- Нет! – ошарашенно промолвил Диппер, не веря в происходящее. Все-таки они видели сирену, это была правда. И сейчас, по воле судьбы, это принесло небывалую беду на все судно. Парень не понимал, что ему нужно делать, а в голове все всплывали и всплывали картинки из прошлого, где тетушка Сьюзен и тетушка Сара учили его петь.

- Тогда, как же мне расколдовать моряков? Хватит ли у меня сил спасти целое судно от стаи сирен?

Они будто знали… Будто сама судьба одарила его этой способностью, чтобы однажды, чтобы именно сегодня, спасти его драгоценную семью от кровожадных сирен, но… нужно было вспомнить.

- Если будет заколдовано много людей, песня одной русалки не сможет перепеть всех…

Чтобы избежать больших жертв и дать себе надежду на спасение остальных, парень бросился к люку с лестницей в трюм, и закрыл тяжелую дверь на ставни. Это помешает оставшейся команде подняться наверх, это может стать и их спасением.

Пайнс не заметил, как рулевой вернулся на свое место, а корабль уже направлялся на открытые рифы. Если подумать, это был прекрасный вид: стая сирен, сидящая на острых, выточенных веками скалах, словно яблоки на дереве в саду его приемного отца. Они были прекрасны в этом образе с белоснежной кожей, серебряными, переливающимися хвостами, красивыми лицами, которые были у них еще в те времена, когда вместо страха они вселяли надежду в сердца людей. Они пели, чтобы выжить, и пели, чтобы убивать. И эта природа не нравилась Дипперу до глубины души, до боли в сердце, до неутолимой ненависти ко всему их роду.

- Тебе нужно просто петь эту песню, и ты сможешь их спасти.

Заветная фраза, которую он никогда не забывал, четко отразилась в мыслях, заставляя его сделать первый вдох для первых нот той песни, которая спасет их жизни.

Она эхом пронеслась по всей округе, заставляя удивленных русалок замолчать на мгновение, озираясь по сторонам в поиске глупой русалки, которая решила с ними потягаться. И тут же возобновили свою песню с большей силой, приметив на судне одиноко стоящего в стороне парня, что пел до боли знакомую, их старую волшебную песню, с помощью которой моряки, будто по звездам, могли найти дорогу домой. Эта сладкая мелодия, которая окутывала теплом всех, кто слышал ее, успокаивала, заставляла остановиться, присесть и расслабиться… Она всегда исполнялась от души, но сейчас, была приправлена нотками власти и воли, которые Диппер никогда не мог показать, будучи тритоном или простым человеком. Он просто был собой, когда ему не от кого было защищать своих родных и близких, и просто дарил им тишину и покой, которую они заслужили после долгого рабочего дня. Но сейчас, когда в опасности было само их существование, Пайнс был обязан выложиться на полную, открыв свой голос таким, каким наделила его судьба.

- Если их будет много… Одна русалка не справится…

Слова, которые раньше казались легендой, сейчас звучали как проклятие. Страх, который наполнял тело при одной только мысли о том, что он не справится, подкреплялся нарастающей волной песни сирен, которые сплывались на зов своей стаи за помощью. Диппер впадал в отчаяние, голос срывался и становился тише, но стоило одной из проклятых морских созданий запрыгнуть на борт корабля и поманить к себе пальцем одного из матросов, что безвольной куклой двинулся вслед жесту, в груди тритона проснулось что-то, невиданное ему доселе. Со злости топнув тяжелым сапогом по дощатому полу, парень громко крикнул:

- Пошла вон!

Перепуганная молодая сирена бросилась в воду, а Диппер запел с новой силой, срываясь на такие высокие ноты, о которых раньше и мечтать не мог. Моряки начали жмуриться, хвататься за головы, но были все еще без сил сказать хоть слово: они не могли прийти в себя.

