Питер и Хелена молчали, оглядывая бесконечные ряды табличек. Питер сделал безнадежную попытку:
-- А есть на корабле человек, который не лежит здесь? Я бы хотел поговорить не с могильными камнями.
Гид торжественно склонил голову:
-- Последний мэр-капитан города, его Величество Император Хирохито II, находится на своем посту. Я могу проводить вас к нему, однако не могу представить, мне запрещено протоколом обращаться к его Величеству.
Питер кивнул:
-- Проведите нас к нему, будьте добры.
-- Это будет честью для меня, - торжественно поклонился гид.
Они вернулись в антиграв, и быстро понеслись назад, сквозь уютные заросшие лианами дворики, мимо бамбуковых рощ на побережье внутреннего морского бассейна, к громаде белоснежных нагромождений рубок, вздымающихся над палубой на десятки метров. Там антиграв заехал в грузовой лифт и они стали подниматься. Капитанская рубка была почти на самой вершине этого корабля-города. Давняя традиция из тех времен, когда капитану нужно было всматриваться в морскую даль.
Перед широкими металлопластиковыми дверьми, украшенными несколькими затейливыми иероглифами, гид остановился и поклонился:
-- Дальше вам придется пройти без меня. Приношу свои извинения за то, что вынужден оставить вас. Надеюсь после беседы с Его Величеством вас заинтересуют и другие достопримечательности нашего города, например сад тысячи Будд, или выставка национальной живописи. Желаю вам приятного дня.
Питер автоматически кивнул ему, и, опираясь на руку своего робота осторожно коснулся сенсорной панели двери. Та тихо распахнулась, открывая холл, обставленный в стиле средневекового японского замка с каменными полами и деревянными стенами.
-- Надеюсь хозяин нас простит, если мы не станем снимать обувь, неуверенно сказала Хелена, входя вслед за Питером в зал. Дверь тихо закрылась позади них.
Внутри никого не было и они пошли анфиладой комнат, больше похожих на музей, чем на рубку корабля. Везде были средневековые доспехи, оружие, маски демонов, рисунки на шелке, каллиграфия, какие-то вещи из рога и дерева, назначения которых они не понимали. В конце анфилады они наконец нашли рубку управления с ложементом капитана по середине. Перемаргивались огоньки индикаторов, тихонько овевал ветер озонированный морской воздух из каналов кондиционера, а на ложе возлежал обтянутый кожей иссушенный мертвец, одетый в древние доспехи. На гладком полу лежал короткий меч с заржавленным лезвием. Чистый пол вокруг был заляпан черными давно высохшими пятнами. Император Хирохито II был мертв уже много лет.
Они несмело вошли в роскошную погребальную камеру, чувствуя себя неуместно и робко, как школьники, прокравшиеся в заалтарную часть храма, поглядывая на мертвеца. Рот покойника был распахнут, словно в муке, из-под высохших коричневых губ торчали ослепительно белые керамические зубы, одеяние его на животе было взрезано. Хелена с печалью отвернулась.
-- Пойдем,- мягко сказал Питер, придерживая ее за локоть, - нам здесь больше нечего делать. Оставим его.
Она согласно кивнула и они торопясь, насколько это было в их силах, ушли из яркой, светлой комнаты, и светодиодных огней, среди которых так странно и чужеродно лежал высохший мертвец.
На улице их терпеливо ждал гид, немедленно осведомившийся о их желаниях на дальнейший осмотр корабля. Питер и Хелена молча покачали головой и усевшись в антиграв полетели к ангару с яхтой.
Когда роботы уже выруливали яхту на взлетную площадку, гид появился прямо в кабине яхты, чтобы попрощаться.
-- Вы когда-нибудь еще приедете к нам в гости, - как будто с болью спросила голограмма.
-- Навряд ли, - покачал головой Питер.
