- Все, пошли. - Бабушка подгоняла нерасторопного внука. - Давай быстрее мне еще тебя поселить в съемной квартире до завтра надо, а потом на работу.

Жилье оказалось в сумрачной глубине третьего двора на втором этаже. Хозяйка - женщина с незапоминающимся лицом, быстро обговорила с Надеждой Халимовной детали и ретировалась.

В квартире царил царапающий взгляд порядок, и едва уловимый запах хлорки, который можно учуять в дешевых апартаментах, сдающихся на несколько часов.

Тяжелая мебель, удивительной прочности оказалась представлена в самой бедной гамме, зато на стене в коридоре висел телефон, а на кухне сверкала снежно-белым боком газовая колонка. В девственно чистом двустворчатом шкафу, обширное нутро которого украшали разномастные плечики, на одной из полок расположилась внушительная стопка чистого постельного белья.

- Ну, до встречи. Буду с утра в четверг, у меня как раз библиотечный день. Обсудим ситуацию. Пока понятно, что в моей комнатке ни поселить, ни прописать тебя не выйдет - бдительные соседи во все инстанции начнут сигнализировать. Так что, думаю, придется иначе оформляться, но это вопрос решаемый.

Наскоро перекусив, Родин залез в ванную и наслаждался горячей водой до самого вечера. Видит бог, он бы и спать остался в ванной, но желание перекусить выгнало на кухню. Засыпал Максим уже почти нормальным человеком.

Понедельник.

Максим вскочил среди ночи. Непривычная духота добралась и сюда, заставив отбросить в сторону ставшую липкой от пота простыню. Сердце бухало в груди как после хорошего забега на приз маршала Буденного. Надоедливый сон никак не хотел оставить его в покое. На назойливое видение не действовали обещания забыть его раз и навсегда, даже подкрепленные крепким посылом. Опять, короче, неудача. Ну сколько можно терпеть это издевательство. Это ж чем надо было насолить богам, чтобы вместо спокойного, благородного отдохновения получать сновидение похожее на крутую горную дорогу, где резкий подъем сменялся еще более крутым провалом. Так и не успев больше попенять на злую судьбину, Максим опять провалился в дрему.

Как же не хотелось вставать. Нет, надо отдать адской машине должное. "Ррразбудила", гадина. Дребезжащий звук будильника проникал даже сквозь надвинутую на голову подушку. Вытащив из-под одеяла руку, Максим пытался на ощупь найти механического мерзавца. Попытка не увенчалась успехом уж слишком далеко прятался тикающий подлец. Пришлось подниматься. Приподняв вялое, сонное, нагло сопротивляющееся тело, Родин сел на кровати и придавил наконец ненавистную кнопку. Наступила блаженная тишина. Хотелось повалиться снова набок и забыться сном. А ведь снилось же что-то донельзя приятное.

Нет. Нельзя. Засунув ноги в шлепанцы, Максим побрел в совмещенный санузел. Пыхнула, зажигаясь огромная как старинный сундук газовая колонка, и из крана полилась струйка пока еще холодной воды. Ленивым движением Максим намочил зубную щетку и, опасливо открыв картонную коробочку, едва коснулся зубного порошка. Слипшаяся белая масса оккупировала щетинки и застыла в ожидании.

Процесс чистки зубов продолжался с закрытыми глазами. Только когда ротовая полость избавилась от водопроводной воды после полоскания, ловившие каждое лишнее мгновение отдыха, глаза приоткрылись, и Максим взглянул в висящее над раковиной зеркало. Обычно, это жестокое порождение злобного ума издевалось над своими клиентами. Оно, являя пример дьявольского глумления, показывало смотрящимся в него морщины, отеки, мешки, прыщи, волоски и прочие недостатки, что неизвестно откуда выскакивают на лицах по утрам. В этот раз зеркало для разнообразия явило пример благонравия. Оттуда глядела просто заспанная особа с взъерошенными светлыми волосами, лишенная безобразных недостатков.

Чтобы окончательно проснуться, Максим побрызгал в лицо холодной жидкостью, на чем процесс утреннего омовения посчитал совершенно законченным.

