Мама с сыном оперативно собрали самые необходимые вещи, документы и деньги, которые не нашли при обыске, а ранним утром без особой суеты и шума вышли из подъезда.

V

Двадцать первого июня поезд Челябинск-Куйбышев мчался по рельсам с огромной скоростью. Татьяна Викторовна и Колька взяли с собой по чемодану. Им удалось договориться с проводником, и она посадила их без билета, за наличный расчет. Довольны оказались обе стороны, так что в случае какой-либо проверки ничего установить не удастся. Уютные места в купе и стук колес немного успокаивали мать и сына. Каждый думал о своем. Николай закрыл глаза, откинул голову к стене и размышлял мысленно про живущего в их доме сотрудника НКВД Криворучко: «Как я мог ошибаться насчет него? Сколько оказывается в жизни подлости и несправедливости». Почему-то ему вспомнился разговор с Бардиным. «…а Жорка оказался прав (Крапивин тогда не верил словам приятеля), вот так повернулась жизнь». Опять Колька представил улыбающееся лицо Дмитрия Олеговича. « Но нет, прощать этому негодяю такие вещи я не буду!» – с этими мыслями боксер задремал.

Его мать тоже пришла в себя, и паника после ареста мужа немного улеглась. Они ехали к ее тетке в славный город Куйбышев. Татьяну Викторовну волновал только один вопрос: не предала ли она мужа своим быстрым отъездом? «А что можно сделать? Скорее всего, если бы не появление соседки с важной информацией, то само собой утром пришлось бы идти в НКВД узнавать о судьбе Игоря Сергеевича, а там, наверняка, ее приняли бы по полной программе и посадили бы в одну из камер местного изолятора. Вскоре и она уснула. Сон просто свалил ее, сказалась бессонная ночь…

Поезд ехал больше суток и прибыл с небольшим опозданием. Крапивины вышли на перрон самые последние. Они сразу почувствовали, что горожане ведут себя как-то суетливо, нервно и почти у всех опущены головы. Кто-то шептал, кто-то просто кричал: «Война, война, война…». У каждого эти слова вызывали разные ассоциации: молодежь рвалась в бой и боялась, будто без них успеют разбить врага, женщины плакали, понимая только то, что скоро им предстоит расставание с любимыми мужчинами, мужьями, сыновьями и другими родственниками. Вот такой обстановкой встретил Крапивиных древний город на Волге.

Долго ждали автобуса. Потом ехали около часа в переполненном транспорте. Разговоры шли только о внезапном нападении Германии на Советский Союз.

У тетки Марии Ивановны они оказались лишь к вечеру. Ее довольно большой частный дом располагался на окраине Куйбышева и весь утопал в зелени. Яблони, груши, слива, много вишни…

Своих родственников тетушка встретила с большой радостью. Ее единственная дочка училась на врача в Москве. Мужа, инженера-строителя, арестовали год назад, правда, тот отделался легко и сейчас находится в ссылке на Урале. Ее не подвергли репрессиям, скорее всего потому, что несильно наказали супруга. Сейчас все мысли Марии Ивановны крутились вокруг одной проблемы, лишь бы дочь не тронули и дали спокойно получить диплом. Война, по всей видимости, заставит НКВД отстать от многих обычных людей и заняться реальным делом, по которому специальные органы явно истосковались за последние пять лет.

Тетка жила неплохо, прежде всего, за счет личного хозяйства. Продавала на рынке свой урожай: клубнику, вишню, огурцы, помидоры и, конечно, картофель. Кроме того, она умудрялась в одиночку держать корову по имени Малышка. Молоко раскупалось хорошо, особенно жителями центра. Все это давало возможность отправлять дочке немного денег на пропитание и одежду. Дочь Светлана заканчивала ВУЗ в этом году и, благодаря помощи матери, у нее не было особых проблем, в отличие от многих ее однокурсников, живших с ней в общежитии. Все это являлось весомым фактором хорошей учебы студентки.

Вскоре все трое уселись за большим столом в красивой беседке. На столе появилась клубника, домашнее молоко и ароматный белый хлеб.

– Татьян, я все вижу. И сразу поняла, только взглянув на тебя. Что случилось? Говори!

