– Как пожелаешь, малышка, но сначала, к тебе, – и прежде, чем она успела возразить, снова поцеловал.

Черт, воображения уже ярко рисовало картинки того, как именно он «придет» и ничего хорошо из этого получиться не могло. Сердце даже сейчас опять вылетало из груди, оставалось лишь удивляться, почему до сих пор удается дышать.

На ощупь Саша шарила по столу, надеясь схватить хоть что-то, доску, бутылку, что угодно, способное защитить. Даже нашла, ладонь сжалась на ручке сковороды. Но попытаться оборониться, Саша не успела, сверху легла уже его рука.

– Вот поэтому, Александра Константиновна, вам и было запрещено покидать пределы комнаты, – хоть что-то – он хотя бы чуть отстранился, – не делай глупостей, иначе я пожалею о своей доброте.

Мужчина посмотрел на раскрасневшееся, гневное лицо. Его вопросительный взгляд, встретился с ответным яростным.

Яр ждал, пока она отпустит злосчастную сковородку, Саша это прекрасно понимала, но почему-то не спешила, не хотелось сдаваться, даже если план был изначально провальным. Минута колебаний, и ничего не изменилось, сверля Самарского полным презрения взглядом, Саша сделала то, что он от нее ожидал.

– Вот и умница…

– Отойди. От. Меня, – она уже не была уверена, сможет ли выстоять, если он перестанет прижимать ее своим телом к дереву стола, но и находиться рядом не хотела, снова чувствуя его полную власть и свою ничтожность.

– А ты не пробовала просить, а не приказывать? – он продолжал забавляться. Ему-то происходящее явно доставляло удовольствие, он не боялся, не чувствовал себя в опасности, прекрасно понимал, что чувствует сам, его не накрывало с головой штормовой волной смешанных воедино эмоций.

– О боже… – Саша хотела ответить, что прекрасно помнит, как на него действуют просьбы, что в принципе все ее слова отскакивают от мужчины как горох об стену, но не успела.

– Слава? – Глаша наконец-то нашла швабру, которая, наверное, хранилась в нескольких километрах, судя по тому, как много времени женщина потратила на ее поиски.

Яр обернулся, секунду помедлил, а потом отступил. Страхи Саши не оправдались, упасть-то то она не упала, но столешницу пока что решила не отпускать.

Сначала Глафира улыбнулась, собираясь уже раскрыть объятья, радуясь встречи, но стоило бросить взгляд ему за спину, увидеть перепуганную, тяжело дышащую Сашу, чтобы воспоминания об обиде на него вновь ожили.

– Я не вовремя? – перемену в настроении няни Яр заметил.

– Да, мы заняты, – она прошла мимо, занялась оттиранием начавшего уже застывать белка.

– Ну что ж, простите… – он не собирался ссориться еще больше, в конце концов, это не первый, и, к сожалению, не последний раз, когда няне есть за что на него гневаться, – не буду мешать.

Так же беззвучно, как появился, он вышел из кухни, оставляя по себе лишь бурю эмоций, разрывающую сейчас обеих женщин. Саша молча смотрела на то, с какой яростью Глафира оттирает блестящий уже пол, пытаясь перевести дыхание.

Такой Самарский, нравился ей еще меньше прошлого. Все познается в сравнении. Когда она интересовала его меньше пыли на карнизе, было лучше, в сто раз. А теперь… Если он таким образом пытается запугать, а потом потребует еще какую-то информацию, девушка молилась, чтоб эта информация у нее была, иначе… Он же не остановится…

– Я поговорю с ним, Саша. Не волнуйся, – Глаша сказала это, не поднимая взгляд. Ни о чем, ни зачем, ни почему.

– Я лучше пойду, – отлепив руки от столешницы, Саша сделала неуверенный шаг, потом еще… Она не готова сейчас заниматься кулинарией, и делать вид, что ее ничего не беспокоит – тоже. Одно дело – когда просто находишься в заложницах, не видя при этом его днями, и совсем другое, когда он угрожает так…

Глаша проводила девушку грустным, жалостливым взглядом.

– Добрый день, приемная генерального директора «Билдинг фо», слушаю вас, – это был уже третий звонок за неделю, которым Дима пытался хотя бы добиться соединения с таким важным генеральным директором. Пока попытки оставались провальными.

