Часа через три после отбоя на соседней койке завозился Тед, а еще через час не выдержал и, тихо соскользнув с кровати, стянул с тумбочки вскрытую пачку сигарет и ушел в туалет. Драко молча возблагодарил Мерлина за строгое отцовское воспитание, не позволившее первым детским пробам сигаретного дыма на вкус превратиться в зависимость.

Вернувшийся Нотт запустил целую цепную реакцию: взрослые парни по одному ныряли в уборную, и вскоре дышать стало тяжело, пространство заполнилось табачным дымом.

Незадолго до того, как это все же решил прекратить крайне терпеливый охранник, к койке Драко, проходя мимо, шагнул один из парней.

— Малфой, будь осторожней, Хант затаил злобу, — быстрый шепот вряд ли расслышал кто-то, кроме Драко и Теда.

— Капитан Очевидность, — в полудреме пробубнил Нотт и отвернулся на другой бок.

Утро началось с попыток Канингтона оказаться поближе к Малфою. Мальчишка мялся, словно хотел о чем-то спросить, но боялся.

— Что, Крис? — наконец не выдержал Драко, когда после утреннего построения вместо сборов к завтраку Канингтон продолжал топтаться вблизи от его койки, кусая губы.

Мальчишка тут же оживился, радуясь, что его спросили:

— Малфой… Драко… А можно… — забормотал он, но мгновение спустя снова стушевался.

— Что, Крис? Говори!

— А можно, я… Ты же все равно в казарме… Можно, я куртку возьму?

— Нет.

Ответ звучал резко, и поэтому, наверное, в глазах паренька сначала появилось удивление, а потом слезы то ли обиды, то ли злобы. Канингтон развернулся и молча ушел к себе.

Малфой проводил его взглядом и отвернулся. Ему было плевать на мальчишечьи обиды, куртка принадлежала Поттеру, и Драко вовсе не хотелось, чтобы не очень аккуратный волчонок случайно ее порвал или чем-то испачкал. Он совершенно не желал усугублять свое положение подобными долгами перед Героем. Обойдется этот малолетний хвастун. Мерз мальчишка едва ли, он даже спал, не накрываясь, там, где Малфою хотелось завернуться в матрац. Значит, куртка ему нужна исключительно для демонстрации своей приближенности к Поттеру… Которого он, по правде говоря, и видел-то вживую, наверное, единожды — вчера, когда Герою приспичило поносить Драко по лагерю на руках. Обойдется!

День прошел относительно спокойно. Малфой валялся в постели, читал, жевал найденные в передачке яблоки, отчего к вечеру взбунтовался отвыкший от фруктов кишечник, доставив несколько неприятных минут в общем туалете и наградив возможностью внеочередного посещения медотсека, где Драко пришлось выслушать лекцию Барнза о добродетели умеренности.

Вернувшись в казарму Малфой обнаружил хмурые взгляды своих парней.

— Что случилось? — спросил он, забираясь на кровать и пытаясь укутать одеялом замерзшие ноги. — Конфеты кончились?

Гойл взглянул на него исподлобья и отвернулся.

— Сегодня почту забирают, — пробурчал Малькольм. — А в Азкабан совы не летают…

Драко вздохнул, окинув взглядом казарму. Кто-то торопливо дописывал последние строчки, кто-то заклеивал самодельные конвертики, а чьи-то письма стопочками уже лежали на прикроватных тумбочках.

Боковым взглядом Драко вдруг уловил белый конверт в пальцах сидящего рядом Теда.

— А ты кому написал? — удивленно спросил он.

Единственным родным человеком у Нотта был отец, как и все Пожиратели запертый сейчас в Азкабане.

Тед отвел глаза.

— Девушке, — быстро произнес он. — Вдруг дождется.

Малькольм присвистнул.

— А у тебя девушка есть? Ну-ка, Нотт, рассказывай!

— Ага, поделись сексуальными историями из жизни, — раздалось насмешливое напоминание лагерных правил со стороны старожилов.

— Закрыли тему, — Драко откинул голову на подушку и опустил веки.

Может, тоже написать Блейзу? Вдруг ответит? Да, он, конечно, ни разу не пришел за все время, пока они находились в следственных изоляторах. Но Драко постоянно старался убедить себя, что его могли просто не пустить. Вчера, когда в казарму заглянул оборотень и приказал Малфою следовать за собой, сообщив о посетителе, Малфой почти бежал к домику для свиданий, уверенный, что там его ждет Забини…

— Интересно, а на свидания сюда только мужиков пускают? — разглагольствовал где-то рядом Беддок.

