– Ее психоаналитик говорит, что Эмма стала бояться мужчин, – сказала Лаура, впервые признаваясь самой себе, что Хизер, вероятно, права. Конечно, Джим был необычным мужчиной. Очень добрый, ласковый, но огромного роста, свирепый на вид и с громоподобным голосом.

Лаура отложила книгу, которую читала Эмме, осторожно встала и укрыла одеялом дочку и ее кролика. Она включила ночник в виде звезды, выключив верхний свет, и ушла в гостевую спальню, расположенную чуть дальше по коридору. Она мечтала об этом с того самого времени, как рассталась с Сарой Толли.

Там в шкафу стояла огромная коробка, где хранились старые бумаги и памятные вещи, принадлежавшие Карлу Брендону. Лаура сама складывала все это, когда освобождала квартиру после его смерти. Она сохранила то, что показалось ей важным, а остальное разорвала и выбросила. Где-то в этой коробке должен быть ключ к его отношениям с Сарой Толли.

Ее удивило многообразие деталей, которые помнила пожилая женщина. После прогулки она нашла Кэролин и поговорила с ней.

– Она так много помнит, – начала Лаура. – Вы уверены в ее диагнозе?

– Сара говорила с вами о прошлом, верно? – спросила Кэролин.

– Да.

– Эта часть ее мозга еще жива. В прошлую пятницу наши пациенты смотрели «Филадельфийскую историю», и Сара знала наизусть все диалоги. Она свела всех с ума, подсказывая героям реплики. Но на следующее утро она не смогла мне сказать, какой фильм смотрела.

Сара Толли была очень милой женщиной, не красивой, нет, но ее лицо светилось добротой, а движения оставались грациозными. Из несимпатичного ребенка она превратилась в исполненную достоинства женщину, но Сара не выдумала историю своего детства.

Разложив бумаги отца на огромной кровати, Лаура принялась их просматривать, пытаясь найти хоть какое-нибудь упоминание о Саре Толли или о Саре Уилдинг. Она нашла копию контракта, подписанного отцом, согласно которому Саре Толли предоставлялось место в Мидоувуд-Виллидж. На глаза Лауре попались документы по закладной на дом, который принадлежал отцу до того, как он переехал в квартиру, и бумаги на машину, проданную много лет назад. Нашлись также несколько фотографий Карла Брендона в молодости, и она отложила их на тумбочку у кровати. Когда в следующий раз поедет к Саре, она возьмет их с собой. Если Сара знала отца в далеком прошлом, эти снимки могут помочь ей вспомнить.

А вот свадебная фотография ее отца и матери… Но сколько бы Лаура ни искала, никаких других снимков не было. Она вспомнила о фотографиях незнакомых ей людей, которые она выбросила, разбирая вещи отца.

Лаура не думала о времени, сидя на широкой кровати. Около полуночи она наконец пересмотрела все документы и закрыла глаза.

– Почему, папа? – вслух спросила она. – Я до сих пор не могу понять.

На следующее утро звонок телефона разбудил ее совсем рано. Она проснулась, одетая, на заваленной бумагами кровати. Лаура неохотно поднялась и прошлепала в спальню к телефону.

Звонила Мэделин Шаэрс, литературный агент Рэя.

– У меня потрясающие новости, – объявила она. – Мы получили очень выгодное предложение от издательства «Люкенс пресс».

Что еще за «Люкенс пресс»? Лаура плохо соображала спросонок. Она услышала, как Эмма заворочалась в своей постели.

– Вы хотите сказать, что они готовы издать «Мест нет»?

– Именно! Конечно, они не слишком известны, – сказала Мэделин, – но издательство готово не только приобрести права на публикацию книги, но и обеспечить ей широкую рекламу.

– Я и представить не могла, что о книге Рэя кто-то еще помнит, – призналась Лаура.

– А как же иначе? Я же продолжала ее предлагать! Вы сидите или стоите? – Мэделин не стала ждать ответа Лауры. – Они готовы дать аванс в пятьдесят тысяч долларов.

Лаура осторожно опустилась на край кровати.

– Но Рэй умер, – еле слышно сказала она.

– Зато его работа будет жить, Лаура. Разве это не прекрасно? Неужели вы не рады?

– Не знаю, – прошептала Лаура. Ее первой реакцией был гнев. Почему этого не случилось, пока Рэй был жив?

