Лен вел себя нарочито беззаботно, будто случайно делая так, чтобы у Барри безумно колотилось сердце и начинали блестеть глаза. И Аллен поддавался на провокации.
Однажды вечером, возвращаясь от Негодяев, Лен решил выкурить сигарету перед тем как войти в дом. Он держал бумажную трубочку в зубах и щелкал зажигалкой, никак не выстреливавшей искру, когда заметил, что Барри наблюдает за ним из окна, слегка отодвинув штору. Судя по тому, что он не вышел из дома и не стал разводить скандал, он не был настроен так уж критически. И Лен решил устроить показательное выступление, якобы ничего не замечая. Он затянулся, чуть втянув щеки, и прикрыл глаза. Затем задрал вверх голову, открывая шею, и плавно приоткрыл рот, выпуская серебристый дым. Он легко держал сигарету указательным и средним пальцами, почти касаясь ими губ. Он дышал полной грудью и наслаждался процессом. А еще он почти физически чувствовал горячий взгляд Аллена, впитывающий в себя каждое движение, каждое мутное завихрение, выходящее из его легких. Сделав последнюю затяжку, Лен кинул пронзительный взгляд прямо в глаза за стеклом и ухмыльнулся, выдохнув серое облако через нос. Барри мгновенно стушевался и скрылся из виду…. Когда Снарт вошел в дом, Аллен не вышел его встретить.
Однажды утром Лен специально встал пораньше, чтобы сделать завтрак и разделить его с Барри. Он приготовил что-то похожее на шаурму - бекон, салат и овощи, завернутые в лаваш. Рулетики получились тонкими, и их удобно было кусать целиком. Чем Лен и занимался, с превеликим удовольствием наблюдая за смущающимся Барри. Он полностью обхватывал губами лаваш, держал его всей ладонью, слегка сжимая пальцы. А когда с боку потек майонезный соус, которого он бухнул внутрь более чем достаточно, он медленно и со смаком слизал его. Сбоку раздался сдавленный выдох, и ухмылка вновь, против воли, тронула губы Снарта, блестящие от масла, на котором был пожарен бекон. Он облизал их, и Барри, резко отодвинув стул, вышел из кухни.
Иногда Лен дразнил Барри неосознанно. Однажды он пытался вытащить из-под кровати планы одного нужного здания. Он разглядывал их перед сном, и тонкие листочки проскользнули между стеной и кроватью. Саму кровать было некуда отодвинуть, поэтому пришлось под неё залезть. Но Лен уже был такого размера, что не влезал туда полностью, поэтому половина (самая аппетитная половина, в домашних шортах) торчала на самом виду. Он не сразу заметил, что в комнату вошел Барри, который остановился в дверях и разглядывал открывшуюся картину, склонив голову к плечу и сложив на груди руки. Когда Лен выпрямился, держа драгоценные бумаги, то чуть было не вздрогнул, сделав шаг назад и наткнувшись на Аллена. Тот даже не обратил внимание, что там Снарт держит в руках, и поспешил поскорее ретироваться из комнаты, в которой вдруг стало слишком душно.
А однажды Лен пришел к Барри в участок, без предупреждения. Он уже поднялся наверх, и лишь перед самой дверью в лабораторию заметил, что на правой ноге развязан шнурок. Он знал, как Аллена бесит подобная неаккуратность в одежде, и решил исправить такую оплошность перед тем, как войти, чтобы не злить его лишний раз. Он как раз присел на одно колено и уже завязал узел, когда услышал звук открываемой двери. Лен не успел сориентироваться и отскочить в сторону, и в него на полном ходу врезался Барри, никак не ожидавший наткнуться на кого-то под дверью, да еще и на уровне колен. Из рук Аллена посыпались отчеты, которые он, видимо, нес капитану, и покрыли весь пол белыми листами. Чтобы не упасть от внезапного столкновения, Лен ухватился за Барри, и удержал равновесие. Его лицо оказалось на уровне чуть ниже пояса, а руки вцепились в бедра бегуна, удерживая того на месте. От столь неожиданной близости Снарт и сам растерялся. Впрочем, он быстро пришел в себя и медленно поднял голову. Барри застыл, широко распахнув глаза и глядя на него сверху вниз. Не разрывая зрительного контакта, Лен опять ухмыльнулся, но в этот раз более мягко, чем всегда. И Аллен тут же сверкнул вспышкой молний, собрал все документы на суперскорости и исчез на ближайшие пару часов.
