое, но подробности я смогу узнать только на месте. Вас подбросить домой или, может…

— Конечно, я поеду с вами.

По дороге я думала о секретаре Шефнера. Невольно вспомнила и своего Ари. Я подумала, что секретарь больше всех подходит на роль сообщника. Но в момент, когда над его патроном нависла угроза, в чем я уже почти не сомневалась, он пытается бежать. А может, это часть их общего плана? Все-таки смысла в этом побеге я не видела. Но было очень интересно, как он будет объяснять свой поступок? Впрочем, скоро мы все узнаем.

В аэропорту нас встретил полицейский детектив и провел в кабинет начальника паспортной службы, где пока находился задержанный.

Да, все оказалось даже интереснее, чем я могла предположить. Я впервые рассмотрела секретаря Якова Шефнера. Хотя я видела его пару раз в кабинете адвоката, но там совершенно не замечала. Ему было на вид лет тридцать. Высокий, стройный, спортивный. Очень приятное, даже, можно сказать, красивое лицо. Оказалось, что при нем нашли не только два паспорта. В чемоданчике, с которым он вышел из квартиры своего шефа, была обнаружена большая сумма денег. Как он собирался провезти ее? Ведь на таможне ему пришлось бы объяснять, зачем он везет столько наличности. Но самое интересное нам рассказал чиновник, который проверял его паспорт. Оказывается, второй паспорт у этого бедолаги лежал в том же кармане, что и тот, который он собирался предъявить, и он их вытащил вместе, второй просто зацепился за обертку первого, и получилось так, что один оказался у него в руках, а второй на столе. На обоих документах была фотография одного и того же человека, при этом фамилии были разные и, как мы теперь понимали, совсем не совпадали с настоящей фамилией того, кто был на фотографиях. Все это было более чем странно и походило на неподготовленное, спонтанное бегство в состоянии паники. Значит, все же этот человек и был сообщником, иначе что его так напугало? Но кого тогда задержали в больнице? Два сообщника для одного дела — явный перебор. И вдруг у меня словно что-то щелкнуло в голове.