— Только родителей или законных опекунов, — отозвался один из «местных».

Драко распахнул глаза и тут же почувствовал на себе тяжелый взгляд с соседней койки.

— Родителей и Поттера, — Тед смотрел на него из-под отросшей челки. — Может, он опеку оформил, Малфой?

— Ему министр Шеклболт разрешение на посещение выдал, — тихий голосок Криса едва не затерялся в общем казарменном шуме, но Драко отреагировал мгновенно:

— Ты откуда знаешь?

— Ты ругаться будешь… — еще тише забормотал пацаненок.

— Канингтон… — угрожающе зарычал Малфой. — А ну, подошел ко мне, живо!

Мальчишка слез с койки и поплелся к нему с видом человека, идущего на эшафот.

— Откуда ты знаешь? — повторил Драко, против правил сверля его взглядом.

— В куртке… В кармане… Разрешение, — пролепетал Крис, и когда Малфой резко дернулся к висящей на крючке над кроватью совершенно чужеродной здесь кожанке, непроизвольно отшатнулся, словно боясь удара.

Драко достал разрешение и долго смотрел в него невидящим взглядом. Шеклболт. Министр безопасности, один из лидеров Ордена Феникса… Любовник матери Блейза, из-за чего Забини так и не приняли ничью сторону во Второй магической… Сотни эмоций захлестнули Малфоя с головой. С одной стороны, эта бумага, видимо, подтверждала слова Теда о попытке Фениксовцев выведать какую-то информацию, с другой… С другой, она говорила Драко, что Блейз Забини давно забыл о своем «самом родном и любимом мальчике». Первое стало неприятным открытием. Малфой надеялся, что Поттера привели сюда эмоции. Совсем неважно, была ли это жалость, или Героя сжигало чувство вины, а, может, чисто гриффиндорское благородство… Но, судя по всему, Победителя привел холодный расчет, а это значило, что как только Фениксовцы поймут бесполезность младшего Малфоя в их шпионских играх, про поддержку Поттера придется забыть. Но неприятности в жизни Драко составляли большую ее часть, и он давно научился не падать духом, как только очередная появляется на горизонте. Он еще обдумает, как удержать интерес Поттера подольше. А вот открытие номер два так больно вонзилось в сердце, что Малфой едва сдерживал предательские слезы.

Сунув чертову бумагу обратно в карман, он обернулся к Крису и в мгновенном рывке сжал тонкую мальчишечью шею. Эмоции требовали выброса. Пацан рылся в его вещах. Отличная кандидатура, чтобы сорваться, скрыв за гневом боль и отчаяние.

— Еще раз, щенок, подойдешь без спроса к моей койке, размозжу башку о стену, понял?

Мальчик попытался кивнуть, испуганно сглатывая, и острый кадык прошелся по ладони Драко, напоминая, сколь хрупка жизнь, трепещущая под его пальцами.

— Отпусти пацана, Малфой, — раздался рядом мрачный голос Нотта. — Он просто ребенок.

— Угу, волчий выродок, которого и кобелина-отец бросил ради кровавых развлечений с Волдемортом, и мать, сука нагулявшая, видать, не сильно заботилась о воспитании, — боль трансформировалась в ненависть и клокотала внутри Малфоя. — Придется мне учить тебя манерам, щенок…

— Драко! — тихо зарычал Тед. — Отпусти пацана… Пожалуйста.

Малфой, разжав пальцы, отшвырнул Криса, и тот тут же бросился прочь, скрываясь в душевой.

— Его мать пристрелили министерские шишки, — вполголоса произнес Нотт. — Любители экстремальной охоты на оборотней в полнолуние. Ему было полгода. Волдеморт дал Фенриру возможность мести, а пацана помог спрятать… Никогда не задумывался, почему Сивый вечно одинок и так безумно кровожаден?

Драко взял сигареты и молча ушел курить. Конечно, он не знал. Какое ему было дело до личной жизни оборотня, с наслаждением рвущего на части все, что движется? Он боялся и потому ненавидел этого цепного пса Волдеморта. А оказывается, у монстра тоже была своя трагедия. Каким, однако, глубоким и неизведанным может оказаться привычно плоский и понятный мир. Интересно, а способен ли Поттер увидеть в нем эту многогранность за плоской маской школьного врага? Стоп, Малфой! Ты начинаешь жалеть себя и мечтать о чьем-то сочувствии… Это из-за Забини. Ты верил в его чувства, и теперь вместо этой веры в твоем сердце пустота, требующая срочного заполнения. Но Поттер — последний, на чье сочувствие и понимание ты мог бы рассчитывать. Забудь!