Когда Леонард вернулся домой, Барри не было ни видно, ни слышно. Лен точно знал, что он дома, потому что из участка они вышли вместе, только Барри домой побежал, а Лен поехал на автобусе. Снарт тихо прошел по всему первому этажу и, никого не заметив, стал вкрадчиво приближаться к их общей комнате. Дверь была открыта. Барри стоял напротив окна и его фигура четко выделялась в закатных лучах, падающих внутрь. Он стоял боком, прижимая что-то к лицу и шумно дыша. Молниеносным взглядом окинув комнату, Лен не заметил на стуле своей футболки. И его прошибло мурашками с ног до головы. Барри держал её в руках и жадно вдыхал его запах. Лен не видел, закрыты ли его глаза, потому что Барри казался просто черным пятном, но ему казалось, что они должны быть закрыты. Пройдя взглядом по силуэту вниз, отслеживая все изгибы, Лен зацепился за плавную выпуклость пониже торса. Она была такая же черная, как и все остальное на фоне окна, но воображение Леонарда дорисовало её наполнение. И тут уж настала очередь Снарта покраснеть и выйти из комнаты, оставляя позади распаленного желанием Барри. Потому что это было слишком.
Снарт еще не обладал прежним ледяным самоконтролем и чувствовал, что еще пара дней таких игр, и он сам не выдержит - набросится на Аллена, не спрашивая его согласия. То, что между ними, уже нельзя назвать просто искрой. Это чертов пожар. И Леонард решил, что пришло время сгореть окончательно.
========== Как камень с души упал. ==========
Плюнув на все, Лен развернулся на пол дороги. Почему он вообще вышел из комнаты, оставив Аллена одного? Чуть было не упустил такой шанс.
Не позволяя себе передумать или засомневаться, он распахивает дверь настежь, влетает внутрь и в два шага оказывается возле Барри. Он выдергивает футболку из его рук, откидывая её куда-то в сторону, придвигается вплотную и, чуть вытянув шею, потому что все еще ниже ростом, целует. Все это он проделывает так быстро, что Флэш не успевает среагировать. Лен может собой гордиться.
Барри изумленно распахивает глаза, едва только слышит стук двери о стену. Мозг все еще затуманен вожделенным запахом, и он не совсем понимает, что происходит. Все, что он видит, это горящие, неистово-голубые глаза Снарта, которые вдруг оказываются так близко, что видна каждая ресничка. И в момент, когда их губы соприкасаются, веки закрывают их свет.
Барри напряжен до предела. Взведен, как курок на винтовке снайпера. Ему кажется, что если только Лен остстранится, то он выстрелит. И пуля скорее всего попадет в его же сердце. Чтобы этого не произошло, чтобы Лен не останавливался, Барри начинает отвечать. Он приоткрывает губы и позволяет Снарту целовать себя так, как тому захочется.
Скулы Леонарда, которых Барри касается носом, чуть повернув голову, пахнут в сто раз ярче, чем кусок ткани, которым он наслаждался минуту назад. Глаза против воли закрываются, потому что перед ними все плывет и кружится. Как же это сладко, как долгожданно, как хорошо! Барри не припомнит, чтобы чувствовал такое с Айрис или с кем-либо другим…
Он не чувствует своего тела. Не чувствует, что руки все еще подняты вверх и застыли в воздухе. Но зато он прекрасно чувствует тело Леонарда. Тот прижимается так близко, что Барри грудью ощущает гулкое биение его сердца, стукается с ним коленями и старается не сильно тереться пахом, чтобы не кончить тут же.
Лен обнимает его. Он скользит руками по спине, сползая все ниже, собственнически оглаживает ягодицы, вжимая Барри в себя так, что тот наконец чувствует его ответное возбуждение.
Руки Снарта переползают вперед и трогают все, до чего дотягиваются - бедра, пресс, грудь… Он устраивает одну ладонь на его плече, а другой вплетается в волосы на затылке и тянет их так, что Барри не может сдержаться и издает первый тихий стон. Слыша такое, Лен ухмыляется и хмыкает сквозь поцелуй. И Барри стонет снова.
