Ведьма замерла, чувствуя, как к горлу подступил ком, который она была не в силах проглотить. Теперь, лица этих людей, казались девушке слишком знакомыми. Она знала их. Всех, кроме матери. Семья Паркеров.
– Господи…
И ни на одном из снимков, даже с раннего детства, не было старшего сына семейства. Нигде, в памяти этой семьи, не был запечатлён Малакай.
– Любопытные люди, крайне часто создают себе слишком много проблем.
Бонни резко обернулась, встречаясь взглядом с льдисто голубыми глазами Кая, и что-то подсказывало, что парень был зол. Очень зол.
Девушка осторожно поднялась на ноги, при этом, всё ещё сжимая альбом в руках. Её губы дрогнули в нервной усмешке, и Беннет пришлось приложить крайне много усилий, чтоб не отступить назад, когда Паркер шагнул прямо к ней.
– Так это твой дом. Дом твоей семьи.
Кай глухо зарычал, а его ладони непроизвольно сжались в кулаки.
– Никогда больше не называй этих людей моей семьёй, – сквозь крепко стиснутые зубы процедил он. – Ты поняла меня?
Но несмотря на всю опасность складывающейся ситуации, Бонни отрицательно покачала головой, чем вызвала сначала удивлённый, а после раздражённый взгляд еретика. Впервые, за несколько дней, девушке надоело ему подчиняться.
– Люди не выбирают себе семью, Кай, и тебе придётся с этим смириться, – на удивление, её голос прозвучал абсолютно ровно и спокойно.
Паркер нервно засмеялся. Ярость колотила у него в груди, и единственное, о чём он сейчас мечтал, так это прикончить эту чёртову ведьму прямо здесь и сейчас, вогнать нож ей в живот по самую рукоять, но осознание того, что теперь он не может этого сделать, заставляло парня злиться ещё сильнее.
– Лучше бы тебе заткнуться, дорогуша, – обманчиво ласковым голосом прошипел Кай. – Иначе, я за себя не отвечаю.
Наверное, сейчас Бонни действительно стоило замолчать, но усталость, и внезапно одолевшее девушку безразличие ко всему, были явно против этой затеи. Паркер не убьёт её. Ведьма верила в это, но одновременно, считала свою уверенность слишком наивной по отношению к социапату, ведь убивать людей, для него было словно хобби, самое лучшее из всех возможных развлечений.
– Твоя семья не приглашала тебя на общие снимки, – Бонни взмахнула альбомом, что всё ещё сжимала в руках. – И даже за ужином, тебя отсаживали за отдельный стол, будто прокажённого. Они боялись тебя, а ты, в ответ на это, ненавидел их, верно?
Девушка понимала, что играет с огнём, но так же она понимала и то, что это возможно первый и последний раз, когда она решалась вскрыть самые глубокие душевные раны Паркера. Но какого же было удивление Беннет, когда вместо злости, на лице Кая, она увидела лишь широкую беззаботную улыбку.
Парень глухо рассмеялся, а все его, до этого напряжённые мышцы, вмиг расслабились.
– Не трать силы, пытаясь изменить меня, Бонни. Я не обиженный родителями подросток, который страдал от недостатка их любви, – он с усмешкой покачал головой. – Я никогда в этом не нуждался раньше, и не нуждаюсь до сих пор.
Бонни нервно сглотнула. На секунду ей действительно показалось, что она нащупала необходимую точку, незажившую рану, что однажды озлобила Кая, но похоже она ошибалась, и ему действительно всё равно. Или нет?
– Но твои братья…
– Мои братья? – Паркер оборвал ведьму на полуслове. – Хочешь узнать, что с ними случилось? Оо, я расскажу, – глаза еретика вспыхнули дьявольским огнём. – Я убил их всех. Медленно, наслаждаясь их криками и призывами о помощи. Они так по-детски, слишком наивно, звали мамочку и папочку, думая, что те смогут их спасти, остановив меня.
Бонни поморщилась. Слушать это становилось просто невыносимым, и девушка уже пожалела, что вообще завела этот разговор. У Кая нет сердца, и он уже в который раз смог это доказать ей. Но вот только сам парень, кажется, уже не желал замолкать. Воспоминания двадцатипятилетней давности, приносили ему немыслимое удовольствие, и лучше их, были только испуганные, полные отвращение глаза ведьмы, смотрящие сейчас прямо на него.
Глупая, глупая Бонни. Она всё ещё думает, что ему может быть жаль.
