«Нет, не смогли бы» — возразил «дан-Энрикс» мысленно. Но Вальдер, наверное, понимал это не хуже его самого — просто не хотел отказаться от иллюзии, что мог бы что-то сделать для своей сестры.

— …Может, ты прав, и Галатея Ресс действительно ни в чем не виновата, — неожиданно сказал Валларикс. — Это все я. Если бы я сказал, что Маллис пропала, Галатея, вероятно, рассказала бы мне то, что знает. Но на тот момент мы с Иремом не допускали даже мысли, что она может быть непричастна к этому побегу… Как же глупо!

— Перестаньте, монсеньор. Это бы ничего не изменило, — твердо сказал Крикс. — Моя мать сама решила, что ей делать. Думаю, она отправилась бы в Эсселвиль даже в том случае, если бы заранее узнала обо всем, что ее ждет.

— Может быть, — задумчиво ответил император, и опять надолго замолчал.

— Знаете что, мой лорд? Вместо того, чтобы обсуждать здесь дела двадцатилетней давности, вам следовало бы вернуться к королеве, — мягко, но настойчиво сказал «дан-Энрикс», поднимаясь на ноги, чтобы при необходимости проводить императора наверх. Конечно, не дело разговаривать с правителем, словно с ребенком, которому взрослые напоминают, что пора ложиться спать, но вид у Валларикса в самом деле был усталым и каким-то удивительно потерянным.

Валларикс поднял голову.

— А ты?..

— А я, если позволите, пока останусь здесь. Вдруг мне удастся почувствовать ту самую магию, о которой вы сегодня говорили?

— Попытайся, — согласился император. — Сам я до сих пор не понимаю, как именно она действует, поэтому не могу дать никаких советов. Но если это вышло у меня, то у тебя получится тем более. Ты ведь наследник Энрикса из Леда.

— Как и вы.

— Не в этом смысле. Я — потомок Энрикса, но я — не Эвеллир, — очень спокойно возразил Валларикс. Встретившись с ним взглядом, Меченый внезапно понял, почему король практически не задавал ему вопросов — в этом просто не было необходимости.

— Значит, вы знаете, что я вернулся за Мечом? — уточнил он. Король впервые улыбнулся.

— Я понял это в ту же самую минуту, когда ты вошел… Общение со Светлым приучило меня к мысли, что с людьми вроде него или тебя нужно прощаться каждый раз, когда выходишь в соседнюю комнату, поскольку разговор, отложенный наутро, может состояться через пять или шесть лет. Поэтому — прощай! Удачи, Рикс.

— И вам, мой лорд, — ответил Меченый. И еще несколько минут стоял лицом к дверям, даже когда Валларикс уже вышел из подземной усыпальницы.

— Брось его. И тот, зеленый, тоже брось, — нетерпеливо сказал Льюберт своему стюарду, вытащившему из сундука с одеждой слегка выцветший дублет. — Укладывай только самое необходимое. Я не хочу никаких проволочек, так что поедем налегке.

В дверь его комнаты небрежно постучали. Льюберт едва не заскрипел зубами. Потревожить его в такой поздний час могли только несколько человек, и никого из них он совершенно точно не хотел бы сейчас видеть. Льюс махнул рукой слуге, и тот открыл позднему гостю дверь. Снаружи оказался мессер Ирем.

— Могу я войти? — осведомился он.

— А вам не кажется, что сейчас уже слишком поздно для визитов? — неласково спросил Дарнторн. Если лорд Ирем думает, что звание главы имперской гвардии дает ему право вламываться к людям среди ночи, то он очень ошибается.

Сэр Ирем сделал вид, что не заметил его резкости, и вежливо ответил:

— Я с удовольствием отложил бы этот разговор на утро, если бы не думал, что сегодня ночью вы покинете Кир-Кайдэ. Судя по тому, что ваш слуга укладывает ваши вещи, я был прав.

«То есть это доглядчики мессера Аденора были правы» — мысленно поправил Льюберт, но, смирившись с неизбежным, все-таки позволил лорду Ирему войти и отослал слугу, велев ему вернуться через час. О чем бы коадъютор ни рассчитывал с ним говорить, эта беседа вряд ли предназначалась для чужих ушей.

— Может быть, налить вам вина?.. — осведомился Дарнторн кисло. Едва ли можно было представить себе что-то глупее, чем изображать радушного хозяина в подобной ситуации, но ничего другого на ум Льюберту сейчас не приходило.