– Мы не знали о том, что в конгресс должен вот-вот поступить закон о бездомных, – продолжала Мэделин, – вот почему книга Рэя стала такой своевременной. Издательство собирается приступить к работе как можно скорее, чтобы выход книги в свет совпал с рассмотрением закона.

Лаура с трудом смогла произнести:

– Это несправедливо.

– Знаю, дорогая, – в голосе Мэделин послышалось искреннее сочувствие. – Но Рэй был бы доволен. Его труды не пропали даром.

Когда Лаура наконец положила трубку, у нее в горле стоял комок, глаза жгло от непролившихся слез. Она видела перед собой Рэя, допоздна засидевшегося за рабочим столом в кабинете. Он снова и снова просматривал свою книгу, вносил исправление за исправлением, пытался найти верные слова, чтобы издатели увидели значимость его труда. Лаура не забыла убитого выражения его лица, когда он получал от Мэделин отказ за отказом. Лаура позвонила Стюарту.

– Они собираются издать книгу Рэя, – сказала она и объяснила ситуацию. Брат Рэя прореагировал так же, как и она сама. Его радость смешивалась с гневом. Может быть, случись это раньше, Рэй был бы жив.

– Мне так трудно смириться с тем, что все произошло именно так, – призналась Лаура.

– Понимаю, – Стюарт вздохнул. – Но знаешь что, Лаура? Рэй умер. Его ничто не вернет. А жизнь продолжается. Разве хорошо, если труд Рэя умрет вместе с ним?

Лаура улыбнулась и откинулась на спинку кровати.

– На этот вопрос легко ответить.

– Вот и славно, – ответил Стюарт. – Так что давай откроем сегодня вечером шампанское, ты у себя дома, а я у себя, и выпьем за Рэя.

– Согласна. – Лаура закрыла глаза. Она все еще чувствовала какую-то странную усталость.

– Как поживает моя маленькая племянница? – Стюарт решил сменить тему разговора. – Я надеюсь, что она уже заговорила?

– К сожалению, нет. – Лаура повернулась на бок. Она могла заснуть в любую секунду. – Правда, я нашла для нее нового психолога, который уверяет меня, что однажды девочка снова начнет болтать без умолку.

– Я тоже на это надеюсь. Я скучаю по ее славному звонкому голоску. – Стюарт помолчал. – А ты как поживаешь, Лаура?

– Я потихоньку, – ответила она со вздохом.

– У тебя усталый голос. Лаура рассмеялась:

– Два места работы и круглосуточные исследования – это просто ерунда по сравнению с материнскими обязанностями, – сказала она.

– Ты виделась еще раз с Сарой?

После смерти Рэя Лаура редко разговаривала со Стюартом, но каждый раз он задавал ей этот вопрос.

– Я навещала ее вчера.

– Зачем, дорогая? Почему ты вообще с ней возишься?

– Ты знаешь почему. Хотя я до сих пор не могу понять, что объединяет их с моим отцом.

– Неужели тебе нужна лишняя нагрузка?

– Ты говоришь как Рэй. – Стюарт был не только внешне похож на ее покойного мужа, даже голоса звучали одинаково.

– Возможно, мой брат пытался защитить тебя от перенапряжения. Ты себя не щадишь. Ты мне только что сказала, что устала.

– Но мне вполне по силам навещать Сару раз в неделю. Я могу поговорить с ней, отвести ее погулять. Бедняжка совсем не выходит.

– У нее по-прежнему болезнь Альцгеймера?

– Разумеется. – Стюарт начал ее раздражать. – Это не проходит, а только становится хуже.

– Не слишком о многом вам удается поговорить.

– Сара помнит многое из своего прошлого.

– Ну, если хочешь знать, мне жаль, что ты тратишь драгоценное время на эти никчемные посещения.

Лаура перевернулась на спину. Теперь она рассердилась по-настоящему.

– Это моя жизнь, Стю. – Ее голос выдавал ее состояние. – Я знаю, что тебе неприятны мои встречи с Сарой, должно быть, из-за Рэя. Но вспомни собственные слова. Рэя больше нет, а жизнь продолжается.

Стюарт молчал, и Лаура сразу же пожалела о своей резкости. Она и сама себе не верила. Она до сих пор винила себя в смерти Рэя.

– Ладно, – наконец ответил Стюарт. – Прости, что я так набросился на тебя, Лори. Тебе лучше знать, на что тратить свое время.