Пора было приступать к зарядке. Физкультура, мать ее ити. До чего неприятное занятие. Если бы не "Цель" с большой буквы, то ничего подобного несовершеннолетнее "дитя Страны Советов", делать бы не взялось.

"Кубики, кубики, где вы мои кубики",- тяжко стонал Максим, в изнеможении продолжая качать пресс.

Ведь надо было попасться на глаза дурацкой фразе, что девушки прямо сходят с ума, если у их кавалера обнаруживается "живот" наподобие геометрической шарады. "Вот скажите, пожалуйста, зачем в искривленные извилины красавицы-блондинки - Шейлы, изображенной на глянцевой обложке идеологически - вредного буржуйского журнала, может влезть подобная прихоть?" Пришедшая в голову спасительная мысль на мгновенье прервала сгибательно-разгибательные движения, но дурная голова, как известно, не дает покоя. Извернулась она и тут: "Да бог его знает, как у девиц мозги устроены. Литература на этот счет дает такие противоречивые рекомендации, что тут сам черт ногу сломит".

Вот так, помянув в суе противоборствующие за влияние на род людской силы, Родин вернулся к прерванному занятию. Выжав из ни в чем не повинного организма очередную порцию пота, физкультурник-Максим решил, что пора уже, наконец, принять душ. Когда еще доведется.

Впереди ждала дорога на турбазу. Трудовая вахта туда, где тяжелый труд сделает из него " настоящего человека" на время отодвигалась.

Вот бы там еще нашлись и юные туристки. Наличие последних было бы для Максима весьма полезным. Пора было избавляться от неестественной привязанности. Собственно говоря, в том, чтобы соответствовать нахально перечисленным в тексте интервью требованиям девушки с обложки - красавицы Шейлы и состояла та великая "Цель", что заставляла дух издеваться над бренным телом.

Правда, признаться в том, что постыдно влюбился в девицу, изображенную на цветной обложке, даже себе самому, Родин пока стеснялся. Впрочем, это его секрет.

В глубине толстостенного дореволюционного дома стало на удивление прохладно. Жара, захватившая наружные комнаты и почти добравшаяся в сердцевину дома, к утру непостижимым образом отступила.

Утренний душ. Дело очень непростое и к нему надо подходить со всей ответственностью. Тут ведь стоит недокрутить кран и из стационарного гуся, что хищно возвышается над ванной, может брызнуть либо крутой кипяток, либо обжигающе-холодная субстанция. Определялось нужное положение крана только опытным путем или диковинной прозорливостью вырабатываемой долгим знакомством с удивительным водно-нагревательным прибором. Похвастаться тесной дружбой с гусеобразным агрегатом будущий турист не мог. Их знакомство можно было скорее назвать шапочным, ведь вчера он прекрасно обошелся без него. Экстрасенсорными способностями Максим тоже был наделен в недостаточной мере. Так что пришлось ему методом проб и ошибок в течение нескольких минут добиваться искомой температуры воды. Если учесть, что регулировка своевольного смесителя производилась, грубо говоря, голышом, да на холодном дне мокрой ванной, то процедура явно смахивала на мазохизм. Наконец, прибору надоело издеваться над молодым человеком, и он, дождавшись неосторожного поворота крана, фыркнул, загудел и, страшно задрожав, выдал прохладный поток огромной мощности. Тугие струи с силой ударили о крутые бока чугунного монстра и радостными капельками брызнули на пол - аккурат на то самое место, где расположились по неосторожности оставленные тапочки.

"Вот ведь черт",- прорычал Максим и торопливо задернул клеенчатую шторку, что отделяла ванну от прочего пространства санузла. Сделать это надо было особым образом, чтобы оседающие капли воды не стекали мимо, а устремлялись прямиком в литую чугунину.

Со вздохом подхватив толстый брусок угловатого как локоть голодающего негра из Южной Африки хозяйственного мыла, Родин принялся намыливать мочалку, напевая музыкальную фразочку из прекрасной Елены: "Все мы жаждем любви...". Тугие струи воды настроили на миролюбивый, даже где-то лирический лад.