— Не беспокойтесь, я сам, — жестом остановил его сэр Ирем, подойдя к столу. С ловкостью завзятого трактирщика откупорив бутылку эшарета, рыцарь бросил быстрый взгляд на Льюберта. — Надеюсь, вы составите мне компанию?..

Дарнторн кивнул, и Ирем разлил эшарет по бокалам. Льюберт наблюдал за коадъютором с усталым удивлением. Рыцарь был на двадцать с лишним лет старше его, но, когда Льюберт смотрел на отточенные лаконичные движения мессера Ирема, на его оживленное лицо, казалось — дела обстоят как раз наоборот. За несколько последних лет лорд Ирем выиграл две войны, разделался с мятежниками, угрожавшими власти Валларикса, и чудом выжил после «черной рвоты» — но сейчас он выглядел как человек, искренне наслаждавшийся самим процессом жизни. «Он как будто бы совершенно не устал от всего этого», — с горечью думал Льюберт, пристально разглядывая коадъютора. В светлых волосах каларийца появилась седина, но Ирем явно не чувствовал себя постаревшим. А вот Льюберт — чувствовал, как это ни смешно в неполных девятнадцать лет.

«Интересно, ему правда нравится такая жизнь? — размышлял Льюберт, принимая у мессера Ирема бокал с вином. — Что он на самом деле любит — риск, азарт? Да ну, ему ведь не тринадцать лет… Себя?.. Пожалуй. Никогда не видел человека, который бы так откровенно наслаждался своим превосходством над окружающими. Но все равно — не может быть, чтобы все дело было только в этом_. Просто у него есть вещи, которые для него по-настоящему важны — династия дан-Энриксов, благополучие империи и этот его Орден. А у меня ничего такого больше нет».

Крикс, правда, тоже выглядел и вел себя совсем не так, как полагалось человеку, пережившему заключение в Кир-Роване, но Меченый — это особый случай…

Льюберт отхлебнул вина, не ощущая его вкуса. Как же хорошо, что он не позволил себе поддаться на уговоры Рикса!.. Льюберт знал, что, если он воспользуется предложенным ему помилованием, то половину времени будет терзаться от необходимости бывать на людях и делать какие-то дела, а остальную половину времени ходить за Меченым, как тень. Его тянуло к Риксу так же, как замерзшего человека тянет к огню. И дело было не в том, что он вдруг проникся симпатией к своему старому врагу. Сказать, что они сделались друзьями, было бы изрядным преувеличением. Просто в присутствии «дан-Энрикса» владевшие Дарнторном ощущение тоски, усталости и безнадежности ослабевало, отходило куда-то на задний план. Будь энониец ворлоком, Льюберт подумал бы, что «дан-Энрикс» применяет к нему свою магию, но Меченый не имел даже слабой искры Дара, значит, дело было в нем самом. После Кир-Рована с «дан-Энриксом» явно что-то произошло — хоть и совсем не то, на что рассчитывал лорд Сервелльд. В присутствии «дан-Энрикса» Льюберт начинал чувствовать себя так, как будто бы события последних лет можно было каким-то таинственным образом исправить. Как будто бы достаточно очень сильно захотеть — и две последние войны, и его разочарование в отце, и пропитавшая стены Кир-Кайдэ ненависть — все это развеется, как дурной сон, и окажется, что на самом деле ничего этого не было. А было только детство, и цветущие сады в Торнхэлле, и отец, вышедший посмотреть, как Льюберт учится брать первое препятствие на только что подаренном ему коне. В то утро Льюберт верил в то, что вся его будущая жизнь будет так же прекрасна, как этот июньский день — а рядом с Меченым он начинал чувствовать себя так, как будто этот день можно было вернуть. Расставшись с Риксом, Льюберт всякий раз винил себя за то, что поддавался этому бессмысленному самообольщению, которое в его конкретном случае весьма напоминало малодушие, но потом ему снова становилось слишком тяжело, и он, не зная, как, опять оказывался в комнате южанина. Пил с ним вино, беседовал о дипломатии, о Доме милосердия, об Академии (впрочем, воспоминаний, одинаково приятных для обоих, у бывших врагов было не так уж много, так что ностальгическое «А ты помнишь?..» слишком часто обрывалось продолжительной неловкой паузой), и, наконец, даже о нелюбимой Льюсом философии — лишь бы иметь достойный повод задержаться в обществе «дан-Энрикса» подольше. По большому счету, ему было все равно, о чем беседовать. Если бы Рикс любил играть в пинтар, Льюс бы, наверное, стал бы таскать в кармане фишки и игральный кубик.