– Одного из них я прикончил с помощью его же силы, – с улыбкой продолжил Кай. – Это было так весело, но, наверное, одновременно и грустно. Грустно оттого, что однажды, твоя собственная магия, может обернуться против тебя самого.
– Хватит, Кай.
Но Паркер сделал вид, что и вовсе не услышал просьбы ведьмы.
– Я заставил его захлёбываться в собственной крови. Хрипеть от недостатка кислорода, и терпеть одновременное ломание каждый из его костей, – голубые глаза парня опасно сверкнули. – Он продержался более пяти минут, остальные не выдержали и двух.
Бонни чувствовала, как её начинает трясти. Она больше не могла этого слушать. Она больше не хотела этого делать. Кай чудовище и садист, упивающийся своей мощью. Он самый настоящий монстр, и этого монстра, можно остановить только силой, потому что он сам, никогда не прекратит свои кровавые деяния.
– Так ты всё ещё хочешь поговорить о моей семье, Бон-Бон?
Девушка поджала губы, борясь с той дрожью, что пронзала всё её тело. Она боялась, была до коликов напугана, но понимала, что либо сейчас, либо уже никогда.
Ведьма резко вскинула вверх свою правую руку, и в тот же миг, Кай, согнувшись пополам, с грохотом рухнул на колени. В его взгляде отразились непонимание и растерянность. Бонни определённо удалось застать Малакая врасплох.
– Ты должен гореть в аду, Кай, – хрипло просипела Беннет, чувствуя, как много магии уходит на то, чтобы удержать еретика. Долго она так не выдержит.
Парень же хрипло рассмеялся, вскидывая на Бонни полный безумия взгляд.
– Я уже там был, Бон-Бон, и теперь, пришла пора там побывать всем, кого ты так любишь и оберегаешь.
Ярость окутала разум ведьмы, заставляя потерять последние частички благоразумия, наперебой твердящие о том, что всё, что она сейчас делает, в скором будущем обернётся против неё самой. Но в этот момент, Бонни было на это плевать, и единственное, что она сейчас желала, так это причинить Паркеру столько боли, сколько он причинил её другим за последние двадцать пять лет.
Беннет резко отвела руку в сторону, и зеркально ей, Кай с силой отлетел в стену, ударяясь об неё всем телом, и с грохотом падая на пол. Одна из его рук, вывернулась под неестественным углом, а из разбитой губы потекла алая кровь. Но несмотря на всё это, парень лишь рассмеялся. Безумно. Более пугающе, чем обычно. И тот факт, что Паркер не страдает от физической боли, разозлил Бонни ещё больше. Она решительно шагнула к нему.
– Говоришь, что заставил своего брата, захлёбываться в собственной крови? – яростно прошипела ведьма, наклоняясь к парню, и заглядывая прямо в его пустые глаза.
В ответ Кай издал лишь короткий смешок. Он не боялся её. У ведьмы не хватит сил, чтобы его одолеть, но, похоже, сама Бонни считала иначе. Ладонь Беннет резко сжалась в кулак, и в тот же миг, с лица Паркера стёрся даже намёк на улыбку. Еретик закашлялся, склоняя голову вниз, и прижимаясь лбом к полу, а уже в следующий момент, из его рта хлынула густая, практически чёрная кровь.
Бонни никогда не была жестоким человеком, но сейчас, смотря, как Кай захлёбывается собственной кровью, она испытала небывалое наслаждение. Он был должен прочувствовать всё то, что чувствовали другие, пережить все эти ужасы на своей шкуре, и только после этого, молиться об искуплении собственных грехов.
Сплюнув кровь на пол, и проведя тыльной стороной ладони по губам, Кай тяжело вдохнул. Грудь всё ещё сдавливало, не позволяя нормально дышать, а каждая клеточка тела буквально горела огнём. Стоит отдать ведьме должное, практика её магии была на довольно таки высоком уровне.
Но не успел парень хоть немного прийти в себя, как резкая, просто невыносимая головная боль, заставила его закричать. Повалившись на бок, он с силой сдавил виски ладонями, надеясь хотя бы слегка уменьшить свои страдания, но тщетно. Каю казалось, что по его черепу, раз за разом, изнутри и снаружи одновременно, наносят нескончаемые удары молотком. Кровавые слёзы хлынули из глаз еретика, а из его приоткрытых губ вырвался то ли хрип, то ли стон.