Гид печально кивнул и после короткого прощания исчез окончательно. Яхта, придавив людей противоперегрузочным полем взмыла в небо, держа курс на северное побережье Африки, к месту где прошло детство Питера.
Питер ждал найти развалины своего портового городка и песчаных барханов, ржавых остовов сухогрузов на рейде, но не нашел ничего. Город исчез со всеми постройками, пирсами, домами, кораблями и так далее. Потом Питер догадался включить локатор и просветив песчаные волны на глубине нескольких метров нашел остатки развалин, покрытых желтым саваном.
Когда же они опустились под воду там где когда-то был порт, вместо буйства красок водорослей и рыб они увидели унылую чахлую поросль и дно заваленное тоннами пластиковых отходов, но которых почти не было жизни.
-- Ах, а мне так хотелось показать тебе, где я нырял тогда. - огорченно сказал Питер, оглядывая мертвое дно.
Хелена нежно погладила его по руке и сказала:
-- Знаешь, что, милый, а поехали домой. Что-то я соскучилась по нашему городку.
Они вернулись и бродили по своему городу, делая что им вздумается и разговаривали, дурачились, веселились и плакали, вспоминая было все то долгое лето. Но и ему пришел конец, хотя Питер и предлагал Хелене задействовать пару погодных спутников, чтобы еще на месяц продлить лето.
-- Не надо, милый, - тихо говорила она. Я хочу увидеть осень. Осенью так красиво, когда все желтое и красное.
В октябре она стала чувствовать себя все хуже и медицинский модуль запретил ей вставать с постели. Питер приказал встроить в ее кровать антиграв, и, когда была хорошая погода, вытаскивал ее побыть в саду за домом. Листья желтели и облетали, по небу к югу тянулись стаи перелетных птиц, а сердце Питера щемила тоска.
Теперь Хелена большей части спала в забытьи, лишь иногда открывая глаза и слабо улыбаясь ему. Роботы делали все возможное, но Хелена постепенно истаивала.
Он подолгу сидел рядом с ней и держал ее тонкие пальцы с хрупкими птичьими косточками своими узловатыми и дрожащими ладонями и с нежностью смотрел на морщинистое лицо.
Как-то он задремал, а когда очнулся, ощутил, как она слабо-слабо сжала его ладонь. Он немедленно сбросил сон, и посмотрел на нее - она лежала открыв глаза и смотрела на прозрачный потолок, по которому скатывались капли дождя из низкого хмурого неба. Потом она перевела взгляд на него, улыбнулась кончиками губ и умерла. Питер тупо посмотрел на огоньки датчиков, которые один за другим загорались красным или отключались вовсе. Цифры бежали по голографическому экрану показывая остановку сердечной, мозговой деятельности и нарастающий отказ всех систем.
Он поднес ее еще теплую мягкую руку к губам и горько заплакал.
Сначала Питер думал устроить для нее могилу вроде египетской пирамиды. Из металлопластика с встроенным термоядерным реактором силового поля, который должен был бы держать ее место упокоения в неприкосновенности по крайней мере несколько тысяч лет. Но потом передумал. Плазменный выхлоп строительного робота обратил ее в горстку праха, которую Питер развеял высоко над городом, поднявшись на флаере и открыв окна, невзирая на истерические предупреждения безопасности.
Но и это последнее дело закончилось и он вернулся в пустой и тихий дом, к роботам, почтительно ждущим указаний и множеству мелких вещиц, оставшихся от нее. Безделушки на полочках, одежда, книги, картинки, какие-то заметки накарябанные старческой рукой. Питер не стал ничего убирать.
Он приказал поставить на веранде кресло, столик и пару бокалов с вином. Прикрытый силовым полем дома от дождя и ветра он сидел и смотрел на хмурый зимний парк, голые стволы деревьев и клумбы с цветами, укрытые от холода специальным материалом.
Он медленно пил вино, улыбался и вспоминал их танцы, разговоры и улыбки. По крайней мере у них был этот год, лучший год в их жизни.