– Игоря арестовали, тетя, – и по лицу племянницы потекли слезы.

– Вот сволочи, не дают покоя людям! В чем мой Слава провинился?! Работал на стройке, участвовал в строительстве нескольких школ. А арестовали его только за то, что не захотел вступать в партию. Хорошо, что хоть жив родной и даже письма сейчас пишет…

Тетка нервничала и возмущалась все сильней.

– А теперь эта война…, – продолжала хозяйка. – Одного боюсь – мужа не увижу долго. Ну что я о себе. Тебе, моя дорогая, тяжелей вдвойне. Плохо, когда неясность и неопределенность. Ладно, Бог он все видит и всем этим уродам воздастся по заслугам!

В ее словах чувствовалась уверенность, и Колька почему-то сразу ей поверил и за судьбу отца стал меньше волноваться.

– Тетя, мы у тебя тут немного поживем, пока обстановка успокоится? – уже спокойным голосом спросила Татьяна Викторовна.

– Живите столько, сколько надо. И мне веселей, и по хозяйству поможете.

– За это, тетя Маша, не беспокойтесь! Будем помогать, – встав, ответил Николай.

– Какой ты взрослый, милок! – улыбнулась хозяйка. А потом, заплакав, тихо добавила:

– Ведь заберут скоро на фронт….

Плотно перекусив, гости пошли отдыхать в уютный сарай, расположенный в конце сада под большой яблоней. Здесь стояли две широкие кровати, а в углу – небольшое хранилище с зерном. Под самым потолком висели дубовые и березовые веники для бани. На улице слышалось звонкое и мелодичное пение птиц. Под напором легкого ветра шелестели листья деревьев. Заканчивался первый месяц лета.

– Мама, а папу не расстреляют?

– Я верю, что нет. Ты посмотри, с какой уверенностью об этом говорила наша тетушка!

– Чтобы не случилось, как бы жизнь не повернулась, я его обязательно спасу!

– Знаешь, Колька, я верю, что у тебя все получится. За эти несколько дней ты стал настоящим мужчиной. Только обещай: сначала думать, а потом делать.

– Обещаю, мама….

– Обидно другое. Наш сосед Криворучко во время обыска помимо документов забрал себе все наши драгоценности, в том числе ювелирные изделия, которые достались мне еще от прабабушки. А это ведь дорогие бриллианты…..

– А как же он не забрал все наши деньги, мама?

– Ничего подобного, часть средств тоже нашли, а основную заначку удалось спасти. Просто повезло!

– Ладно, рано или поздно я этого урода с гнусной физиономией достану и верну все наши вещи, плюс он возместит еще моральный ущерб по полной программе….

Вскоре они заснули, не обращая внимания на дождь, мелкой барабанной дробью стучащий по крыше сарая.

                        IV

Вначале июля Николай, взяв документы, отправился в военкомат. Об этом, само собой, никому не сказал. Очередь выстроилась там огромная, стоять пришлось около пяти часов. Хорошо, что в кабинетах принимали несколько офицеров.

Уже пожилой военный устало посмотрел на парня, а потом, не поднимая головы, спросил:

– Возраст?

– Дело в том…, – начал Крапивин.

– Возраст, – повторил мужчина.

– 17 лет!

– Свободен пока, придешь попозже.

Колька вышел на улицу немного расстроенный. Пройдя пару километров, он увидел большой портрет Сталина, висевший на каком-то здании. Сразу же вспомнил арестованного отца, а дальше произошло необъяснимое. Он поднял с земли кусок кирпича и запустил им в вождя народов. Цель удалось поразить «в яблочко». Стрелок не заметил вышедших из-за угла двух милиционеров.

– Стоять, сволочь! – раздался крик.

И стражи порядка бросились вдогонку за мальчишкой.

Крапивин рванул в сторону что было сил. А бегать он умел хорошо благодаря занятиям спортом. Впереди оказался небольшой проулок, и хулиган нырнул туда. Бежавшие следом в двадцати шагах стали отставать. Колька маневрировал. Повернув неожиданно в сторону, он перемахнул через довольно высокий забор, перебежав узкую дорогу. Опять побежал по тропинке между высокими зданиями.