- Не трусь как Катя.

У дебаркадера их ждала тонированная волга с черными военными номерами. Полковник сел за руль, а Катю определил в задние пассажиры. Выехав на "пионерку", они почти сразу ушли на развязку по Юности и рванули до Проспекта, свернув с него у памятника самолёту, а потом дальше и дальше прочь из Хабаровска.

Место, куда её привёз полковник трудно поддавалось описанию. В каких-то двадцати минутах от города, поплутав по узким лесным дорогам и миновав три блокпоста, волга уперлась в сопку. Натуральную каменистую отвесную сопку, поросшую густым кустарником и чахлыми деревцами. Единственное, что выдавало неестественность пейзажа была чуть заметная колея от большегрузного транспорта, обрывающаяся у подножья перед огромным валуном.

Лихой назвал неразборчивый пароль в рацию, и валун вдруг разделился надвое. Вместе с ним разделился и весь склон, с находящейся выше землёй, кустами и даже стволом осины, уцепившимся на обрывистом уступе. Огромные ангарные ворота разъезжались, пропуская прибывших в гигантскую рукотворную пещеру.

Если бы Катя оказалась здесь вчера ночью, одурманенная нечаянным успехом и дорогим шампанским, то вполне могла бы принять это место за пещеру Бэтмэна. Но теперь, цепко ловя детали и подсказки дневного мира, она сразу заметила типичные следы повседневной армейской жизни, так знакомые ей по детству в военном городке - валяющийся кучей металлический хлам в луже моторного масла, полуразобранный "Урал" с обгоревшей покрышкой, неистребимый запах говна и солярки на фоне фирменного общевойскового срача, кое-где замаскированного свежей зелёной краской.

Проехав метров тридцать вглубь ангара, полковник остановил автомобиль, заглушил двигатель и выключил фары. Гигантские ворота позади стали с громким скрежетом закрываться, и через несколько минут наступила полная темнота.

- Видишь? - тихо спросил из мрака полковник.

- Что? - не поняла Катя.

- Сияние. Видишь?

Катя послушно пригляделась наружу и вдруг увидела. То, что она сначала приняла за остаточный блик от солнечного света на сетчатке, оказалось реальным, но очень далёким зелёным огоньком.

- Вижу, - доложила она.

- Тогда пошли, - скомандовал полковник.

Катя на ощупь покинула машину и двинулась вперёд. Сначала она шла медленно и неуверенно, боясь обо что-нибудь споткнуться, но Лихой взял её за руку. Его ладонь оказалась сильной, сухой и горячей, отчего Кате сразу стало нестрашно. Тем не менее полковник не стал проявлять инициативу, предоставив Кате роль проводника.

Они медленно шли, а зелёный огонёк приближался, но Катя всё никак не могла понять его природы. Этот свет не очерчивал никаких близлежащих предметов, ничего не освещал, да и сам был как бы размазан. Как чернильная буква, смазанная чьим-то неряшливым пальцем, перестаёт читаться, превращаясь в полупрозрачное пятно, но в то же время и не исчезает совсем. Так и этот мягкий зелёный свет безусловно наличествовал где-то впереди, но совершенно ни к чему не принадлежал и ничего не обозначал.

Оптическая загадка разъяснилась, когда до пятна осталось буквально несколько метров. Разглядев чёткие контуры рамы и призрачные очертания драконов, Катя поняла, что зелёный огонёк находится за китайской ширмой, очень похожей на ту, которой её огородили вчера на яхте. Натянутый на раму шёлк рассеивал свет, придавая неуместную мистическую загадочность такому банальному месту, где вся таинственность ограничивалась фальшивыми кустами и пропускным режимом.

Лихой остановился, отпустил её руку, а затем мягко подтолкнул в спину. Катя сначала вроде застремалась, но вспомнила про гонорар и храбро шагнула в огороженное пространство зелёного света. Она приготовилась встретить там какого-нибудь жутко уродливого человека, которого ей предстоит очаровать, либо очередного генерала, которому необходимо дать очередную клятву добросовестной жертвы. Ещё она подумала, что таким цветом обычно светятся всякие научно-фантастические штуки из отделов передовых разработок, которыми снабжают Джеймса Бонда или того же Бэтмена. И сейчас её возможно снабдят жутко секретным и смертоносным оружием.