– Вас беспокоит Дмитрий Ермолов, я уже звонил, я представляю Самарского Ярослава Анатольевича, хотел бы уточнить насчет встречи…

Ему совсем не нравилось то, чем приходится заниматься, фактически исполняя обязанности секретаря друга. Но если они динамят даже его, поручать это кому-то другому смысла не было.

– Подождите на линии, пожалуйста, – каждый раз, вспоминая о «Билдинге», Дима удивлялся устройству компании. Прекрасно зная, кто именно им звонит, его не соединяют с генеральным директором, это показательно. Такого не позволял себе даже Титов, считающий себя царем и богом своей отрасли.

Благо, секретарь не включила эту дурацкую музычку, которую ему уже приходилось слушать до этого.

– Простите, на этой неделе окон нет. Но мы можем запланировать встречу на следующей.

– То же вы сказали мне в прошлый раз, – он даже не удивился. Если после второго отказа рвал и метал, бегал по офису, рявкал направо и налево, теперь лишь иронично улыбнулся, побеждая в споре с самим собой. – Соедините меня с господином Шутовым, пожалуйста…

– Простите, сейчас это невозможно, – до одури вежливый тон раздражал.

– Почему?

– Господин генеральный директор в данный момент отсутствует…

– А мобильный?

– Это конфиденциальная информация.

Вот в таком русле и происходили обычно разговоры Димы с неизвестной, но такой уже родной для него, секретаршей Шутова. Чтобы понять, что мужчина не выходит на контакт намеренно – не нужно было иметь семи пядей во лбу. Чтоб понять, что они-то во встрече нуждаются, чтобы хотя бы уяснить серьезность намерений – тоже. И обе эти проблемы Диме предстояло решить.

– Запишите мой номер, пожалуйста, и как только господин Шутов вернется, передайте, что я звонил, хорошо?

Хоть девушка всячески уверяла, что непременно сделает это, верилось с трудом. Чутье подсказывало, что ему светит и четвертый, и пятый, и шестой звонок.

В последнее время Дима с нетерпением ждал того момента, когда Яр вернется, чтобы заняться всем этим лично. Лучше, конечно, после того, как Титов сдаст тендер, но эта проблема уже не казалась такой значимой, как раньше.

Дима даже часто думал о том, что они поспешили. У компании Титова настали не лучшие времена, акции падают, им удалось переманить часть персонала к себе, застройки определяют не дураки, неустойчиво держащейся на ногах компании комплекс не доверят, и без этой затеи с Титовой, тендер был бы их. Если бы претендовали двое… А эта темная лошадка заставляла нервишки шалить куда больше. Дима постоянно боялся что-то упустить, что-то такое, в чем Яр сможет его обвинить. И этот его приезд на пару дней ничем не помог.

Еще и Снежа сама не своя. Они встречались в последнее время не так часто – и он занят, и у нее куча работы, провести выставку для фотохудожника – это лишь начало. Но заехав вчера повидаться, Дима застал девушку в таком состоянии, что с трудом узнал.

Она плакала, впервые плакала при нем, раньше не позволяла себе такой слабости, помня детское воспитание брата, а потом рассказала, что совершила глупость. Думала, что он вернется хотя бы для того, чтоб найти этого «ее мужчину», чтобы сказать ей, какая же она тварь, что он будет ревновать, а он… Его безразличие задело сильней, чем способность поверить в измену.

Теперь Дима ждал возвращения друга еще больше, чтоб как обычно помирить строптивцев, обеспечив и их и себя спокойствием хоть на какое-то время.

Он готов был заняться французским строительством самостоятельно, он был готов уже на что угодно, лишь бы не погружаться в это болото, бермудский треугольник все глубже и глубже.

Покрутив телефон в руке, Дима набрал сообщение:

«Самарский, если ты наслаждаешься там жизнью, пока я тут страдаю, гори в аду, друг». Отправил, а потом снова опустил взгляд в кипу документов, разложенных на столе.

Прятаться от похитителя в его же доме – задача не из легких, если не сказать безнадежная, но доведенная до отчаянья Саша готова была ухватиться за любую возможность, лишь бы отстрочить его угрожающее «я приду».