Первым, кого Крикс увидел, войдя в зал трактира, был Кэлрин Отт, перед которым стояла чернильница и громоздилась кипа из исписанных листов. За столиком он сидел не один — с ним рядом примостился Гилберт Тойн, который крепко спал, уронив голову на скрещенные руки. Крикс не слишком удивился, потому что с самого начала ожидал чего-нибудь подобного. Отт приехал в Кир-Кайдэ вместе с лордом Иремом, но Крикс на тот момент еще не выходил из своей комнаты, так что увидеть Кэлринна ему не удалось. Льюберт сказал ему, что Кэлрин пробыл в крепости всего несколько дней, после чего уехал в Лорку — собирать подробности о недавней войне из первых рук. Эти рассказы представлялись ему более важными, чем переговоры, каждую реплику в которых добросовестно записывали сразу несколько секретарей.

Когда дан-Энрикс вошел в зал, Отт поднял голову и вздрогнул, узнав старого товарища. Южанин выразительно кивнул на подметавшую полы служанку, и Отт, умница, прекрасно понял, что от него требуется.

— Доброе утро, Рик, — сказал он таким тоном, будто только накануне видел Меченого в лагере. Этого Отту показалось мало, и он заразительно зевнул.

— Ты уже встал — или до сих пор не ложился? — спросил Меченый, подсаживаясь за тот же стол.

— Я не ложился. Гилберт вызвался рассказать мне о Серой сотне, если я пообещаю ставить ему выпивку, чтобы у него не пересохло в горле. И уж можешь мне поверить — в горле у него пересыхало очень часто… Ты не представляешь, сколько он смог выпить, прежде чем заснул. Я видел толстяков, которые падали под стол от половины такой порции… К тому моменту, как он отрубился, столы уже сдвинули, а я остался один во всем зале. Никто мне не мешал, так что я набросал еще одну главу.

Отт улыбнулся. Крикс не понимал, как могут несколько исписанных листов привести человека в такое благостное расположение духа, но факт оставался фактом — Кэлринн выглядел довольным, словно кот, нажравшийся сметаны. Это пробуждало любопытство.

— Можно мне прочесть?.. — спросил южанин полуутвердительно, протягивая руку к верхнему листу. В Лаконе Отт всегда с готовностью читал приятелям свои стихи и остроумные заметки о наставниках, и Меченый ничуть не сомневался, что он будет рад похвастаться плодом своих трудов.

Но вместо этого Кэлрин прикрыл листы рукой.

— Я еще не закончил! — быстро сказал он.

Меченый примирительно поднял ладони.

— Разумеется, как скажешь… А где Нойе с Юлианом? Спят?

— Иди наверх. Они не будут на тебя в претензии, если ты их разбудишь. А я пока закажу нам завтрак…

Кэлрин оказался прав. Нойе и Лэн не только «не были в претензии» за то, что Меченый не дал им выспаться, но и едва не задушили его в объятиях. Если учесть те слухи, которые доходили до них из Кир-Рована, это было совсем не удивительно. Правда, и Юлиан и Нойе знали, что их побратим остался жив и находится вне опасности, но услышать эти новости из третьих рук — это одно, а проснуться и воочию увидеть человека, которого ты несколько недель считал погибшим — это, как-никак, совсем другое.

Полчаса спустя, когда они спустились вниз и приступили к завтраку, Лэр почти весело рассказывал о том, как мессер Ирем вызвал их к себе, и чуть не оторвал обоим головы за то, что они помогали Криксу скрываться среди разведчиков из Серой сотни, тогда как их долг — по утверждению мессера Ирема — состоял в том, чтобы немедля сообщить о местонахождении «дан-Энрикса» рыцарям Ордена.

— Он что, действительно так сильно на вас взъелся?.. — виновато спросил Рикс.

— Честное слово, дайни, я всерьез готовился к тому, что он меня повесит, — ухмыльнулся Альбатрос. — Лэр умолял его взять нас собой в Кир-Кайдэ, чтобы мы могли удостовериться, что с тобой все в порядке, но твой Ирем заявил, что раз у сына Лэра хватило ума вступить в разведку, значит, здесь он и останется. Он сказал, что, если мы попробуем покинуть Лорку без его распоряжений, нас будут судить как дезертиров.

— Он бы этого не сделал, — не вполне уверенно заметил Крикс. Нойе выразительно прищурился.

— А ты рискнул бы проверять? На нашем месте?