Но сделав шаг она почти наткнулась на прозрачное существо, светящееся ровным изумрудным светом. Катя вскрикнула, отпрянула назад и упёрлась в ширму. Спиной она почувствовала, как с другой стороны конструкцию удерживает полковник, не давая ей возможности убежать.

Однако опасения полковника были напрасны, и невольная реакция Кати была скорее страхом неожиданности, чем паники и ужаса.

Существо было полностью прозрачным и однозначно живым. Вернее, не существо, а женщина. Она сидела на ящике из-под крупнокалиберных патронов, задумчиво глядя в сторону, и чему-то кротко улыбалась. Яркие изумрудные искорки загорались в разных местах внутри её тела, плавно плыли по организму, а затем, блеснув, затухали. Этот процесс очень сильно походил на овеществлённую рекламу витаминов или какого-нибудь обезболивающего, где чудесная субстанция пилюль аналогичным образом проникает в тело больного и устраняет там все недостачи и дискомфорт. Как бы подтверждая эту аналогию, лицо прозрачной женщины излучало искреннее тихое счастье и покой, как будто она только что освободилась от многолетнего недуга и страданий.

Катя заворожено присела на ящик рядом с женщиной, одновременно борясь с внезапным желанием дотронуться до неё. Наблюдая за чудесными огоньками в её теле, она совсем забыла о своём смутном задании. Всё, чего ей теперь хотелось, это оставаться подольше около волшебного существа. И чтобы оно хоть разочек взглянуло на неё.

Шли минуты. Аура исполняющегося счастья всё сильнее согревала Катю. Хотя и до этого вот уже больше суток с ней происходило только хорошее, именно здесь, на ящике с патронами посреди пещеры русских бэтменов она нечаянно постигла суть благоденствия. Аура уничтожала главную беду, что сопровождает каждое живое существо большую часть сознательной жизни - она уничтожала тревогу. Катя больше не боялась. Не могла бояться и переживать. Теперь она твёрдо знала, что всё будет хорошо, ведь перед ней сидела та самая волшебная фея, которую неосознанно ждёт каждая слабая душа, вынужденная сиротствовать в будничном мире. Та Фея Крестная, что после обманутых надежд и незаслуженных поражений, после безответной любви и отравы предательств, среди пепла одинокой боли и безнадёги отыщет поруганную Золушку, утрёт её горькие слёзки и досрочно унесёт в самый конец сказки, где больше не суждено случиться чему-то плохому, а только "жили они долго и счастливо", добавив к этому совсем несбыточное "навсегда".

Фея подняла голову, как будто только что заметила чужое присутствие, на секунду всмотрелась в Катю и вдруг дотронулась указательным пальцем до её груди. Крохотная изумрудная искорка блеснула в месте этого прикосновения и проникла внутрь Кати, сразу тускнея в непрозрачном теле, пока не исчезла совсем. Затем взгляд феи опять затуманился, и она вернулась к созерцанию грязного бетонного пола перед собой, на котором кто-то нацарапал слово "SSyka", где двойная "S" была изображена в виде всем известной нацистской лигатуры.

Катя не помнила сколько времени провела рядом с прозрачным существом, рассматривая вместе с ним причудливые руны. Она без оглядки забылась в той мистической общности, с которой сокровенное чувство бестревожности объединило их во что-то единое точно также, как две скандинавские молнии на полу объединялись и превращались в единый знак, обозначающий нечто более высшее и многозначительное, чем анонимная солдатская вульгарность.

И только упавшие на лицо солнечные лучи из открывающихся ворот вернули Катю в суровую реальность. Она обнаружила, что сидит в машине на старом месте, а полковник аккуратно выруливает на просвет.