Они приняли меня к себе. Они заботились обо мне все это время. Они помогали мне, когда я не справлялся, и поддерживали, когда мне доставалось от капитана. Они стали моей третьей семьей. И здесь я обрел свое счастье… Я не дам им забрать то, что у меня есть! Они бы сделали все, что в их силах, чтобы спасти меня! И ради них я тоже готов броситься под эти пули… Если обычная русалка с ними не справится, то тритон точно сможет разогнать стаю сирен!

Вдали прогремел гром. Дождь, каждый раз, неожиданно настигавший их во время плавания, и сейчас встал завесой, начиная свой порыв мелкими, редкими каплями. Закрыв глаза, Диппер отдался этому чувству, которое вело его вперед по дороге жизни, лишь в правильном и известном только ему направлении. Он почувствовал, как тело начинает промокать быстрыми темпами под начинающимся дождем, а так же силу, которой наполняла его вода.

После долгого время без влаги, Диппер перестал чувствовать в себе то, что делает его тритоном, но сейчас, он будто возвращал себе тот потерянный кусочек себя, о котором давно забыл. Мечтая жить на суше и путешествовать, он совсем забыл о том, что принадлежит другому миру. Миру, в котором нет места воздуху, танцам, забавным нарядам и… людям. Он тритон, который родился под счастливой звездой, которая дала ему дар спасения. И эта звезда оберегала его все это время.

Вода вокруг корабля засветилась изнутри, будто много маленьких флюоресцентных медуз поднялось с далеких черных глубин океана. Они танцевали под качающимися волнами, под кормой судна и скалами, превращая туманный, ужасающий пейзаж в маленькое подобие чуда. Свет, исходящий от них, дарил это волшебное спокойствие, которое только крепче устанавливало власть песни тритона, поднимая его выше над палубой, оборачивая его ноги в голубой перламутровый хвост, с четко очерченным знаком большой медведицы на боку. Плавники, перепончатые уши, тонкое сияние, что исходило от приоткрытых глаз, приподнятое в воздухе тело тритона, внушали в сирен непонимание и предчувствие опасности. Песнь, исходящая от Диппера, начала звучать невероятно громко, невероятно четко для лишь слегка приоткрытых губ. Будто он передавал свою песню телепатически, оставляя в чужих разумах лишь ее, полностью затмевая голос сирен и посторонних мыслей.

Команда начала приходить в себя. Они озирались по сторонам, вспоминая, что случилось, определяя, где находятся, с ужасом смотрели на исказившуюся в лицах стаю сирен, половина из которых уже скрылась в воде, с непонятными чувствами оборачивались на тритона, не веря своим глазам.

Почувствовав, что опасность миновала, Диппер замолк, прикрывая ослепленные светом глаза и снова открывая их, чтобы убедиться в своей правоте. То, что он увидел в этот момент, породило в сердце зверя, готового убивать. Стоящий у борта Билл и припавшая к его губам сирена.

- Если моряка коснется поцелуй сирены, то ты не сможешь его спасти…

Ты не сможешь его спасти.

Сирена, которая поняла, что им не победить, решила воспользоваться последним шансом, пока Диппер был отвлечен на других. И это было настоящей подлостью. Это было в стиле сирен – существ, которым ничего не нужно, кроме крови и свежего мяса.

Она потянула его за собой, но опомнившиеся моряки оттолкнули ее в воду, удерживая, порывавшегося прыгнуть следом капитана. Диппер, не в силах смотреть на это, быстро отпрыгнул в воду, теряя то самое чудесное равновесие, что удерживало его в воздухе над палубой. Обогнув корабль, парень запрыгнул на борт прямо перед лицом Сайфера, посмотрев в его глаз.

Боль, отчаяние, желание вырваться из крепкой хватки своей команды, чтобы броситься на верную смерть в воду, отдав свою плоть на корм сиренам. Это желание было так велико, что где-то на закромах мыслей, Диппер подумал, какую же иллюзию наслала на него сирена, что он так отчаянно хочет проститься со всем, что у него есть, лишь бы прыгнуть в океан за своей мечтой.