— Нет, — честно признался Меченый.

— Ну, вот и мы не стали. Хотя Лэн тогда на стену лез. Ему казалось, что Ирем просто хотел нас проучить. Как будто мы действительно могли пойти и выдать тебя Ордену!.. Потом-то выяснилось, что у коадъютора на нас были другие планы. Он отправил нас выслеживать Белоглазого.

— Кого?.. — не понял Рикс.

— Ну, того ворлока, который помогал Дарнторну. Надо же нам было как-то называть его между собой?.. Лорд Ирем приказал узнать, куда он исчез после того, как убил Сервелльда Дарнторна. Мы потратили на это почти две недели и обшарили всю Лорку и ее окрестности, но под конец все же узнали, куда делся этот Хеггов маг!

— В Солинки, полагаю, — сказал Меченый, пожав плечами.

Лицо Нойе вытянулось.

— Верно. Именно в Солинки, — согласился он после недолгой паузы. Криксу стало неудобно. Ну что ему стоило выслушать Нойе до конца и притвориться удивленным?..

— Знаешь, кажется, эти твои ворота в другой мир и в самом деле существуют, — сказал Юлиан, нагнувшись к Риксу через стол. — Мы не могли вернуться в Лорку, не узнав, куда исчез Белоглазый, так что нам пришлось рискнуть и доехать до самой арки. Ты был прав — она точь-в-точь такая же, как и в Хоэле… Нойе на всякий случай даже прошел сквозь нее несколько раз, но ничего не вышло. Думаю, это из-за того, что он не Одаренный. Так что мы не знаем, куда Белоглазый мог отправиться через портал.

— Я думаю, что он отправился в Галарру. Помнишь, Кэлрин, ты когда-то рассказал нам сказку о человеке, который пожелал стать магом, не будучи Одаренным, и решил прибегнуть к силам Темного Истока?.. Так вот Белоглазый — это, собственно, и есть тот самый маг.

— Час от часу не легче, — вздохнул Юлиан. — Сначала фэйры, теперь Олварг и «кромешники»…

— Фэйры — всего лишь духи леса и воды, — поправил Крикс. — Они — не порождения Истока и не меньше нас страдают от его существования.

— Тогда зачем они все время нам вредят? Крадут детей, заманивают путешественников на болото, всем морочат головы…

— Указывают клады, помогают найти верный путь, спасают утопающих… — в тон Лэру продолжил «дан-Энрикс».

— Прямо милашки, — раздраженно буркнул Юлиан. — А это помнишь?.. — он продемонстрировал Меченому почти незаметный след от старого ожога на руке.

— Да, разумеется, они пытались тебя заманить. Но ты же не станешь утверждать, что люди — зло, только из-за того, что кто-нибудь из них сделал тебе какую-нибудь пакость?.. Фэйры в этом отношении ничем не отличаются от нас. Потом — учти еще, что мы для них — чужие и довольно непонятные создания. Ты же не жалеешь зайца, на которого охотишься, или того лосося, которого сейчас ешь?..

— Ладно, убедил. Фэйры — ни то, ни се, как люди. Только «кромешники» — зло безо всякой примеси.

— Как знать… Один из них когда-то спас мне жизнь, — задумчиво сказал «дан-Энрикс». — И потом, «кромешники» — не совсем люди. Они околдованы и почти лишены свободной воли. Если верить сказке Кэлрина, каждый из них пошел на это добровольно или почти добровольно. Но что там произошло на самом деле, мы пока не знаем. Думаю, к тому, что можно назвать «злом без всякой примеси», ближе всего подошел сам Олварг, но и в нем еще осталось очень много человеческого.

— Почему ты так решил?.. — осведомился Кэлринн Отт. Он весь подался навстречу «дан-Энриксу», сидя на самом краешке своего табурета, и имел вид гончей, учуявшей след. Если бы Меченый не был так занят собственными мыслями, он бы, наверное, насторожился, но сейчас он просто честно пояснил:

— Олварг приходил ко мне, когда я был в Кир-Роване. Можно сказать, что он увлекся и сказал гораздо больше, чем ему хотелось. Во всяком случае, я понял, что значительную часть его поступков определяет личная обида на дан-Энриксов. Он утратил всякую способность испытывать жалость к другим людям, но себя по-прежнему жалеет — значит, остается человеком.

— Тоже мне, достоинство — умение жалеть себя! — сердито фыркнул Лэр.