Таким образом изменение названия московского государства бросило вызов идентичности украинского народа.

С XIV–XVII ст. в научном обращении существует большое количество исторических документов (политических, юридических, церковных), которые не оставляют наименьшего сомнения, что и в литовско-русскую и в последующую — казацкую эпоху национальная территория Украины именовалась дальше Русью, а ее жители — русинами. Это подтверждают тогдашние летописи, хроники, мемуары, поземельные акты, привилегии-подати, завещания, книги записей Литовской метрического свидетельства, Русского метрического свидетельства и т. д. Например, киевского воеводу Константина Острожского (1526–1608) в тогдашних документах постоянно называют русином[660]. Мелетий Смотрицкий так писал на пороге XVII ст. о национальной идентичности: «Не вера делает Русина русином, Поляка поляком, Литвина литвином, а рождение и кровь русская, польская и литовская»[661]. У Смотрицкого «русин» — это не кто другой как украинец. В 1620 г. черкасский подстароста Семен Лыко прокомментировал королевский судебный иск, написанный к нему на польском языке, таким образом: «то страхи на ляхи, а я-м русин. Відаєт король его мл., жем русин, а позви міні по полску шлеть»[662]. Известнейший полемист Иван Вишенский подписывался так: «Іоан русин Вышенскій»[663]. Или запись, датированная 1616 г. «И о той дорозе вашей што и ляхомъ и русиномъ ся указовать»[664].

Анализ огромного количества источников дал М. Грушевскому основание утверждать, что подольская и, в частности барская, окраинная шляхта в XVI ст. именовалась в официальных материалах «русинами»[665].

В работе «Хмельнитчина 1648–1649 в современных стихах», опровергая тезис польских историков (добавим и российских) о якобы исключительно социальном, а не национальном характере Хмельнитчины, И. Франко рассматривает тогдашние польские стихи, из которых единодушно вытекает, «что сие было восстание русского люда. Русь поднялась против поляков, Русь хочет выгнать ляхов за свои границы»[666]. В стихах говорится: «Nigdy sie Mazur z Rusinem nie zgodzi» (никогда поляк не согласится с русином)[667].

Классик старопольской литературы Б. Зиморович (1597–1677) в цикле стихов «Sielanki nowe ruski» так изображает польско-русский национальный антагонизм:

В народной думе «Поход на Молдавию» национальность гетмана Богдана Хмельницкого четко определяется — «русин»:

В «Летописи Самовидца» встречаем жалобу на польские притеснения до 1648 г., когда всем было хорошо за исключением «аніжелі найліпшому християнинові русинові». В другом месте: «По смерти же князя Олелковича, в року 1340 корол полский Казимір Первий, княженіє Кієвскоє на воєводство премінил, і всю Малую Россію на повіти розділил, із русинів постановил воєводи, каштеляни, старости, судій и прочіи урядники»[670].

Если проследить историческое развитие терминологии, то упадок старой этнонимики, в частности термин «русин», начал Андрусевский договор. По позорному Андрусевскому договору о низменности Украины, заключенному между Польшей и Московщиною в 1667 году, Москва получила Левобережье и «временно» на два года город Киев, а Польша — остальные украинские земли, за исключением Закарпатья, которое принадлежало тогда Венгрии. Запорожская Сечь подпадала под общую протекцию Польши и Москвы.

Тайный заговор за спиной украинского народа двух империалистических хищников — одного с Востока, второго из Запада — разодрал пополам живое тело Украины. На Юге нависала над Украиной еще третья, не менее агрессивная, сила — мусульманская Турция и ее сателлит Крымское ханство. С 1672 г. Подолье находилось во власти турок, которые нацеливались на Львов и Киев. Так Украина попала в смертельные геополитические «клещи». Кстати, этот же беспощадный механизм геополитических «клещей» зловеще проявил себя при разделах Польши, а в новейшие времена при разгромах Германии в двух мировых войнах. Украинское казацкое государство при тогдашнем соотношении милитарных сил устоять против геополитических «клещей» не имела шансов. В конце концов, против общей коалиции таких могущественных тогдашних империалистических государств, как Московия, Польша и Турция с их грозным военным потенциалом, не имело шансов выстоять никакое государство Европы.

Андрусевский договор дал начало ужасному периоду в истории Украины — «большой руине», когда народ терпел беспрерывное бремя внешнего давления и внутренних распрей. «Руина» закончилась несчастливой для украинцев Полтавской битвой (1709 г.), после которой московского войска гарнизоны окончательно засели по городам Левобережья.

Именно тогда (1721 г.) произошла смена названия Московского царства на Российскую империю. Так появилась этнонимическая неопределенность: повседневное смешение, а не только под гусиным пером в церковных канцеляриях, таких терминов, как Русь-Россия, русин-русский, что привело к угрожающей национальной идентичности смуте. Не менее опасным был насаждаемый Москвой ассимиляторский термин «малоросс». «Старший брат» вместо «русина» стал нас называть то «малороссом», то «южнорус — сом», то «черкасом» или «черкащанином», а то и просто «хохлом»[671]. Заменой угрожающему этнониму «русин» на Левобережье определенное время служил термин «казак», который скорее означал сословную принадлежность. «Казачество, которое никогда не переставало быть лишь общественным слоем, становилось представителем целого народа, а следствием этого: народ казацкий, народ казако-русский, и замена понятий казачества и украинско-русского народа — это вещь широко распространенная во второй половине XVII и XVIII веках»[672]. Отголоском этих событий являются такие слова в национальном гимне:

В украинском языке слово «казак» стало означать свободных, гордых, хороших, отважных людей вообще. В бытовом польском языке слово «казак» означает чрезвычайно отважного человека.

Из-за таких трагических обстоятельств страна теряла свое давнее, историческое название, а народ — имя. О тогдашней хлипкости в определении национального имени могут свидетельствовать записи, которые делали студенты. «Украинцы, записываясь в университет, указывали свою национальную принадлежности: „украинец греко-русской веры“, „казак“, „киевлянин“, „из Украины русский“, „рутен“, „из Киева на Украине“ и т. п.»[673]. После полтавского погрома и жестоких московских репрессий часть казацкой старшины, осознавая безнадежность исторической перспективы, стала быстро обрусевать, поспешно переходя в разряд имперского дворянства. Характерными являются здесь взгляды О. Мартоса, сына известного скульптора. Он, «склоняя главу перед могилой гетмана И. Мазепы, меланхолически делал замечание, что его Родина, потерявши свое имя и храброе казачество, разделила судьбу многих других, когда-то знаменитых народов»[674]. Процесс разрушения украинского этноса, превращение его в этнографическую массу был завершен закрепощением крестьян при Екатерине II.